Актёр и режиссёр Семён Стругачёв (10 декабря ему исполняется 65 лет), сыгравший в таких фильмах, как «Особенности национальной охоты» (и «рыбалки»), «Операция “С Новым годом”», сериалах «Убойная сила-2, 4», «Мастер и Маргарита» и др., в интервью aif.ru рассказал, почему оказался в интернате, каково это — играть рано утром 1 января в детском спектакле, как носил на руках Сергея Безрукова, а также о том, почему сегодня мало рождается хороших комедий.
aif.ru: — Семен Михайлович, прочитал, что ваш отец Михаил, который был наполовину грузином, наполовину горским евреем, носил фамилию Стругашвили. В какой момент она была изменена на «Стругачёв»?
Семён Стругачёв: — Мой папа действительно был грузинским евреем, в основном евреем, конечно. Но так как он ушёл из семьи, когда мне было 6 дней от роду, я про него мало что знаю. Про него много историй ходило, в том числе, что он когда-то носил фамилию Стругашвили, а после того, как умер Сталин, сменил её на Стругачёв. Но это всё не подтверждено на 100%. Может, просто байка, а может, это была его кличка.
— Вы рассказывали, что в детстве вам пришлось пройти через интернат. Как вы туда попали? Учитывая, что мама у вас была.
— Нас было четверо детей. Когда я родился, брату было пять лет, одной сестре восемь, другой десять лет. Мама одна тянула нас, работая на химзаводе. Сестры учились в школе, а мы с братом Фимой пошли в интернат. Иначе мама бы не справилась. У нас появились настоящие друзья, с которыми дружим до сих пор. Мы все стояли друг за друга и даже дрались с городскими, доказывая, что мы не «инкубаторцы», как они нас называли. При этом мы с братом параллельно с интернатом учились в музыкальной школе, которую мама оплачивала.
— У вас амплуа комического актера. Мешало ли это вам в вашей актёрской карьере или помогало?
— Я человек, относящийся к себе с юмором. И всегда говорил себе: «Посмотри на своё выражение лица в зеркале. Кого тебе ещё играть?» Социальных героев я играть не мог. Игорь Петрович Владимиров (главный режиссёр и худрук Ленинградского театра им. Ленсовета 1960-1999 гг., супруг Алисы Фрейндлих — прим. ред.) определил моё амплуа так: простак-иностранец. И я, в общем-то, не жалею об этом. Позже, когда режиссёры увидели, что у меня нутро не такого уж простака-иностранца, я стал играть трагические и драматические роли, мне в большей степени стали давать серьёзные роли. Я даже начал сомневаться: во мне уже не видят талант комедиографа? У меня нет комплекса от того, что я начал с комедий. Люблю смешить людей, люблю, когда люди смеются над тем, что я делаю. Для меня это самое приятное.
— Одна из первых ваших работ в театре — роль Вторника в сказке «Белоснежка и семь гномов» в Приморском театре. Каково это — играть детский спектакль 1 января в 10:00?
— 1 января, тем более в 10 утра, играть очень тяжело. Но так как это была одна из моих первых актерских работ в театре, накануне я вообще не употреблял. И пришёл на работу в отличном настроении и состоянии. А старшие коллеги гуляли всю ночь. Я видел, как им было тяжело. В финале мы выходили на поклон и говорили фразу: «В конце самой страшной сказки всегда побеждает (в это время мы делали 5 шагов к краю сцены)... справедливость». Старшие товарищи выдыхали. И первые пять рядов затыкали носы.
— В Приморском театре вы играли также в спектакле Камы Гинкаса «Необыкновенные приключения Т. С. и Г. Ф.». И на сцене играли на массе музыкальных инструментов. Сегодня как часто применяете этот навык?
— Нечасто. Иногда играю на рояле и гитаре. Даже на творческих встречах невозможно собрать все инструменты, на которых я бы мог сыграть. Как в том анекдоте. Еврея спрашивают: «На скрипке играть сможете?» — «Никогда не пробовал, — отвечает он. — Но думаю, что смогу». Это про меня. Мне в жизни очень повезло. Считаю, что все родители должны попробовать отдать своего ребенка учиться музыке. Вдруг что-то получится.
