На заочной встрече со зрителями Михалков рассказал о Московском Международном кинофестивале, о своем отношении к реформам, о мигалках и многом другом.
Вступительное слово Михалкова Никиты: Вы знаете, когда к тебе проявляется интерес, когда то, что ты думаешь и говоришь, вызывает ответную реакцию, это значит, что ты живешь в мире, где существуют проблемы, которые волнуют не только тебя. Это не значит, что должно нравиться то, что ты говоришь, и это не значит, что тебе должно нравиться то, что говорят другие. Но в этом обмене самое главное быть искренним. Я очень признателен всем тем, кто прислал вопросы, как мне сказали, их пришло много. А значит, то, что ты думаешь, кого-то кроме тебя интересует. Спасибо вам.
Rinat Khosnetdinov :
Я часто слышал, от вас и не только, что надо заниматься тем, что у тебя лучше получается, где от тебя больше пользы. А как вы пришли, или даже нашли то, чем вы сейчас занимаетесь? Высоко ценю ваше творчество. Спасибо.
Никита Михалков:
Я в этом смысле не имею такой «диккенсовской» истории: как ты пробивался, хотел, тебе не давали, по морозным улицам босиком бегал. Конечно, приятно иметь такую историю. Но у меня было немного прозаичнее. Я занимался, естественно, сначала актерским делом, а потом уже режиссурой. Учился музыке. Музыканта из меня не получилось, к сожалению, а может быть, и к счастью, но то, что я учился музыке, мне очень много дало. Потому что когда ты думаешь о пластике фильма, внутреннее музыкальное ощущение очень важно. Недаром великий актер и педагог Михаил Чехов (племянник Антона Чехова) говорил, что любое искусство хочет быть похожим на музыку. Если вдуматься, то это действительно потрясающая мысль. Сюда входит все: литература, поэзия, скульптура, архитектура, живопись. Любой вид творчества пытается быть похожим на музыку. И в этом смысле прикосновение к музыкальному образованию дает очень много, например возможность найти энергетическую интонацию сцен. То есть интонацию, в которой сцена должна быть сыграна. Вообще, для меня все, что звучит в картине, будь то шаги или шелест листьев под ветром, ― все музыка. Поэтому я очень благодарен судьбе за возможность прикоснуться к музыкальному образованию.
Что касается моей карьеры, конечно, кто-то из недругов, скажем, моего отца говорил о том, что я поступил в институт по протекции и по протекции дальше работал. Это мнение ошибочно, потому что, сколько выгод может быть от твоей фамилии, столько и шишек, и тумаков ты из-за нее можешь получить. Я думаю, что сегодня в этом смысле моя фамилия является иллюстрацией. Например, мои дети очень во многом получают за меня. Как мы с братом когда-то получали за своего отца.
Что же касается пользы, конечно, заниматься нужно тем, что у тебя лучше получается, и именно от этого занятия будет больше пользы.
Ваня Симонов :
Добрый день, хотелось бы узнать есть ли в нашей стране какая-либо поддержка молодых режиссеров и сценаристов. Безусловно, у многих людей имеются замечательные идеи для интересного и глубокого кино, но чаще всего, они с трудом понимают за что браться в первую очередь. Очень хотелось бы выслушать советы по этому поводу.
Никита Михалков:
Браться надо в первую очередь за то, что больше волнует. Конечно, можно пойти по другому пути — делая то, что сейчас модно, что выгодно, на что дают деньги. Но это не значит, что вы достигните того качества, которого бы хотелось достичь.
Поддержка молодых сегодня все-таки находится не на должном уровне. Хотя то, что такие большие субсидии даны ВГИКу, нашей кузнице кинематографических кадров, позволяет надеяться на определенный результат. Ведь это дает возможность использовать новую аппаратуру, новые павильоны, новые технические возможности.
В наше время познакомиться с творчеством Трюффо, Годара или Анджея Вайды можно было только на специальных кинопросмотрах в киноархиве «Белые столбы» или в семь утра на учебных просмотрах ВГИКа.
Сегодня молодежь может получить доступ к любой информации. И легко узнать, как снимают кино.
Поэтому форма намного опережает содержание. А содержание ― это целый комплекс, сюда входит и воспитание, и образование, и масштаб мышления. Поэтому, прежде чем думать о том, КАК СНИМАТЬ, нужно для себя решить, ЧТО и ЗАЧЕМ. Во всяком случае, именно это должно художника больше всего волновать.
Сегодня, я думаю, одна из самых больших проблем ― это попытка пробиться к зрителю. Уровень интереса зрителя к кинематографу во всем мире очень сильно изменился, он упростился, опримитивелся. И думаю, что это проблема не только наша, а кинематографа в целом.
