Музыкальный продюсер Сергей Обухов в интервью «АиФ» рассказал о деньгах, которые отнёс на телевидение, «поющих трусах», криминальных разборках с избиением, а также, что стало со звёздами 90-х — Ликой Стар, Ларисой Черниковой, Аллой Горбачёвой, которых он продвигал.
Владимир Полупанов, АиФ.ru: — Сергей, мы познакомились с тобой в начале 90-х, когда ты занимался Ликой Стар. Как возник ваш тандем?
Сергей Обухов: — Я организовал cтудию «Класс» на базе киноконцертного комплекса «Орион» и стал искать талантливых людей для создания современного танцевального шоу. Нашёл артистичных ди-джеев Владимира Иванчикова и Алексея Щукина (впоследствии солиста группы «Комиссар») и, конечно, DJ Фонаря (Владимира Фонарёва — Ред.), который пришёл не только с фантастическим умением делать скретчи на переделанных ленточных магнитофонах (представляете?), но и с потрясающе танцующей Ликой.
У Фонаря была хитовая музыка, у Лики — стрит-дэнс. Зал сходил с ума. Володю больше интересовала музыка и развитие как ди-джея, и он с жадностью осваивал новые приемы и технику. Лика переросла роль девочки на подтанцовках, её тянуло в шоу. Фонарь стал учить её мастерству ди-джея, я обучал Лику навыкам рэп-исполнителя. Учились, в том числе, и на западных примерах. Мы находили интересный бит и «укладывали» в него газетные тексты. Лучше всего подходили передовицы газеты «Правда» с короткими фразами. Мы не ставили задачу сделать из Лики певицу, у неё хорошо получалось ведение дискотеки в стиле МС (Master of Ceremonies, конферансье, исполнитель рэпа — Ред.).
Естественным движением был переход на полноценный рэп, который у нас в то время был в диковинку. Это был своеобразный вызов засилью однообразной и шаблонной попсе.
После месяцев напряжённой студийной работы и экспериментов был готов полноценный альбом «Лика RAP», где были реально крутые для того времени хиты: «Пусть пройдёт Дождь», «Хип-Хоп Блюз», «S.O.S». Это был 1993 год. Мы были среди первых.
О большом интересе к созданному проекту говорит тот факт, что приглашения были получены от всех крупнейших музыкальных площадок: «МузОбоз», «50×50», «Рождественские встречи», церемония открытия MTV в России, фестиваль поп-музыки «Декси-Tenerife», фестиваль «Белые ночи», где выступали Jethro Tull, Asia, Boney M, London Beat, Supermax, U.F.O., Саманта Фокс и др, и т. д. Ярким и заметным участником на этом празднике музыки была и Лика. Cпустя год был выпущен следующий альбом «Падший ангел» (1994 г.), после которого Лика отправилась в свободное плавание. Уже без меня.
— По большому счету Лика Стар не певица. Согласен?
— Если «по большому счету», согласен. Лика не певица в привычном значении этого слова. Для меня она была музыкальным дизайнером, который с помощью рэпа и танца создает классное шоу, настроение. Её бешеной энергетике завидовали даже рокеры, а если её сравнивать с сегодняшними рэперами, большинство из которых, на мой взгляд, исполняют невнятные самодельные частушки, то её можно считать чуть ли не Монсеррат Кабалье. Речь, конечно, идет не о голосе, а о воздействии на аудиторию.
— Ты же, наверняка, в курсе криминальных разборок, когда мужа Лики сначала похитили, неделю держали где-то, а потом отобрали всё, что у их семьи было. Знаешь об этом эпизоде?
— Эта история с Ликой случилась уже в «постобуховский» период. Проблемы возникли у её мужа Алексея Мамонтова. Торговля автомобилями, которыми он занимался в то время, была опасным бизнесом. Я относился к нему с уважением и сожалею о его ранней смерти в 39 лет (умер от воспаления легких на фоне злоупотребления алкоголем — Ред.). У каждого своя дорога, но мне кажется, что встреча с Ликой стала роковой для него. Он сгорел, пытаясь обеспечить своей любимой жизнь, достойную «звезды», особенно после рождения сына Артёма в 1995 году. Может, я не прав, но мне кажется, любовь неподсудна.
