«Чистильщик старший лейтенант Таманцев по прозвищу Скорохват.
С утра у меня было жуткое, прямо-таки похоронное настроение — в этом лесу убили Лешку Басоса, моего самого близкого друга и, наверное, лучшего парня на земле. И хотя погиб он недели три назад, я весь день невольно думал о нем. Я находился тогда на задании, а когда вернулся, его уже похоронили. Мне рассказали, что на теле было множество ран и тяжелые ожоги — перед смертью его, раненного, крепко пытали, видимо, стараясь что-то выведать, кололи ножами, прижигали ступни, грудь и лицо. А затем добили двумя выстрелами в затылок.
В школе младшего комсостава пограничных войск почти год мы спали на одних нарах, и его затылок с такими знакомыми мне двумя макушками и завитками рыжеватых волос на шее с утра маячил у меня перед глазами. Он воевал три года, а погиб не в открытом бою. Где-то здесь его подловили — так и неизвестно кто?! — подстрелили, видимо, из засады, мучали, жгли, а затем убили — как ненавидел я этот проклятый лес! Жажда мести — встретить бы и посчитаться! — с самого утра овладела мной. Настроение настроением, а дело делом — не поминать же Лешку и даже не мстить за него мы сюда приехали».
Роман-сенсация
Опубликованный в журнале «Новый мир» в 1974 году роман Владимира Богомолова «В августе 44-го» стал настоящей «бомбой». В Советском Союзе о войне писали много, но такую войну еще не описывал никто. Автор рассказал о полевой работе самой закрытой структуры советской контрразведки: «Смерша». При этом он изложил такие подробности, которые, казалось, невозможно выдумать.
Небольшая группа без патетических и громких слов ведет изматывающую охоту на вражескую агентуру в тылу советских армий. Это охота, от результатов которой зависит очень многое.
Эксперты, изучавшие роман отмечали: «Публикуемые в материале документы, за исключением элементов привязки (фамилии и воинские звания участников событий, время и места действия, порядковые номера соединений и частей), текстуально идентичны подлинным соответствующим документам».
А еще был профессиональный сленг контрразведчиков, никогда ранее не приводившийся в печати.
Откуда автор узнал все эти подробности? Кем он был на самом деле?
«Отправиться в армию меня подбили двое приятелей. В первом же бою я пожалел об этой инициативе»
Проблема в том, что сам Владимир Богомолов предпочитал не делиться подробностями из своей биографии. А то, что он все-таки рассказывал, критики пытались поставить под сомнение.
Он родился в Подмосковье 3 июля 1924 года. В 1938 году окончил семь классов средней школы, после чего бросил учебу, уехав работать в Крым. Там он трудился моряком, мотористом, счетоводом, вернулся в Москву весной 1941 года. С началом войны Владимир, носивший тогда фамилию Войтинский, поступил на службу в Московский противопожарный полк МПВО в Филях.
Осенью 1941 года он оказался на Калининском фронте, отправившись в действующую армию добровольцем.
Спустя годы он рассказывал об этом так: «Отправиться в армию меня подбили двое приятелей, оба были старше меня... Спустя три месяца, в первом же бою, когда залёгшую на мёрзлом поле роту накрыло залпом немецких миномётов, я пожалел об этой инициативе. Оглушённый разрывами, я приподнял голову и увидел влево и чуть впереди бойца, которому осколком пропороло шинель и брюшину. Лёжа на боку, он безуспешно пытался поместить в живот вывалившиеся кишки. Я стал взглядом искать командиров и обнаружил впереди — по сапогам — лежавшего ничком взводного: у него была снесена затылочная часть черепа».
В апреле 1942 года будущий писатель был тяжело ранен. Из госпиталя выписался только летом и был отправлен на долечивание в Среднюю Азию.
В июне 1943 года его вновь призвали на службу, отправив в Ленинградское Краснознамённое артиллерийско-техническое училище (ЛКАТУ), выпускавшее младших воентехников-лейтенантов и располагавшееся в Ижевске.
Секреты разведчика
А дальше начинаются сплошные загадки, которые писатель не помогал разгадывать. Согласно документам, служил в войсковой разведке. Форсировал Днепр, освобождал Тамань, в составе 95-й стрелковой дивизии принимал участие в боях в Белоруссии.
После освобождения Минска служил в структуре, располагавшейся в столице Белоруссии, здание которой в своих дневниках спустя годы он описывал так: «По дороге захожу на Мопровскую — ул. Мопра, 95 — и несколько минут разглядываю это здание, такое знакомое и изменившееся».
По этому адресу в 1944 году находилось Разведуправление/Управление контрразведки штаба 3-го Белорусского фронта. Там Богомолов-Войтинский служил до осени: впоследствии на это время и придется действие его самого знаменитого романа.