— Как участие в фильме «Особенности национальной охоты» изменило вашу жизнь?
— Это этапная картина, которая дала мне как актеру всё — деньги, популярность. Зритель стал ходить на меня в театр, чтобы посмотреть на узнаваемого актера. Поэтому я благодарен судьбе и Рогожкину, что выбрали меня. Когда мои коллеги говорят, что я заложник одной роли, они грешат и лицемерят, а может, и завидуют. Любой актер будет счастлив, попав в такой кинохит, как «Особенности национальной охоты». Такое случается раз, наверно, в 50 лет.
— Это правда, что до съёмок этого фильма вы не держали в руках ружьё. Расскажите, как впервые попали на охоту?
— Я действительно никогда не держал в руках ружья и не стрелял. Люблю рыбалку, но охоту терпеть не могу, потому что не могу убивать животных. Андрей Федорцов, который тогда ещё не сыграл Васю Рогову (сериал «Убойная сила» — прим. ред.) и был не так узнаваем, сказал мне: «Сень, я вчера пивка выпил. У меня менты права отобрали. Они тебя любят, пойдем меня спасать». Прихожу к начальнику районного ГАИ и говорю: «Вы меня узнаете?» Он говорит: «Узнаю, херовая картина ваши “Особенности национальной охоты”». «А что не так?» — спросил я. «Вы же всех военных и ментов показали пьяницами. Вы знаете, что такое настоящая охота?» И я ему признался, что никогда не был на охоте. «Ах, ты еще и на охоте не был! Садись и слушай». Он мне 2,5 часа рассказывал о том, что такое настоящая охота, что можно пить, что можно есть, чем не должно пахнуть от охотника и т. д. Я даже записывать начал, только чтобы права вернуть. «Отдам твоему другу права, — закончил он, — но с одним условием. Если завтра поедешь со мной на охоту». Пришлось ехать. С самого начала и до конца охоты было так, как мы снимали в кино. Один к одному. При этом он каждый раз подходил ко мне и спрашивал: «Ну, ты понял, что такое охота?» — «Понял, — отвечал я. — Мы так не снимали». Мы постреляли по бутылочкам. Никого не убили, слава Богу. А когда вернулись в Санкт-Петербург, я пришел к нему за правами. Он меня спросил: «Как фамилия друга?» — «Федорцов», — говорю. Он долго его искал в компьютере, а потом сказал: «Семен, прости, но он в другом районе». Такая была у меня первая и последняя охота.
— Почему фильмы про «особенности охоты и рыбалки» стали такими культовыми? Ведь если логически рассуждать, наши люди показаны там с неприглядной стороны.
— Ну, почему с неприглядной? Там же показана настоящая мужская дружба, скреплённая страстями и да... алкоголем (но это же только на охоте и рыбалке). Люди выручают друг друга. Я встречал массу людей, которые в жизни были интеллигентными и воспитанными, а во время слияния с природой в них просыпалось что-то животное. Ну и что, что в фильме герои выпивают? Зато смешат всю страну.
— Чтобы убедительно сыграть пьяного человека, вы прибегали хоть раз в жизни к помощи реального алкоголя?
— Было у меня такое один раз во Владивостоке. Я должен был играть очень пьяного человека, Якова Трошина в спектакле «Дети солнца». Накануне спектакля ко мне приехали друзья-однокурсники с Сахалина. Говорю: «Ребята, вы тут гуляйте, а я отыграю спектакль и к вам присоединюсь». Они спросили, кого я играю? «Играю очень пьяного человека», — говорю я. И они меня стали уговаривать: «Так давай, с нами выпей и играй, еще убедительнее получится». Я был молодым артистом, и это была одна из моих первых ролей. Мы хорошо посидели, крепко выпили, и я пошёл играть. Так чудовищно я никогда не играл. Мои старшие коллеги смотрели на меня с ужасом. На сцене был не я, а какой-то урод. И я себе после этого сказал: «Больше никогда на сцену пьяным не выйду». И слово держу. Если увижу, что актёры, с которыми играю в своих спектаклях, позволяют себе такое, на первый раз прощу, на второй раз уволю.