— Про тебя почти нет информации в Сети. Давай восполним этот пробел. Расскажи, как в твоей жизни возник шоу-бизнес?
— Что касается отсутствия информации в интернете, то это объяснимо. Интернет в то время, когда я начинал свой путь в шоу-бизнесе, был в зародыше. Да и «жёлтая пресса» только-только расцветала. Кругом были правильные СМИ. Исключением можно считать полосу «Звуковая дорожка» в МК с очень избирательным мнением Артура Гаспаряна и «Джокер» (выходил на базе МК, потом в «Вечернем клубе» — Ред.) с всегда «коммерчески озабоченным» Дмитрием Шавыриным, который написал обо мне совершенно бесплатно большую статью. Кстати, он предлагал мне купить своё детище. Сожалею о его смерти (в январе этого года у Шавырина оторвался тромб — Ред.). Он был личностью. В дальнейшем я избрал тактику «не светиться», чтобы не отвлекать внимание от своих подопечных, особенно учитывая моё физическое несовершенство.
А вообще, моя работа в шоу-бизнесе началась в 1986 и закончилась в 2005-м. После окончания Иняза я успел поработать старшим научным сотрудником в Министерстве автомобильной промышленности, на Гостелерадио в отделе вещания на Великобританию. Благодарен Михаилу Таратуте, который не дал мне потеряться в новом мире.
В 1986-м окончил курсы повышения квалификации во Всесоюзном институте работников культуры по специальности режиссёр и понял, что мне надоело таскаться на слёты КСП и мычать трогательные песни. Хотелось яркой жизни, тем более, что нам дали немного свободы — подпольные рок-концерты, западные видео, ночные клубы. Возникло желание быть не только участником, но и создателем этой новой реальности. И я организовал хозрасчетную студию «Половина успеха» на базе ДК «Строителей» в Измайлово.
— На базе студии «Класс», которая возникла позже, кипела бурная жизнь. Расскажи об этом периоде.
— Студия «Класс», правда, была культовым местом в Москве. Там выступали практически все молодёжные поп-звезды того времени: «Технология», «Мираж», «Электроклуб», Анжелика Варум, Рома Жуков, Женя Белоусов, Игорь Тальков, MC Solar..., а также проводились ТВ-съёмки, показы мод (в частности, одно из первых дефиле В. Юдашкина). Мы, кроме всего прочего, давали возможность артистам заработать в это трудное время (1991-94 гг.) и делали это сознательно. Придумывали незатейливые спектакли, организовывали новогодние представления для детей столицы. Среди артистов, которые помогали нам, были и известные люди, например, Дима Харатьян. Это были не самые сытые годы. Приходилось даже договариваться с кондитерскими фабриками и самим ночами собирать подарки для детей. Тем не менее, это была счастливая, яркая и опасная жизнь.
— Можно чуть подробнее по поводу опасности. Приведи конкретные эпизоды?
— На одной из клубных вечеринок я познакомился с экстравагантным новым русским, который был связан с «ЛогоВАЗом». Посмотрев выступление Лики, он предложил свое финансовое участие в выпуске первого альбома «Лика RAP». В этом не было необходимости, но он был очень навязчивым. Кроме того, у него было какое-то нездоровое желание быть внутри шоу-бизнеса. Я поддался соблазну и заключил спонсорский договор, который не предусматривал почти никаких обязательств с моей стороны. Это было ошибкой.
