Сложно, ох сложно живется нашим звездам. Если позвали в популярное телешоу — обязательно надо участвовать. Даже если на проекте придется глотать червяков, прыгать со скалы и выбираться из заполненных водой подземелий — такова сегодня цена популярности. Это мы к тому, что в эфир возвращается одна из самых экстремальных программ на нашем ТВ — «Фактор страха» (с 24 апреля на СТС). А вести ее будет знаменитый актер Алексей Чадов.
«Я ж салага еще был»
Елена Садкова, aif.ru: — Алексей, у вас в послужном списке и так хватает рисковых ролей — «9 рота» Бондарчука, «Война» Балабанова и «Своя война», которую вы сами же и сняли, «Живой» Велединского. Зачем вам еще и «Фактор страха»?
Алексей Чадов: — Более того, согласился я вести этот проект молниеносно! Так быстро я еще не соглашался ни на что. И главным фактором, определившим мое решение, стал Алтай. «Фактор страха» и Алтай — настоящая ядерная смесь. И могу сразу сказать — шоу получилось!
— От чего больше захватывало дух — от красот Алтая или от страха?
— Все вместе: зима, высота... Мы же высоко поднимались, а ребята высоко висели... Никакой комфортной среды для участников не было, и это создает правильную энергию для настоящего экстрима. А страшно было всем — и участникам, и, чего уж скрывать, ведущим. Все живые люди, ничего не боится только мертвый.
— Вы ведь тоже проходили некоторые испытания. Это ваша инициатива или продюсеры заставили?
— Никто не заставлял. Самому интересно было. Честно скажу, я свое уже отбоялся и отплакался. Мой первый личный «фактор страха» случился в 20 лет в горах на съемках фильма «Война», когда меня в ледяную речку бросили с автоматиком — «на, воюй». Вот там я конкретно испугался. Мы же чуть не утонули на плоту. На тех съемках было несколько таких эпизодов. Помню, на каком-то юношеском кураже залез в горах Чегета высоко-высоко. Не понимал всей опасности, салага еще был. Залез, а спускаться не знаю как. Очень крутой склон, почти под 90 градусов. Вот тогда я очень сильно испугался. Очень. Ну и вообще, в жизни много разного было... Так что на «Фактор страха» я пришел подготовленный, крыс не боюсь, тараканов тоже насмотрелся, все эти букашки меня не впечатляют. Хотя, честно скажу, я брезгливый парень. Есть червяков, брр... Но, если надо, сделаю.
— Но есть же вызовы, на которые вы никогда бы не согласились?
— Не могу всего рассказывать, но приоткрою завесу тайны, такие испытания связаны с высотой.
«Нас с братом спасали ноги»
— Кто-то из участников оказался мужественнее, чем вы себе представляли?
— Конечно! Я понял, что у нас очень сильные женщины. Характер русской женщины реально такой — и в огонь, и в воду, и коня на скаку остановят. Хрупкие девушки, которые вот только-только с красной дорожки сошли, с тоненькими ручками, хрупкими коленочками, а выступали лучше пацанов. Болел и переживал за них.
Было несколько эпизодов, где женщины показали чудеса храбрости, смелости, собранности. Я и сам понимаю, что у женщин больше связь с природой, с космосом. Они умеют как-то колдовать, мутить, мудрить. У многих это получалось прямо в кадре — остановить ветер на какой-то момент или, никогда в жизни не играя в баскетбол, забить в кольцо три из четырех, чтобы муж не пил в наказание за невыполненное задание коктейль из опарышей. Это чудеса! И настоящая любовь. Женщина ради спасения своего любимого может все.
— Вы выглядите как человек, который любое испытание выдержит. Как поддерживаете такую физическую форму?
— Артисту в современном кино требуются всевозможные умения и навыки — фехтование, скачки, танцы, бои, драки, стрельба. Значит, нужно тренироваться. В любое свободное время я — в спортзале. Сейчас, конечно, не раскачиваюсь, как для фильма «Молот», тогда я набрал 12 килограммов! Но кардио, бег и плавание — обязательно. Вот сейчас лыжи горные освоил.