Сергей, Москва:
Здравствуйте. В СМИ просачивается информация о том, что существуют трудности с организацией Международного Московского Кинофестиваля в это году. Расскажите, в чём они заключаются и какие есть пути решения. Спасибо!
Никита Михалков:
Слава богу, эта информация несколько преувеличена. Трудности, конечно, всегда были и есть. Самая большая трудность в том, что каждый год приходится проходить тендер. А он проходит не всегда вовремя, и не всегда с запасом времени. Ведь подготовка фестиваля ― это огромная работа. Это поездки отборочной комиссии, это договоренности с менеджерами, со звездами, это доставка копий и масса других творческих и бытовых вопросов. Поверьте, это действительно большая работа. И если ты не знаешь точно, будешь ли ты это делать или доверят кому-то другому, то могут опуститься руки. Энтузиазм, как нам с вами известно, продукт скоропортящийся. Фестивальная работа должна идти круглогодично. Может быть, тендеры нужно объявлять не на один год, а на пять, или хотя бы на три. В этом случае люди будут работать с большей отдачей.
За более чем семь лет, как мы занимаемся фестивалем, мы проделали огромную работу. Ведь поднимали мы его из полной разрухи. Вообще реанимировать такую вещь, как фестиваль, это все равно что растапливать второй раз домну. Но с Божьей помощью мы все-таки это сделали. И с каждым годом фестиваль становится все более и более значимым.
Из года в год мы стараемся расширять программу кинофестиваля. В этом году, например, кроме основного конкурса пройдет конкурс «Перспективы», в рамках внеконкурсной программы зрители смогут познакомиться с фильмами из цикла «Итальянское кино сегодня», «Испанская неделя», «Вокруг света», «Секс. Еда. Культура. Слава» и т.д. Впервые в этом году появится конкурс документального кино. В программе «Ретроспективы» будут показаны фильмы Вернера Херцога, Роба Нильссона, Сема Пекинпа, Хелен Миррен. Также нашим зрителям мы предложим большой выбор фильмов из специальных программ, таких как: «Уголок Короткого метра», «Сине-фантом. Альтернатива» и многих других. И конечно же, будет представлена огромная российская программа, которую можно будет увидеть, как всегда, в Доме кино.
В этом году будет показано 188 картин за 9 дней, должен сказать, что посмотреть их все довольно трудно. Поэтому те, кто хочет успеть насладиться большинством представленных фильмов, спешат купить билеты. И уже сейчас билетов практически нет. Кинофестиваль ― это праздник кино, и для истинных ценителей успеть достать заветный билет ― настоящая радость.
Я убежден, что на Московском кинофестивале найдутся фильмы на любой вкус. Главное ― следить за расписанием, чтобы не пропустить интересную для Вас работу.
Но при этом остается самая большая проблема ― у нас нет дворца Московского кинофестиваля. Это самая большая головная боль. Везде есть дворцы фестивалей, которые работают круглый год, где в одном месте собраны все программы, все пресс-конференции, все службы.
Ю.М. Лужков пять раз публично нам обещал начать строительство фестивального комплекса, но обещания так и не были выполнены. Может быть, новое руководство Москвы поймет значимость данного вопроса и решит его.
Это и есть основные наши проблемы Сергей. Но, несмотря на них, мы продолжаем трудиться, и фестивальная «машина» уже отлажена и работает без перебоев. У нас сложилась великолепная команда из людей, которые знают, что им нужно делать и вместо того, чтобы долго рассказывать, что у них не получилось и почему, они добиваются результата.
Андрей Сухарев :
Почему Вас так не любят? Мой Вам совет не обращайте внимание, у Вас хорошие фильмы. Как вы оцениваете творчество Вашего брата? Ещё вопрос, как Вы считаете, что для нашей страны более важно патриотизм или национализм? Спасибо.
Никита Михалков:
Серьезный человек, Андрей Сухарев. Спасибо за вопрос. Творчество брата. Брат ― мой первый учитель. В семье всегда был культ старшего брата, я его всегда любил и люблю. Мне было очень важно и интересно работать на его картинах. Сначала на «побегушках», конечно. Потом уже в качестве актера. Он очень крупный режиссер и образованнейший человек. Тем не менее, показывая ему свои студенческие работы и слушая его советы, как надо было бы сделать, я испытывал некоторое двойственное чувство: с одной стороны, жалел, что не сделал, так как было бы лучше, с другой ― радовался, что уже ничего не могу исправить. Это были мои ошибки, я на них учился, становясь самим собой.