«Чистильщик-стажер, гвардии старший лейтенант Андрей Блинов.
... Он прошел не более двадцати метров, когда увидел впереди на зеленом фоне травы такое же желтое пятно. Во вчерашнем инструктаже он ничуть не нуждался. В полку на Смоленщине и Витебщине ему довелось разрядить сотни, а может, тысячи таких мин с взрывателями нажимного и натяжного действия, обычных и со всякими „сюрпризами“. Он мог обезвреживать их в темноте, с закрытыми глазами и делал это теперь, после восьми часов безрезультатного хождения по лесу, с чувством заметного удовлетворения. Он разряжал четвертую, когда подумал: к чему все это? зачем? Если там, на передовой, снятые мины были показателем боевой деятельности взвода и его самого как командира, то здесь они никого не интересовали, поскольку не имели отношения к делу — к разыскиваемой рации и агентам. Они были всего лишь особенностью местности, где велись поиски. И, подумав об этом, он не стал более терять на них время и последние две просто обозначил вешками, а разряжать не стал».
Многие видели в стажере Блинове портрет самого Богомолова, хотя автор это отрицал. Впрочем, писатель в разных интервью говорил разные вещи или вообще предпочитал молчать.
Даже те, кто лично знал его, не могли ответить на вопрос о том, служил ли он в «Смерше». А Богомолов добавлял путаницы, внезапно заявляя: «Я все придумал».
В переписке с читателями в середине 1970-х писатель утверждал следующее: «Я действительно в юности был участником Отечественной войны, с 1943 года занимался разведкой, и не только войсковой... Насчет „автобиографичности“ Блинова, то сходство тут только возрастное. Люди, знающие меня близко, довольно дружно утверждают, что автор более всего выражен в Таманцеве, в Аникушине и в... генерале Егорове. Как говорится, со стороны виднее, и я даже не пытаюсь опровергать эти утверждения».
«Стрельба по-македонски»
Впрочем, иногда его уклончивость исчезала. В середине 1980-х в одной из центральных газет автор статьи заявил, что «стрельбу по-македонски» Богомолов придумал. В ответ писатель прислал письмо, в котором изложил историю этого приема, указал, в каких странах он используется спецслужбами, и напомнил, что термины из «В августе 44-го...» перед публикацией изучались пресс-службой КГБ. Никаких глупостей специалисты там не нашли.
«Капитан Алехин.
С того предвоенного Первомая, когда умер отец, это был самый тяжелый день в его жизни. Прибывшая утром из Управления машина привезла и почту — письма ему и Блинову, причем полученное Алехиным из родного села (он не сразу сообразил, от кого) было удручающим. Федосова, пожилая лаборантка, работавшая с ним до войны, писала, что на опытной станции все пришло в запустение. Тягла нет, рабочих рук тоже; заведует ныне пришедший с фронта по ранению бывший председатель Кичуйского сельпо Кошелев — Алехин пытался, но не мог его припомнить, — агрономического образования он не имеет, дела совсем не знает и к тому же с горя или от бессилия пьет. Федосова сообщала, что в конце апреля всю суперэлитную уникальную пшеницу, выведенную с такими трудами Алехиным и его сотрудниками, плоды почти целого десятилетия упорной селекции, по ошибке или чьему-то нелепому распоряжению вывезли на элеватор, в хлебопоставку. Не свои — прибывшие вместе с уполномоченным „девки из города“ вычистили все под метелку. Федосова прибежала, когда они уже уехали, и единственно что ей удалось — собрать по зернышку, „не больше жмени“, каждого сорта».
Послевоенный след биографии Богомолова не менее сложный. Служба в военной контрразведке на Чукотке, Камчатке, охота на военных преступников, затем — борьба с бандеровцами на Западной Украине, арест и освобождение. А ведь был еще довоенный арест отца, о котором писатель тоже рассказывал не очень охотно.
За что поляки не любили роман Богомолова?
В июне 1952 года он был комиссован по инвалидности. После этого экстерном окончил школу рабочей молодежи, поступил в МГУ, но счел, что преподаваемые там знания в области литературы ему не пригодятся.
Он ворвется в литературу вихрем, опубликовав рассказ «Иван», который через пять лет гениально экранизирует под названием «Иваново детство» Андрей Тарковский.
Уже тогда за Богомоловым закрепится репутация человека, который знает о войне то, чего не знают другие. А через шестнадцать лет выйдет его главный роман.
Он был переведён на три десятка языков, выдержал более ста изданий, тираж превысил несколько миллионов экземпляров. Вот только в Польше, даже социалистической, работу Богомолова не переваривали. Щадить чувства поляков писатель не стал, рассказав о деятельности Армии Крайовой так, как видели ее советские солдаты, которым эти польские «патриоты» стреляли в спину.