— Вы же родились на западе Москвы, в Солнцево. В 90-е это был довольно криминальный район. Как вы с братом там выживали? Приходилось постоять за себя?
— Сравнивать сегодняшнюю Москву и ту, какой она была лет 30 назад, совершенно невозможно. И сам район Солнцево тоже. А как выживали? Бегали, нас спасали ноги. Вот к нам в школу № 109, где я учился до 8 класса, приходил свой местный Рембо, как раз фильм вышел со Сталлоне, и многие носили красные повязки на голове. Я учился классе в седьмом, и к нам приходил такой тренированный пацанчик постарше с красной повязкой и мутузил всех. Отлавливал тех, кто помладше, и мы его боялись. И такой был не один, их было несколько. Словом, райончик веселый, реально могли люлей отхватить по полной. Но нам с братом было некогда по улицам бегать, нас театр увлек с головой.
— А правда, что вам в театральном поставили «тройку» по мастерству только за то, что вы студентом уехали сниматься в «Войне» к Балабанову?
— Да, есть такой грешок у кого-то... Я готов был все совмещать, но тогда еще Школа была не готова отпускать своих студентов сниматься. В общем, случилось как случилось. Не забуду никогда, что в день выпускного, который мы так долго ждали, мне надо было ехать в аэропорт. Как же это было обидно. Я уезжал, а все ребята там веселились, радовались, праздновали.
«Мама потеряла меня на две недели»
— Вы называете Алексея Балабанова учителем. Какое он влияние оказал на вашу жизнь?
— Максимальное. Леша был особенный. И как режиссер, и как человек, и как учитель. Он не баловал, с ним ты всегда был сконцентрирован. Именно он привил мне вкус к хорошему кино. Конечно, он был для меня учитель, я же был совсем молодой, студент, зеленый-зеленый. А он показал мне интереснейший мир, в который я влюбился.
— Правда, что вы ехали к Балабанову, даже не догадываясь, что уже утверждены на главную роль в его «Войну»?
— Да, мне никто не сказал. Просто поехал в Петербург на примерку костюма. Мы с Лешей неделю подбирали реквизит, одежду. Он лично часы выбирал для моего героя. Балабанов был очень детальным режиссером. А потом я полетел на съемки... И мама меня потеряла на две недели в горах, потому что связи не было, мобильников не было. А телефонная станция для жителей находилась в другом селе. Заканчивали мы поздно, когда уже темнело и все выключалось. Никак не мог даже позвонить домой. Но Галина Петровна меня нашла сама. Через «Ленфильм» узнала, что я уже оказался на съемках.
— Вы продолжили историю своего героя из фильма Балабанова в картине «Своя война», где вы и сценарист, и режиссер, и исполнитель главной роли. Как пришла эта идея?
— Идея пришла после того, как в Екатеринбурге на днях, посвященных творчеству Алексея Октябриновича [Балабанова], я представлял свой фильм. После теплого общения со зрителями сел в самолет и подумал: «Мой Иван живет так долго — фильм видело и молодое поколение, и пятидесятилетние. Получается, это мой единственный герой, которого до сих пор помнят, знают...» И решил отважиться на такой эксперимент.
— После вашего фильма говорили: «Не разучились у нас снимать кино о войне». Что вы такое сумели прочувствовать, как и Алексей Балабанов, чему люди поверили?
— Мне не очень нравится, когда меня сравнивают с великим режиссером, тем более это моя дебютная работа. И на самом деле фильм получился урезанный, потому что время было неблагоприятное для проката — ковидные ограничения. Все боялись ставить в прокат фильм-боевик, который идет более двух часов, и нам пришлось отказаться от лирической части. Два с половиной года занимался только этим фильмом. Скрупулезно подошел ко всем вопросам, связанным с этой историей. Наверное, когда человек так горит, тогда что-то получается. Хотя, повторюсь, что не получилось у меня представить весь замысел, может быть, режиссерская версия выйдет позже.