После выхода альбома и начала его продаж, этот тип объявился вновь и стал требовать пересмотра финансовых условий, пунктов договора с компанией «Gala Records», выпускавшей альбом. Я отказался. Тогда он прислал своих «бойцов» и от моего имени и стал требовать денег у Сергея Кузнецова, одного из тогдашних руководителей «Gala Records». Я пытался объяснить Сергею, что не имею к этому никакого отношения. Он отказывался верить. За мной началась охота. Схватили меня на Мясницкой и привезли в подвал особняка на Старой Басманной, где размещался офис компании. Били профессионально, без следов. Допрашивали плохо. Видно, что ребята «плавали», были не очень в теме. Сам Кузнецов решил не светиться. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы про эту историю не узнали ребята из Медведковской ОПГ, которые часто привозили своих жен и просто красивых девчонок на шоу в студию «Класс».
Они «разрулили», как было принято тогда говорить, ситуацию. Через неделю на вручении премии «Звуковая дорожка» я встретил за кулисами двух своих «мучителей». Несколько минут я прикидывал, что лучше — выбежать на сцену и кричать «караул, убивают» или умереть публично на глазах у стоящего рядом Артура Гаспаряна (журналист МК — Ред.). Пока размышлял, ребята вдруг стиснули меня в своих объятиях. Я с удивлением почувствовал, что это дружеские объятия. И это далеко не единственный и не самый болезненный эпизод. Такое было время — жили как на пороховой бочке.
— Лариса Черникова, которой ты стал заниматься после расставания с Ликой, строго говоря, тоже не самая выдающаяся вокалистка. Почему ты за неё взялся?
— Лариса Черникова — мой компромисс и вызов самому себе. Мне поступило предложение поработать с ней. Я согласился при условии полной свободы. Сделать из фолк-певицы средней руки поп-диву, собирающую большие залы, было не менее сложной и интересной задачей, чем оживить Галатею, обучить уличную цветочницу Элизу Дулиттл (героиня пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион» — Ред.) или, в конце концов, сделать из полена Буратино. В этот период к работе подключился мой брат, Виктор, который сопровождал меня на многих мероприятиях. У нас всё получилось.
Хочу отметить, что Лариса талантливая женщина, она тоже приложила немало усилий, чтобы стать востребованной артисткой. Нами было выпушено два танцевальных альбома, снято несколько клипов, и подготовлены яркие шоу-программы с участие балета. Я провел её по всем крупнейшим фестивалям и концертным площадкам. Она даже познакомилась с молодым тогда Олегом Дерипаской, на встречу к которому в его таёжное поместье мы добирались по бревенчатой дороге более часа. Не знаю, как Ларисе, но мне Олег понравился, с ним было очень приятно общаться.
Когда закончился наш двухгодичный контракт, все были счастливы. Мама Ларисы рвалась в бой, отстаивая материальное благополучие дочери. Ей приглянулась роль продюсера, который решает творческие и финансовые вопросы. В такой ситуации я решил не продлевать контракт. Саша Толмацкий (продюсер, отец Децла — Ред.) с моего согласия с удовольствие взял «в эксплуатацию» готовый продукт и предложил «семейному дуэту» свой вариант отношений — контракт на десять лет без права пересмотра. Через какое-то время Лариса предприняла попытку вернуться к работе со мной, но у меня уже были другие планы...
— У тебя были контракты и с рядом других артистов. Чем закончились отношения с ними?
— Я работал с группой «Забытый разговор». Её участники Антон Макеев и Роман Гаврюшин с 1991 года выступали в клубах с песнями в стиле «Modern Talking», но большие концертные площадки их не приглашали. Мне нравилась преданность Антона своему стилю, его самоотдача и то, как стойко он переносил безденежье, не идя на компромиссы. Я вспомнил, как мы однажды с женой Тамарой за завтраком стали обсуждать планы на будущее, и когда речь зашла о финансовой стороне, вдруг обнаружили, что у нас в кошельке осталось всего десять долларов. Я вспомнил об этом, и мне захотелось помочь ребятам из группы «Забытый разговор» подняться на ступеньку выше. Началась работа, в итоге которой было выпущено два альбома, снято два клипа. Это дало возможность группе начать гастрольную деятельность в 1997-1998 гг.