Несмотря на популярность романа «В августе 44-го», с экранизациями дело шло туго. В 1975 году начатые съемки закрыли из-за смерти одного из актеров и недовольства Богомолова тем, что получается.
Фильм 2000 года в постановке Михаила Пташука стал очень популярным, вот только фамилии писателя в титрах нет. Богомолов снял свое имя, буквально разнеся то, что получилось: «В результате всех вырезаний осталось чисто физическое действие и случилось то, что не могло не случиться: персонажи лишились психологических характеристик, ушел мыслительный процесс, в силу изъятия или оскопления большинства эпизодов и кадров появились порой абсурдные нестыковки и несуразности, при этом картина оказалась лишенной смыслового шампура, оказалась примитивным боевичком с изображением частного случая, что ничуть не соответствует содержанию романа».
«Наиболее достоверно»
Недовольство автора можно понять, но и режиссеру было непросто. Как вообще можно спешно перенести на экран кульминационную сцену романа, где главный поединок происходит в уме? Размышления Штирлица и рядом не стояли с задачей, которую решает капитан Алехин.
«Алехин Павел Васильевич.
Алкоголь только в случаях необходимости — это хорошо!.. А трепанги с жареным луком — просто великолепно!.. Ценнейшая примета! Все, что ты знаешь о Мищенко, сейчас в любом случае без пользы... Может, это и он... А может, всего-навсего Елатомцев... Алексей Павлович... Капитан Красной Армии... Фронтовик... Дважды орденоносец... Коммунист... В баню бы с ним сейчас. Спину бы его посмотреть, поясницу... Не думай о Мищенко! Твоя задача — заставить этих троих проявить свою суть... Кто бы они ни были!.. И в положительном случае взять их живыми. Хотя бы двух... А еще лучше всех трех. И своих из группы при этом никого бы не потерять... А помощник коменданта... Он что — все забыл?.. Почему молчит?.. Пассивно он себя ведет... некачественно... непонятно... Предложи сам... Спокойнее... Так... Фиксируй лица!.. „На каком основании?! В чем дело?..“ Не нравится!.. У лейтенанта дрогнул кадык... Фиксируй!.. Не хотят!.. Облизывает губы... Наконец-то!.. И у этого напряженность... Попадание!.. Это уже слабина!.. Дожимай!.. Теперь дожимай!»
Когда Владимира Богомолова уже не будет в живых, начальник управления регистрации и архивных фондов ФСБ России генерал-лейтенант Василий Христофоров заявит, что ФСБ России считает фильм Михаила Пташука достоверной экранизацией, в которой очень близко к реальности показаны жизнь, быт и работа контрразведчиков «Смерша».
Рабичев против Богомолова
А другой писатель-фронтовик, Леонид Рабичев, автор книги «Война все спишет», будет заявлять журналистам о Богомолове: «Он придумал себе биографию». Якобы и на фронте тот не был, и рассказ «Иван» написал лично на квартире у Рабичева.
Вот только правде о войне Рабичева почему-то не очень верили, хотя он и очень старался. Может, потому, что Рабичев всю войну провел в войсках ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи) и говорил о себе следующее: «Я был связистом при управлении 31-й армии, обслуживал штабы. Я не убил ни одного немца».
Именно этот человек начнет щедро обливать дерьмом не только Богомолова, но и всех советских воинов, обвиняя их в страшных преступлениях на территории Германии.
Впрочем, его уже нет в живых, Бог ему судья.
Он сказал то, что было можно
В 1970-х — 1980-х Владимир Богомолов работал над двумя большими трудами: романом «Жизнь моя, иль ты приснилась мне» и книгой «Срам имут и мертвые, и живые, и Россия...». Оба произведения писатель, ушедший из жизни в 2003 году, так и не закончил.
На могиле писателя на Ваганьковском кладбище установлен памятник, центральной частью которого является раскрытая книга с надписью «Момент истины» — второе название романа «В августе 44-го...».
Он написал о войне так, как не писали до него. И не сказал о том, о чем разведчику говорить не полагается.
«У него мелькнула мысль, что через какие-то минуты передатчики большой мощности продублируют самое желанное в эти сутки не только для военной контрразведки сообщение о том, что „бабушка приехала“, и тотчас о поимке разыскиваемых станет известно не только в Лиде, но и в Москве. Он представил себе по-детски обрадованное лицо Эн Фэ и как тот — если не бог, то, несомненно, его заместитель по розыску! — от волнения картавя сильнее обычного, скажет, разводя руками: „Ну б’гатцы... нет слов!..“ И не в силах больше удерживаться от распиравших его эмоций, он, уже вскрыв зубами второй индивидуальный пакет и прижимая бинтом тампон на голове Алехина, срывающимся голосом неистово закричал:
— Ба-бушка!.. Бабулька приехала!!!»