Ефим Шифрин: «Я пугаюсь, когда артист становится политиком»

Трюки без страховки

Ефим Шифрин: «Времена не выбирают» — это первый в моей жизни мюзикл. Я ведь как привык существовать на сцене? Сказал — посмеялись, потом дальше сказал — и опять привычный смех. А здесь театр, партнёры, танцы... Я всё время любуюсь своими молодыми партнёрами. На привычное стариковское ворчание: «Вот, они ничего не могут, то ли дело были артисты в наше время...» — отвечу: «Могут больше нас!» Они делают то, что мы не делаем. Они свободны внутри. Не знают, что обозначает слово «худсовет», поэтому их психика сформировалась по-другому. Нет дрожи в коленках перед исполнением номера, который казался абсолютно невинным. А потом вдруг оказывается, что в нём пять лишних слов. Или целый абзац. В артистах моего поколения сидит этот испуг фантомный, несмотря на то что прошло уже столько лет...

   

   

Если же говорить о моём участии в мюзикле, то я не очень понимаю фразы: «Зачем в это лезть?»

Ольга Шаблинская, «АиФ»: Кстати, а зачем вы в мюзикл «полезли»?

— Актёр должен лезть во всё, к чему имеет касательство его профессия! Иначе мы бы видели Юрия Никулина только с засученными рукавами на ослике в цирке и не знали бы пронзительности его драматического существа в «20 днях без войны». Я больше пугаюсь, когда артист становится политиком. Но, когда он осваивает пространство, которое имеет отношение к его навыкам, к его прямому назначению — развлекать, слёзы и смех из зрителя исторгать, я — за. Поэтому и в «Цирк со звёздами» попёрся на старости лет. И так старался, что мне не стыдно! Помимо статуэтки и второй премии среди очень молодых своих соперников я ещё получил колоссальное удовольствие. Не потому, что делал «замок» под куполом цирка, а потому, что в это время вызывал какие-то эмоции у зала. Я прямо этой страничкой своей жизни горжусь! Вот мне сейчас будет 56, а осенью я повторил те трюки, которые делал в полтинник. Это я хвастаюсь. В Цирке на Цветном бульваре в день 90-летия Никулина делал все номера воздушной гимнастики вообще без страховки. И получил такое удовольствие! У нас ведь такая профессия эгоистическая...

— Эгоистическая? Почему?

— Артисты часто корчат из себя страшных альтруистов: «Вся жизнь моя только для вас, зрители!» Ну лукавство же! Понятно же, что только для вас, потому что вы хлопаете. А не потому, что плюётесь. Но, когда эти два восторга — свой и публики — совпадают, это прямо секс!

Цензура есть

— Шифрина стало намного меньше в телеэфире. Почему?

   

   

— Вы правы, меня там почти нет. Мои поклонники и та часть публики, с которой у меня есть обратная связь, почему-то воспринимают это как некий знак недовольства мной или того, что меня забыли. Спешу всех успокоить: у меня по-прежнему есть выбор. Но существует ведь ещё и слово «не хочу»... Я сейчас чаще отказываюсь сниматься в юмористических программах, чем соглашаюсь. Не хочется до каких-то опасных оценок доходить, но для меня стал иметь значение контекст. Раньше мне казалось: я сделал номер, и у публики есть шанс оценить меня лично. А потом оказалось, что телевизионный продукт — это блюдо. И мне показалось, что я не на каждом блюде хочу красоваться. Это не значит, что Шифрин — лучший ингредиент. Просто иногда бывает ветчина с мёдом. Многим нравится. Мне — нет. Тем более в кое-каких юмористических программах есть цензура. Невидимая. Она воплощается в качестве электронного монтажа. В каком-нибудь эфире ты замечаешь, что в твоём номере вдруг нет целого абзаца только потому, что там было слово «президент» или «премьер». Это я уже года два как с удивлением наблюдаю. Поэтому своё присутствие в этом формате свёл до малых величин. И только иногда напоминаю зрителям, что я не умер.

— Вы не только не умерли. Судя по вашим внушительным бицепсам, вы со спортом неразлейвода!

— Я увлёкся силовыми тренировками много лет назад и занимаюсь каждый день. Сейчас из-за репетиций мюзикла был перерыв, но потом я взял реванш и не выходил из зала. Когда мне делали операцию, первым делом спросил хирурга: «Когда смогу пойти тренироваться?» (Смеётся.) Силовые тренировки — это было настолько не про меня. Но я читателям своего интернет-блога говорю: у меня нулевая интуиция. Жизнь научила: если мне сердце подсказывает, что это точно не моё, значит, туда надо соваться! Это то, что в актёрской профессии называется сопроматом. Роли на сопротивление. Допустим, у меня привычный эстрадный образ идиотика — и вдруг я Джеймс Бонд с голым торсом в цирковом шоу.

Посмотрите мои старые фотки в Интернете — слёзы просто! С тем обликом я должен был бы играть довоенных мальчиков, которые побеждают на шахматных олимпиадах, ходят в толстых очках и боятся девочкам в любви признаться. То, что в народе называется «ботаник», «чудик». Это очень-очень клейкий образ, он даёт в профессии крайне узкую дорожку. На моём десятилетнем пути монологов «с Люсей» я эту маску освоил. Тот человек ничего другого не умел, кроме того, что вызывать жалость к себе. «Алло, Люся?!»... Но мне в этом образе стало тесно, теперь хочу какие-то другие чувства вызывать. Сегодня у меня солидный послужной список в театре. Если бы не спортивный зал, мне бы ни одну из ролей не дали. Ни в «Путанах» у Виктюка, ни в «Торговцах резиной» Шамирова. Нигде!

— То есть вам больше нравится быть мачо?

— Мачо — это когда падают слева направо штабелями. А мой герой сегодня — это человек, который хотя бы за один свой поступок отвечает.

Смотрите также:

• Эдгард Запашный: «России хвастаться нечем, кроме Большого и цирка» →
• Братья Запашные: о женитьбе, «Короле ринга» и белом львенке →
• Александр Олешко: «Я всегда хотел быть клоуном» →