Ещё была работа с дуэтом «Хочу». С лидером группы Стасом Рассадиным мы познакомились в 1996 году в студии Юрия Андропова, где писались Караченцов, Трофим, малоизвестная тогда Елена Ваенга и многие другие. Стас робко и интеллигентно предложил свой музыкальный материал. Я послушал и загорелся идеей. Было желание окунуться в нечто новое и свежее, каким тогда был стиль «техно». Мы стали обсуждать, что делать с этим материалом. Стас сообщил, что у него есть девушка (Ольга Лисатова — Ред.), с которой они пытаются петь дуэтом. Идея мне показалась интересной. Но девушка оказалась не поющей, не интонирующей и практически без музыкального слуха, но с хорошей фигурой.
Я пытался отказаться от её услуг. Но Стас так яростно уговаривал меня, обещая устранить все проблемы с её голосом при записи, что пришлось с ним согласиться. Так появился первый альбом «Бомба», а затем второй — «Дай мне». Сколько на нервной почве я выпил конька в подвале студии во время записи голоса этой псевдо-вокалистки. Впоследствии очень жалел, что уступил Стасу, который был невероятно талантливым автором песен, аранжировщиком и просто хорошим человеком. Почему я говорю «был». Его любовь оказалась безответной, дуэт распался. Он уехал на какое-то время работать ди-джеем в Германию, где мы встречались во время гастролей моих артистов. А в 2015-м году его не стало.
— Ты занимался и Аллой Горбачёвой. Какова её судьба?
— Алла была артисткой с потрясающими вокальными данными. Считаю, что её русскоязычная версия «Сердце не плачь» лучше оригинала (Toni Braxton «Un-Break My Heart»). Фестивали, концерты и гастроли за границей были позже. А вначале была демо-запись на затёртой компакт-кассете, которую мне привез кто-то из артистов с гастролей по Украине и настоятельно рекомендовал послушать. Это была песня «Любовь, похожая на сон». Голос у певицы был молодым, красивым и очень теплым.
Я поклонник Аллы Пугачевой во всех её проявлениях. Имел честь общаться с ней, бывал у неё дома на Тверской, присутствовал при обсуждении подготовки очередных «Рождественских встреч». Для меня она реально «magic woman». Произошла какая-то химия, и я пригласил совершенно незнакомую мне даже визуально артистку приехать в Москву. Она приехала. Алла тогда была очень провинциальной девушкой. Но желание поработать с настоящим вокалом оказалось сильнее предубеждений. Хотелось новых поворотов. Но поднять такую «целину» оказалось очень трудным делом. Я начал буксовать. Мне удалось уговорить подключиться к проекту мою жену Тамару, бесконечно талантливую женщину, которая также была в то время связана с шоу-бизнесом.
Так начался путь Аллы Горбачёвой из Донецка на большую сцену. Филипп Киркоров как-то мимоходом бросил мне в коридоре Останкино, что моя новая протеже хороша, но Алла у нас одна. Я согласился с ним, но оставил ей имя, данное родителями. Я вообще-то, не понимаю, как можно выступать под чужим именем, да и зачем. Хотя понять Надежду Заседателеву (Надежду Бабкину), Веру Галушко (Веру Брежневу) и Сару Манахимову (Жасмин) можно.
Алла Горбачёва объездила за короткий период полстраны, побывала на гастролях в Германии, мы готовились к поездке в Америку, но за две недели до вылета, 11 сентября 2001, случилась известная всем трагедия. Америка надолго погрузилась в траур. Мы начали готовить новый шестой альбом, сняли седьмой по счету клип и продолжали гастролировать. После поездки в Болгарию в 2003 году всё чаще стала возникать тема личной жизни Аллы, которая на тот момент не складывалась. Сильное желание иметь семью, детей стало сказываться на работе.