Со временем наши творческие пути разошлись: в пристрастиях, во вкусах, но это абсолютно не мешает, это не умаляет моего уважения и любви к нему. Надеюсь, с его стороны тоже.
Возвращаясь к Вашему вопросу «За что не любят?». Что значит «не любят»? Вы знаете, Сергей, любовь объяснять не нужно, любят ни за что. А вот нелюбовь объяснять необходимо. За что ты меня не любишь? Что я тебе плохого сделал? Я пришел к выводу, что не страшно быть ненавидимым ни за что, страшно, когда есть, за что ненавидеть.
За что? Мигалка? Барин? Бесогон? Ну мигалку я же не сам себе «повесил». Я сам ее снял! Когда наши представления о том или ином с Министерством обороны разошлись, я почувствовал, что не имею права занимать должность председателя Общественного совета, и я ушел из него, сдав мигалку.
Что же усмотрели мои недруги в письме министру? Разве они увидели суть поставленных мной вопросов? Нет. Их заинтересовала только мигалка. Сам снял? У него сняли? Если сняли, то за что? Но какое это имеет значение? Ну нет у Михалкова мигалки, вам стало легче? Или может пробки рассосались?
Кому в результате это принесло удовлетворение? Только тем, которые живут по принципу «не то жалко, что у меня корова сдохла, о то жалко, что у соседа жива».
Если говорить серьезно, я абсолютно понимаю активистов движения «Синие ведерки», я понимаю их импульс. Конечно, это очень раздражает, когда ты стоишь в пробках. И раздражение это выливается в те или иные поступки. Но мне кажется, что происходит некая дискредитация этого движения, теми, кто ищет там свой кайф: в гоне, в доносе. Теми, кто выискивает ситуации, снимая их на камеру. Что само по себе вещь во время езды, вообще, довольно опасная. Сегодня, когда я езжу без мигалки, я могу сказать, то о чем давно думал. К сожалению, в аварийных ситуациях чаще бывают, виноваты не те, кто сидит в машине со спецсигналом, а те, кто ее не пропустил, нарушая незыблемые правила основ дорожного движения. Я обязан пропустить машину со спецсигналом вне зависимости от того, имеет ли владелец этой машины право на спецсигнал или нет. Это вопрос другого порядка: юридического, этического и тд. Но, не пропуская такую машину, я сам выдавливаю ее на встречную полосу, тем самым создавая угрозу для жизни других людей.
На дороге нет «плохих» или «хороших», а есть абсолютно объективные законы, которые надо выполнять.
Что же касается недругов. Вы знаете Андрей, они очень нужны, без них было бы скучно жить. В определенном смысле они для меня некие маяки. Когда я понимаю, кто меня «мочит» и почему, я прихожу к выводу, что иду правильным путем. Этими людьми правит не желание постичь истину, а желание самоутвердиться за чужой счет. Они не задумываются над тем, что тот, кто слово «барин» использует в качестве попытки человека унизить, раскрывает свою абсолютно холопскую сущность. Потому что барином называли и Пушкина, и Толстого, и Менделеева. И никому в голову не приходило вложить в это слово отрицательный смысл. Это результаты пагубного классового воспитания. Разве может «барин» в их интерпретации работать по 18 часов и спать по 4 часа?
Да, согласен, мне не нравится, когда меня хватают за рукав и тащат пить водку. Кто-то видит в этом мое высокомерие, но это не так.
Но я никогда не откажу в общении моим зрителям. И презираю тех, кто живет и добивается этого успеха у зрителей, а потом, когда эти зрители подходят, он говорит: «Надоели, сил нет». Ты же сам всю жизнь работал ради того, чтобы тебя узнавали! Нужно понимать, что человек, который подходит к тебе, потому что он тебя узнал, убежден, что и ты его тоже знаешь. И нельзя его в этом разочаровывать.
Что же касается некоторых моих критиков, скажу больше. Ругайте меня, сколько хотите, но хвалить меня не смейте! Потому что в этом случае я должен буду задуматься, а туда ли я иду. И дай Вам Бог здоровья.
Теперь о патриотизме и национализме. Неважно, что и как называется, важно, что за этим стоит. Патриотизм — это когда я люблю то, что вокруг меня, и хочу, чтобы это также любили другие. А национализм или шовинизм ― это когда я люблю свое за счет других. Когда основой моих взаимоотношений является мысль «мы лучше вас», для меня это неприемлемо.
Я хочу любить то, что я люблю: свой дом, свою родину (простите за пафос), русский характер со всеми его прибамбасами: дурными и хорошими, русский пейзаж. И мне очень хочется пригласить к этой моей любви и других людей. Но именно попытаться взглянуть на то, что я люблю, моим взглядом.