— Сегодня снимают массу комедий и выпускают их к Новому году. Реклама гласит: что комедия уморительная, на 20% смешнее предыдущей и т. д. Начинаешь смотреть, на самом деле дрянь какая-то. А в советские времена, когда была цензура, рамки — Гайдай, Данелия, Рязанов снимали потрясающие комедии. Почему сегодня не могут снять ничего похожего?
— Во-первых, у людей сменились ориентиры в юморе. Получаются не комедии, а вечный «Камеди клаб». Одни и те же ребята из «Камеди клаба» снимаются. Профессиональных комедийных актёров стало очень мало. Чистых комиков почти нет. Миронов, Папанов, Леонов, Евстигнеев — могли играть всё, что хочешь. Это были гениальные, прежде всего театральные актёры. Ну, режиссёры, конечно, были великие. А сейчас актёру необязательно даже работать в театре, можно просто в кино сниматься. В театре тоже редко встретишь чисто комедийных артистов. Все ориентируются на кино. Во-вторых, сегодня снимают на «цифру», а не на пленку, как раньше. Пленка была дорогая, репетировали много, чтобы снять с одного-двух дублей. А сейчас всё с наскока. Комедия — тонкий жанр. Надо родиться хорошим комедийным режиссёром, хорошим актёром с комедийным талантом. Вот поэтому и мало хороших комедий.
— На ваш взгляд, смех правда продлевает жизнь? И что вы делаете, когда бывает не до смеха?
— Конечно, продлевает. С друзьями сидишь, вспоминаешь какие-нибудь истории, так нахохочешься и думаешь, помолодел лет на 10. Мне чаще всего не до смеха. Но я могу прочесть или вспомнить какую-нибудь смешную шутку и засмеяться, когда никто не смеется. Иногда фантазирую, представляю какую-нибудь комедийную ситуацию и начинаю вдруг хохотать очень заразительно. Люди смотрят на меня и думают: наверно, Семён с ума сошел.
— Над чем последний раз смеялись?
— Мне тут ролик смешной прислали. Сейчас еще раз посмотрю и перескажу. «Британские учёные доказали, что если в день пробегать по 5-6 км, то через год можно оказаться хрен знает где». (Смеётся.)
— Вы и как режиссер ставите спектакли, какую свою постановку и актёрскую работу считаете своими главными достижениями?
— Спектакль «Просто бэби, или Любовь по-французски», который раньше назывался «Крошка». Это моя этапная работа и как режиссёра, и как актёра. В свое время эта роль привела меня в Театр им. Ленсовета к Игорю Петровичу Владимирову. До сих пор играю в этом спектакле месье Фонтажа, а первый раз сыграл, когда мне было 30 лет (уже 35 лет). Десять лет назад я поставил комедию «Палата бизнес-класса», где играют прекрасные актёры — Татьяна Васильева, Георгий Мартиросян, Светлана Пермякова, Ольга Прокофьева. Сам играю главного героя. Тоже этапная работа, которая пользуется большим зрительским успехом. Ещё поставил «Брачную ночь втроем». Но мы её не очень активно эксплуатируем. Потому что у нас актриса, задействованная в этой постановке, недавно родила. Это тоже удачная актёрская и режиссёрская работа. Не считаю себя выдающимся, но профессиональным режиссёром являюсь. Ставлю спектакли, можно сказать, «для сэбэ».
— В экранизации «Мастера и Маргариты», снятой Владимиром Бортко, вы носите на руках Сергея Безрукова, сыгравшего Иешуа. Как вам это удалось, учитывая, что вы совсем не атлет, а Безруков актёр не мелкий?
— Я маленький, но сильный. Мне нельзя никого было носить, потому что накануне съёмок я перенёс операцию на ключице после аварии. У меня стоял железный штырь с закрученными шурупами. Поначалу Бортко говорил: «Найдем дублера. Он будет носить Безрукова, а ты будешь только лицом изображать, что тебе тяжело». Сняли несколько планов, после чего Бортко попросил: «Сенечка, ну, хотя бы один раз пронеси его. Потому что с дублером не получается. Всё видно». И я решился поднять Безрукова. Пронёс несколько метров, и у меня вылетели все эти шурупы. Пришлось делать ещё одну операцию в Германии. Не срослась кость. У меня взяли кусок костной ткани из ноги и пересадили в район ключицы. Но зато никто из актеров не может больше похвастаться, что носил на руках самого Безрукова.