В нашем контракте не было никаких запретов и ограничений на личную жизнь. Она была совершенно свободна. У нас к тому же были очень доверительные отношения, особенно у Аллы с моей женой. Они стали почти подругами и великолепным творческим тандемом. Тамара сочинила для неё несколько хитовых песен и помогала решать разные бытовые проблемы. Мы продолжали работать с Горбачёвой, но понимали, что проект движется к завершению. Именно в этот период у Аллы и случилось всё, о чём она мечтала — любовь, семья, ребёнок. Но семейное счастье оказалось не таким радужным, как она себе представляла, совсем не таким. Сейчас Алла Горбачёва живёт жизнью обычного человека, воспитывает прекрасную дочурку, часто ходит в церковь. С теплотой вспоминаю нашу совместную работу. Пять альбомов, семь клипов, три концертные программы — и всё это за 5 лет.
Вот такими артистами я занимался. И чем всё закончилось? Лика Стар живёт в Италии, счастлива в браке, у неё трое детей (два от итальянского мужа — Ред.). Лариса Черникова в Америке. Антон Макеев по-прежнему занимается творчеством. Алла Горбачёва растворилась в вере и воспитании дочери.
— Но у тебя же были ещё и менее громкие проекты. Ты не хочешь говорить о них?
— Были ещё проекты а-ля «поющие трусы» (за хорошие деньги), но я не хочу о них вспоминать, хотя не вижу причин для осуждения, когда профессионал помогает кому-то стать счастливей. Зрителям решать, кто из артистов достоин их денег и внимания, а кто нет.
Продюсер, взяв артиста, не обязан сопровождать его пожизненно. Писатель идет от книги к книге, художник от картины к картине, а продюсер — от артиста к артисту.
— Почему ты все-таки ушёл из шоу-бизнеса?
— Почувствовал, что «мне стали слишком малы эти тёртые джинсы», к тому же накопилась усталость от этой карусели, которая крутилась на месте. За время работы в шоу-бизнесе при моём участии выпущено 16 альбомов, снято 15 клипов, создано большое количество концертных программ и фестивалей. Я активно участвовал в работе над записью каждого трека и в съемках каждого клипа. Вот и накрыло. А еще исчезло ощущение новизны, без чего невозможно творчество. Моя деятельность всё больше стала походить на фабрику по изготовлению артистов, которых и без меня в то время «лепили», как пирожки. Я мог бы, конечно, продолжать взбивать пену вместе с другими коллегами по цеху, но однажды на отдыхе понял, что у меня нет артиста, на которого я готов тратить свою жизнь.
Все мои подопечные достигли потолка. Как это было у Юрия Айзеншписа с бедным Сташевским, у Бориса Зосимова с дочкой Леной, у Макса Фадеева с Линдой, чей отец Лев Гейман первоначально обратился ко мне с предложением заняться его дочерью за большие деньги, но при условии отказа от проекта Лика Стар. Я отказался.
Какое-то время у меня были намерения связать свою дальнейшую судьбу с телевидением, но не сложилось, хотя и были связи. Отчасти, возможно по причине моей физической неполноценности, которая некоторых смущала. Времена были другими. Обществу еще не сделали прививку толерантности. Все работали локтями, кулаками, а иногда и пистолетами. Где здесь место ущербному человеку в их команде? Хотя случались и метаморфозы, когда я приносил деньги на раскрутку своих артистов. Все становились внимательными и дружелюбными коллегами по цеху. Боже, сколько мешков долларов я им перетаскал — Муз-ТВ, «МузОбоз», «Утренняя почта», «Музыкальный ринг», «Овация». Единственная, кому было приятно приносить деньги, — это Анжеле Хачатурян — продюсеру программы «50×50», которая радовалась, как ребенок. За что ей можно было простить всё. Я был не лучше, чем все, кому заносил. Я был частью этого порочного круга. Да, простит нас публика, жизнь которой мы хотели сделать веселей.
В 2005 году я обнулил все свои дела в шоу-бизнесе и открыл туристическую компанию, которая успешно работала до очередного дефолта.