Я не хочу быть понятным, я хочу быть понятым. Это касается и моего творчества. Я хочу быть понятым теми, кто думает или хотя бы пытается расшифровать те художественные образы, которые меня волнуют. Для меня это желание понять намного более важно и созидательно, чем снимать кино, пусть даже популярное, но которое по большому счету является звуко-визуальным фоном для хрустящего на зубах попкорна.
Вы знаете, я хочу Вам сказать, что есть у нас действительно думающий зритель, который стремится понять, который «работает» в зрительном зале. И я смог в этом убедиться, прочитав более 300 рецензий, полученных от обычных зрителей со всей России и СНГ, которые приняли участие в объявленном нами (Студией «ТриТэ») конкурсе зрительских рецензий на трилогию «Утомленные солнцем». Я откровенно потрясен глубиной зрительской мысли. По сравнению с этим отечественная кинокритика — ничто, а это рецензии писали простые зрители! И это настолько глубоко, и настолько интересно! И неважно, ругают они тебя или хвалят, важно, что они глубинно хотят разобраться в том, что тебя волнует и о чем ты хочешь с ними говорить. А не самоутвердиться за твой счет, пытаясь тебя унизить и не отплясывая на твоей спине чечетку, чем часто занимаются отечественные критики. И я убежден, что благодаря именно таким зрителям у российского кинематографа есть будущее. И может быть, действительно, в интернете можно создать такое движение «народных рецензентов», объединив тех зрителей, которые хотят прочувствовать фильмы и разгадать их. Я готов стать участником этого движения.
Илья Дмитриев :
Планируете ли Вы снимать фильм о Сталинградской битве?
Никита Михалков:
Нет, я не планирую. Насколько я знаю, этот фильм собирается снимать Федор Бондарчук. И дай Бог ему успеха.
Тимур Абдрахимов :
Будете ли вы снимать фильмы по произведениям русских классиков, например произведения Достоевского?
Никита Михалков:
Достоевского? Я не считаю себя доросшим до него. Я один раз прикоснулся к нему, играя в «Униженных и оскорбленных». Хотя в образе генерала Пожарского из «Статского советника» могут быть прослежены черты героев Достоевского. Что касается классики, Бог даст, мы скоро начнем снимать по мотивам рассказа Бунина «Солнечный удар». Абсолютно гениальный рассказ! Но мы постараемся показать его более широко и объемно, представив русский мир.
Irisha Sever:
Здравствуйте, Никита Сергеевич! Как Вы считаете, почему такое большое количество россиян стремятся покинуть Родину, а не бороться за восстановление России? И Ваша личная причина, почему Вы еще здесь?
Никита Михалков:
Мне проще ответить за себя, а не за других... Я думаю, что хоть кто-то из тех, КТО МОЖЕТ ПОКИНУТЬ РОДИНУ, должен остаться с теми, КТО ЕЕ ПОКИНУТЬ НЕ МОЖЕТ. И в этом смысле абсолютно прав гениальный русский философ Иван Ильин, который пишет, что «от постели больной матери... не уезжают; разве только — оторванные и выброшенные».
Понимаете, этот соблазн довольно большой. 30 лет назад ты не мог выехать никуда самостоятельно, и стремление порвать эти узы было естественным. Как мне кажется, русскому человеку не отъезд важен, а возможность уехать. То есть ему не свобода важна, а отсуствие неволи. И это делает его по-настоящему свободным. «Я могу уехать?» ― «Конечно». ― «Тогда я останусь!».
Мне много предлагали работать за границей, в том числе и в Голливуде. Но есть чудная русская пословица: «Где родился, там и сгодился». Да, иметь возможность пригласить любого актера — замечательно. Да, современнейшие технологии очень важны. Да, снимать свою картину там, где ты хочешь, — прекрасно. Но снимать СВОЮ картину. Я могу быть интересен миру только как русский художник, только отсюда. Потому что я могу рассказать этому миру о нас намного больше, чем другие. А снимать американскую картину, хоть и за очень большие деньги, чтобы она стала одной из..., меня это мало интересует. К тому же моя картина, скажем, на американскую тему будет носить туристический характер. Потому что это будет умозрительной симуляцией того, что тобой будто бы прожито, а на самом деле окажется набором клише. Это не приводит ни к чему хорошему.