— Были ли у вас провальные роли в спектаклях и в кино?
— Провальных ролей в спектаклях не было. А кино одно провальное было. Но не скажу вам название. Как говорила Фаина Раневская: «Сняться в плохом кино, это все равно, что плюнуть в вечность». Думал, что меня это никогда не коснется. Но из-за денег я снялся в одном таком безобразном фильме с большими артистами, кстати. Они тоже, как и я, обо...лись. Бывает и такое. Но крайне редко.
— Наверняка у вас был опыт ведения новогодних корпоративов. Можете вспомнить какой-нибудь весёлый эпизод?
— Я тогда еще был неизвестным актером, и меня в Питере пригласили поздравить с Новым годом водолазов. Очень нужны были деньги. Перед этим спросили: «Сень, ты когда-нибудь вел корпоратив?» — «Конечно», — ответил я. При этом никогда до этого их не вёл. Я вышел на сцену и начал импровизировать, выдумывать на ходу, то есть просто врать. «Дорогие, товарищи водолазы, — начал я поздравление. — Мой родной брат Фима (он, вообще-то, был полковником милиции) тоже был водолазом. Сейчас он на пенсии. Но когда он спускался на дно, называл себя и всех водолазов “подонками”. “Потому что мы по дну ползаем”, — пояснял он. Вот так, с юмором, он к себе относился. И у него была любимая песня загулявшего водолаза (напевает на мотив песни “По Дону гуляет казак молодой” — прим. ред.): “Подонок гуляет, подонок гуляет...”» Я спел эту песню и думаю: «Эх, хорошо начал, кто-нибудь улыбнется, интересно?» Смотрю на публику и вижу, что у седовласых водолазов глаза округлились и налились кровью. А я не могу остановиться, меня несет. В финале говорю им: «Дорогие подонки, с Наступающим Новым годом!» И тут меня за задницу со сцены вытягивает устроитель мероприятия и говорит: «Беги, Сеня, тебя сейчас бить будут». Я еле ноги унес оттуда. Никаких денег мне, конечно, никто не заплатил.
— Почему вы выбрали питерский Театр им. Ленсовета, в котором работаете не один десяток лет?
— Когда я в 16 лет пришёл в Русский народный театр в Биробиджане, режиссёр Мира Моисеевна Шименко сказала мне: «Ты обязательно должен работать в Театре им. Ленсовета в Ленинграде». Это был 1973 год. И я начал к этому театру присматриваться — смотреть афиши, читать в газетах и журналах про Боярского, Фрейндлих, Владимирова, Петренко — всех известных артистов, которые работали там. Сразу понял, что это мой театр, стремился в него попасть. И попал в итоге, хотя до этого мне пришлось поработать в 4 театрах в 4 разных городах. Так было предначертано, раз судьба меня туда привела. Я бы мог и в Москве работать. В 1982-м меня приглашал в Театр Сатиры Плучек после спектакля Камы Гинкаса про Тома Сойера. Но я выбрал Театр им. Ленсовета.
— Когда мы с вами договаривались об интервью, вы сказали, что заняты озвучанием. Что это за кино?
— Это сериал «Бедные Абрамовичи», где я сыграл одну из главных ролей. Думаю, тоже будет этапная работа. Я играю не того самого Романа Абрамовича, а действительно бедного. Это целая семья несчастных Абрамовичей, которые в итоге становятся счастливыми. Больше пока ничего не могу рассказать.
— Кто-то из актеров сказал красивую фразу: «Господь написал для меня сценарий, но я ни разу в него не попал». А вы?
— Сотни сценариев, пьес, мюзиклов были написаны как будто для меня. Но я со своими прекрасными голосовыми данными не сыграл ни в одном мюзикле. Считаю, что это преступление со стороны режиссёров — не приглашать меня на такие работы.