— Чем занимаешься сейчас?
— Занялся сочинительством, пишу сценарии. Раньше, когда был частью шоу-бизнеса, вынужден был подчиняться его законам. Теперь сам себе закон и сам создаю миры для своих героев. Это оказалось очень интересным и не менее креативным делом, чем «делать» плотских артистов. Герои не сопротивляются, не предают тебя, а следуют за тобой с верой и надеждой. Пока мне не удается реализовать свои проекты, но я продолжаю искать темы и писать. Делаю это для того, чтобы жить другими высотами, и уверен, что у меня всё получится.
Вспоминаю, как отец, будучи офицером КГБ и не отличаясь особой сентиментальностью, сказал мне однажды с непонятной мне грустью: «Вот живешь, живешь, и всё вроде хорошо, а потом вдруг понимаешь, что жизнь такая короткая». Тогда я не понимал — чего грустить? Теперь, когда горизонт стал ближе, часто вспоминаю эти слова. Но мой сын Никита успокаивает меня словами, что «старости нет, есть взросление».
— Твоя инвалидность — очень деликатная тема. Готов ли ты об этом говорить?
— Почему нет?
— Представляю, как тебе несладко живётся с этим недугом всю жизнь. С чем сталкивался, что преодолевал?
— Природа халатно отнеслась к созданию моего тела. Я атеист, поэтому не могу обращаться к Всевышнему. В этом случае легче было бы рассуждать на тему испытаний, которые зачем-то мне посланы. Но у меня не отобрали разум и волю, поэтому я смог состояться как личность и жить яркой жизнью, иногда даже более яркой, чем люди без физических дефектов. Не знаю, как у моих родителей это получилось, но я рос без комплекса неполноценности. Человека ломает не физика, а психика. Были, конечно, сложности с приспособлением к миру обычных людей, но мне везло на родных, друзей. Благодарен родителям, что они, вопреки советам, не отдали меня в спец-интернат, и я ходил в обычную школу, которая иногда цинично использовала меня для правильного воспитания советских школьников.
Так, в каждом классе ко мне прикрепляли помощника. Естественно, выбирали самого отъявленного хулигана с целью перевоспитания. Больше всего мне повезло в восьмом классе, когда у нас появился парень по фамилии Григорян, отсидевший в колонии. Он был намного старше всех остальных. Это был худощавый красавец с кудрявой головой, орлиным носом и пальцами пианиста. Директриса привела его к нам в класс и торжественно определила ко мне в помощники и защитники. Так первый раз в жизни я стал крутым чуваком. Для меня делали всё — открывали, закрывали, опускали, поднимали, одевали, раздевали. Мы подружились с моим защитником, как, впрочем, и с остальными прикрепленными «хулиганами», которые не вписывались в систему, но были славными ребятами.
Были, конечно, моменты, когда жесткая реальность пробивала защиту. В детстве я был помешан на футболе и днями пропадал на дворовой площадке, и был шокирован, когда меня отказались принять в спортивный клуб. Реальность становилась жестче, но я уже многому научился и многое осознал.
Понимаю, что интервью — это не вручение «Оскара», когда ты со сцены благодаришь людей, причастных к твоему успеху. Но, тем не менее, буду последним Иудой, если не скажу слова благодарности своей жене Тамаре Ананьевой — уникальной талантливой женщине. Надо написать песню — пожалуйста, нарисовать картину — «си ву пле». Сценарий для клипа, костюмы для шоу, смету для фестиваля? А, может, ну это всё — и приготовим вкусный ужин? Не понимаю, как у неё всё получается... Она просто мульти-человек и, кроме того, уже много-много лет дает мне возможность жить полноценной жизнью. Я даже иногда забываю, что со мной что-то не так. Встаю на колени перед ней и говорю: «спасибо». Также благодарен всем творческим душам, с которыми встречался. Это было прекрасное приключение. Но дорога продолжается. Еще увидимся, услышимся, обнимемся.