Поэтому я и говорю: где родился, там и сгодился. Вот мне, например, намного интереснее путешествовать по России, чем по любой другой стране. Это может выглядеть для кого-то кокетством, неправдой. Но мне действительно интересно ездить по России, действительно интересно. И так как, скажем, русский язык по богатству своему, по своей сакральности, по глубине, по мощи, на мой взгляд, если не единственный, то один из немногих языков, которые могут почти полностью передать жизнь человеческого духа, так и русский пейзаж, как о нем говорил кто-то из философов, «беспорывный русский пейзаж» передает суть и глубину национального характера.
Я, к сожалению, не люблю туристов. Турист — это квинтэссенция честолюбия: «Я и Эйфелева башня», «Я и Кремль», «Я и пирамида Хеопса», а потом рассматривание этих фотографий в кругу друзей. Но турист летит по миру, а монгольский пастух, который никуда не ездит, он как бы внутри этого мира, он этим миром «обтекаем», как ветрами. Его мир здесь, сейчас. И это глубокое заблуждение думать, что если ты много ездишь, ты глубже и лучше понимаешь мир. Мир можно понять не сходя с места. «По вертикали».
Лежик Масычев :
Какие российские и советские фильмы показывают и смотрят за рубежом, особенно в США? Что нужно снимать, чтобы смотрели?
Никита Михалков:
Я думаю, что сейчас никакие наши фильмы не смотрят за рубежом. Мы сделали для этого все возможное. И особенно это сделала наша «доблестная» кинокритика, которая подняла на щит под гордым названием «артхаус» все то, что другим словом называется непрофессионализм и «любительщина». Конечно же, есть настоящий артхаус ― личностное художественное видение, не рассчитанное на массового зрителя. Но российский кинематограф отвернул от себя российского зрителя. Отвернул. И это как раз, мне кажется, самая главная проблема, если не сказать преступление. Мне мало узнать, как нам плохо, я хочу понять, что сделать, чтобы было хорошо. Я хочу сопричастности тех, кто сидит в зале, к тому, что показывают на экране. Я готов знать самую жестокую правду, но за этой жестокостью я должен увидеть любовь. Любовь тех, кто делает картину, к тем, о ком они говорят и кто ее смотрит.
Что надо делать? Надо снимать национальное кино, надо снимать кино, достойное русской литературы, которую читают во всем мире. Читают, находя в ней понятные и близкие любой нации образы. И поэтому, если кино хотя бы приблизится к тому, что есть русская литература, я думаю, что и кино будут смотреть.
Алина:
Здравствуйте, Никита Сергеевич! Скажите, что для Вас общение в блогах? Стоит ли тратить на это своё время?
Никита Михалков:
Дело в том, что если бы в блогах было только то, что обычно отличает блоги от нормальной переписки, то не было бы никакого смысла. Я разговариваю с людьми, и я нахожу отклик у людей, которые хотят общаться, а другого общения, кроме как в блогах, у нас быть не может. Мне очень хочется, чтобы люди, у которых есть ко мне вопросы, могли ко мне обратиться, и я мог на эти вопросы ответить. Именно поэтому я завел свой блог.
С этой же целью я завел и «Бесогон ТВ». Назвал его я в честь своего небесного покровителя — Святого Великомученика Никиты, в жизни которого была очень красивая легенда об изгнании беса. Этот сюжет стал основой древней канонической иконы.
Но вообще, я выхожу в Интернет только по делу, когда скапливаются вопросы и возникает необходимость ответить. И делаю это с огромным интересом, потому что есть вопросы, которые я бы никогда сам себе не задал и которые заставляют меня формулировать ответ. И это очень интересно и полезно.
Кстати, рецензии, которые прислали зрители на трилогию «Утомленные солнцем», очень много говорят о сообществе людей, которые хотят общаться. Им хочется глубокого, чувственного, волнующего кинематографа. Собственно для этих людей я и работаю. И я думаю, что было бы правильно создать некое сообщество зрителей, которые хотят анализировать, писать рецензии. Я дал прочесть эти рецензии одному из главных редакторов большой столичной газеты, и он, прочитав их, сказал, что как минимум
Елена Романькова :
Какие фильмы из недавно вышедших на большой экран вас наиболее впечатлили?
Никита Михалков:
Я думаю, что наибольшее впечатление на меня произвела картина «Король говорит». А до этого картина «Повелитель бури». Это военная драма, которую сняла Кэтрин Бигелоу. Я считаю, что это выдающаяся картина. Это не просто фильм про войну, их много, это картина не столько о самой войне, сколько о том, как война для человека становится наркотиком. Эта тенденция серьезная, когда для человека война ― это образ жизни. И когда он возвращается домой целый и невредимый, вместо того, чтобы благодарить Бога и начинать жить нормальной жизнью, он рвется обратно «на войну», ища риска и постоянного адреналина, в эту атмосферу постоянного напряжения и опасности. Это очень глубокая картина.
А из наших картин, я думаю, что из недавних, это «Как я провел этим летом» — драма Алексея Попогребского.
Мне очень понравилась картина Виктора Шамирова «Упражнения в прекрасном» с Гошей Куценко в главной роли, которую я видел на «Кинотавре».
Очень трогательная картина из тех, что сегодня появится на большом экране, это картина «Без мужчин», которую снял Резо Гигинеишвили. В этом фильме очень хорошо работают и Надя, и Вера Воронкова, которые играют двух антиподов. Это легкая и трогательная картина.
Но из серьезных, из больших работ, которые меня бы заставили приостановиться и задуматься, это те картины, которые я уже назвал, и они, увы, не наши.
Полина Шистерова :
Никита Сергеевич! Как Вы относитесь к нынешним реформам: полиция, образование...?
Никита Михалков:
Кто-то говорил, что самое большое наказание жить во время перемен. Вообще любые реформы всегда болезненны. И для того чтобы они проходили легче, люди должны понимать, для чего им эти реформы и к чему они приведут.
Русский народ — фольклорный. И именно на фольклорном уровне он должен понимать, что с ним происходит. Я не увидел пока еще в этих реформах ничего того, что могло бы меня удовлетворить или даже объяснить их значение и смысл. Когда из реформы образования вообще исчезает слово «воспитание», когда по западному образцу смысл реформы заключается «пусть они сами плывут, как хотят», когда необязательными предметами становятся, например, русский и литература или когда в военном образовании исчезает сознание того, что из суворовца и нахимовца в результате должен вырасти офицер, готовый отдать свою жизнь за Родину, а что такое Родина ему не объясняют, и когда кодекс офицерской чести, который всегда был в России, понятие для него неведомое, возникает некая необязательность, которая влечет за собой безответственность. А безответственный офицер — это преступник.
Я понимаю президента, который хочет модернизации. Но когда Россию пытаются быстрыми темпами модернизировать, это напоминает время после Петра Первого. Когда молодые юноши, прошедшие обучение в Европе, возвращались совершенно оторванными от своих родителей, своих корней, которые презирали традиции своих семей. Это было началом той пропасти между народом и интеллигенцией, которая возникла и до сих пор остается. Да, я согласен, это очень важные вещи — модернизация, инвестиции, реструктуризации, все правильно. Но только этого недостаточно для такой страны как Россия, это не спасение. Потому что та земля, которая называется Россией, требует человека. Человека земли. И этот человек должен хотеть работать на этой земле и иметь такую возможность. А где он этот человек? Что мы о нем знаем? Каждый день там или сям открывается клуб, ресторан, кафе, шашлычные. Все то, что нужно потреблять. И закрываются заводы, предприятия, сельхозпроизводство. Количество потребляющих начинает превышать тех, кто должен производить. Это значит, что потреблять придется то, что производит чужой производитель. Мне думается, что любые реформы должны быть гармоничны. Сегодня мы видим, как развиваются мегаполисы, где и существуют институты менеджеров, юристов, ученых. Но это мизер по сравнению с огромной страной и с запросами ее народонаселения. Эти люди должны служить тем, кто живет в стране, и эта служба должна быть видна и эффективна. Я никого не осуждаю, я просто задаю вопросы. И я говорил об этом нашему президенту, мне показалось странным, что ни в одном из его посланий не было уделено достаточно внимания духовной составляющей жизни нашей уникальной многоконфессиональной страны, практически ничего не сказано о культуре как о предмете национальной безопасности. Ни слова не сказано про землю. Про то, кто такой хлебопашец? Каким образом удержать его у земли, чтобы он хотел и мог ей заниматься?
Реформы должны быть равногармоничны, чтобы народ не чувствовал себя отчужденным. Впрочем, это всего навсего мое личное мнение.
Ольга, Новосибирск:
Как вы оцениваете результаты работы над фильмом «Утомленные солнцем-2. Цитадель». Удалось ли выразить в нём то, что хотелось? Прочувствовал ли это зритель?
Никита Михалков:
Ольга, дело в том, что то, что я и мои товарищи хотели сказать, мы сказали. Но захотели ли зрители услышать нас в зрительном зале? Смогли ли они это сделать? Интересно ли им «работать» душой и мыслью? Захотели, но не многие. Некоторые стали искать в фильме документальных подтверждений, правду о войне. Но это картина не столько о войне, сколько о чуде, о любви, это притча. В ней нужно уловить метафизику созидания, когда в первых кадрах рождается комар, которого все гоняют. И когда он пристроился на щеке одного из героев, и другой тянется к нему, чтобы убить комара, он выходит из прицела фашистского снайпера, и три пули попадают в то место, где секунда назад была его голова. Это важнейшая метафора о единстве мира, о его бесконечных глубинных связях, о невидимой и вечной связи микра и макрокосмоса жизни. То, о чем писал в своей брошюре «Эгоизм вселенной» великий Циолковский. Несомасштабные жизни человека и комара оказываются могут быть связаны напрямую друг с другом. Комар, которого хотят убить, спасает жизнь тому, кто хочет это делать. Немецкий ребенок, рождающийся в кузове машины, своим рождением спасающий жизни принимающим его русским солдатам. Паучок, который спасает с одной стороны, жизнь гармониста, а с другой стороны, является провокатором того, что взорвалась цитадель. Это опять соединение масштабов несоединимого.
Многие критики, стали говорить, что так не бывает, что мышка хвостиком махнула... Но именно так и бывает — мышка бежала, хвостиком махнула, а цитадель взорвалась! Это и есть иллюстрация чуда, Божественного промысла, победы жизни над смертью. Это кино, в котором нужно думать и чувствовать, разгадывая метафоры и образы. На таких фильмах зрители должны «работать». А те, кто не хотят, могут смотреть другие фильмы.
И наша картина — это именно кино для думающего зрителя. Это мне доказали рецензии зрителей, которые я получил в рамках объявленного конкурса. Если бы их не было, разочарование мое было бы очень велико.
Трилогия «Утомленные солнцем» ― это то, что хотят сказать 500 человек, которые 8 лет работали над картиной. Не может быть, чтобы все эти люди ошибались и работали зря. Да, я удовлетворен нашей работой. Я совершенно уверен, что это долгоиграющая картина. К ней будут возвращаться. И сейчас выйдет сериал, огромная сага, 13 серий, в которой будет рассказана вся история героев трилогии. Мы добились того, что хотели. А самое главное — не только мы это почувствовали, а и те, кто хочет, умеет думать и работать в кинозале.
Алексей, Москва:
Совет по нравственности — это Ваша идея? В чём суть?
Никита Михалков:
Нет, это идея не моя, к сожалению. Хотя бьют меня одного за эту идею. Что значит совет по нравственности? Это попытка достичь того, чтобы ответственность была бы не только у общества перед СМИ, но и у СМИ была бы ответственность перед обществом. И это не мы придумали. И разговор идет не о том, чтобы наложить «лапу» на СМИ. Разговор идет о том, что если ты лжешь, если ты позволяешь себе оскорбить человека, ты должен за это отвечать. И отвечать не 50 минимальными зарплатами, а ты должен отвечать серьезно. И это не я придумал. По большому счету в определенном смысле это забота о журналистах, если хотите. Не хочется, чтобы им проламывали голову в подъезде. Зачем доводить ситуацию до того, когда это единственный способ отреагировать на вранье о тебе. Ты не имеешь права, давая ложную информацию, подвергать человека опасности потерять работу, потерять семью, начать существовать в ауре ненависти к тебе и подозрении. Если я назову просто список стран, где существуют такие советы: Австрия, Бельгия, Кипр, Финляндия, Франция, например, в которой, законом от 1881 года вводится УГОЛОВНАЯ ответственность журналиста. Это есть практически во всех цивилизованных странах мира — ответственность журналиста. Когда я был на передаче Тины Канделаки, какая волна немедленного сопротивления возникла. А что случилось? Что плохого в этом? Вы можете принять это предложение, не принять, никто же никого не насилует. Но если вы так засуетились ― «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав». Меня бы удовлетворило, если бы Дума приняла закон о СМИ, усилив ответственность СМИ. Кстати говоря, в конце концов, Интернет — свободное пространство. Почему не организовать такое обсуждение в Интернете. Думаю, что очень многие откликнутся. Люди, которых оскорбляют или врут про них, у них нет возможности ответить. Давайте в Интернете организуем такого рода обсуждение, чтобы мы услышали людей. Я могу ошибаться, как и те 80 человек, которые подписали обращение. Но, опыт-то мировой показывает, что это не ошибка.
Евгений, Москва:
Добрый день, Никита Сергеевич! У меня вопрос по поводу Вашего манифеста, тезисы которого я лично во многом поддерживаю потому, как являюсь убежденным сторонником российского консерватизма или традиционализма. В связи с этим, хотелось бы узнать собираетесь ли Вы создавать на основе манифеста собственную партию на четко выраженной консервативной платформе? Это была бы единственная партия, в которую я бы вступил. С уважением, Евгений.
Никита Михалков:
Спасибо вам. Дело в том, что я уже отвечал на вопрос и говорил о том, что человек должен заниматься тем, на что его Бог подвиг. Другое дело, что в этом манифесте заложено то, о чем я говорил много лет. Кстати, вышла книга «Прямая речь», в который мои коллеги из Фонда Культуры собрали мои интервью за 40 лет. И к моему огромному счастью, когда я ее читал, я еще раз убедился, что подписываюсь под каждым своим словом, когда бы то ни было сказанным, даже 30 лет назад. И весь манифест собран из разного рода высказываний. И эта книга тоже построена очень занятно в виде такой «азбуки», где, например, на букву «а» ― артист, на букву «п» ― высказывания о политике, «и» ― мысли об истории, и так далее.
И поверьте, это не претенциозные «раздумины» по поводу того или иного, написанные заднем числом, а живая реакция на происходящее, сказанное тогда, когда это происходило. Я не собираюсь организовывать партию, на этот счет у меня нет никаких амбиций. И манифест не предназначался для широкого круга читателей. И это вранье, что я написал манифест и сразу передал его Медведеву и Путину. Было напечатано всего 50 экземпляров для моих гостей на моем дне рождении. Как этот текст попал в Интернет, не знаю, но попал. Однако я был бы очень доволен, если бы то, о чем я говорю, волновало бы не только меня, а вошло в программу какой-то здоровой организации. Мне кажется, что там есть вещи, которые просто выстраданы. Поэтому, если бы это стало основой для серьезного обсуждения, было бы неплохо. Нельзя, на мой взгляд, в России основывать политическое движение или партию, если она не опирается на очень ясные и ощутимые принципы национального характера, национальной культуры и истории. Это совершенно не значит, что нужно всех в лапти и к сохе. Но это должно быть ощутимо людьми. Каждая партия говорит «Мы хотим, чтобы было хорошо». А где хорошо? Как? Уважаемый Егор Гайдар, царство ему небесное, который говорил очень умные вещи, причем без шпаргалки, народу был непонятен. Народ только получал результат этих речей, как ужасающее насилие над собой. Но я убежден, что если бы это насилие, а любая реформа ― насилие, были бы народу на фольклорном уровне разъяснены, держа человека за руку, то могли быть совершенно другие результаты. С русским человеком нужно разговаривать. И если ему приходится затягивать пояс, он должен ясно понимать, для чего это нужно. Огромная ошибка, на мой взгляд, пришедшего сразу после перестройки руководства страны заключается в том, что была совершена революция сверху, но эта революция сверху могла быть действительно созидательной, если бы она была соединена с эволюцией снизу. Не ставить людей перед фактом случившегося, а осознанно подводить их к тому, ради чего эта революция была совершена. Я не собираюсь организовывать партию. Но хотел бы быть услышанным.
Алина Ибрагимова :
Никита Сергеевич. Кто, на Ваш взгляд, может стать современным героем, определенной ролевой моделью для российских детей и подростков? И может ли российское кино создать такого героя? В последнее время вы так активно внедряетесь в социальные сети с объяснениями тех или иных событий, связанных лично с Вами? Зачем Вам это заигрывание с анонимной (и бессмысленно озлобленной) массой людей? Как Вы прощаете себя за свои ошибки? И спасибо Вам за фильмы.
Никита Михалков:
Алина, где же я заигрываю? Если бы я заигрывал, я не говорил бы то, что я говорю. Я стараюсь настроить людей на ту тональность, которая допускает возможность общения и разговора. А это можно только в том случае, если ты искренен и доброжелателен. Я не собираюсь общаться с «бессмысленно озлобленными». У меня есть интерес говорить с теми людьми, которые хотят меня услышать. Современный герой, я надеюсь, вы меня правильно поймете, это человек, который задумывается о том, о чем мы сегодня говорим, который ищет пути, как исправить то, что сделано неверно. Мне кажется, что сегодня реально таким героем стал бы Петр Аркадьевич Столыпин, абсолютно бесстрашный и талантливейший человек, который один мог сопротивляться либеральной массе разрушителей, консолидируя и выстраивая Россию. Французские исследователи писали, что если бы Столыпин не был убит, Россия стала бы недосягаемой, великой страной, которую никто и никогда не смог бы сдвинуть с ее дороги. Я не согласен с тем, что история не терпит сослагательного наклонения. Сослагательное наклонение — это вариативность. Я думаю, что настоящим героем мог бы стать человек типа Петра Аркадьевича Столыпина.
Что касается моих ошибок. Я уповаю на то, что Бог прощает ошибки. Человек всегда может придумать себе оправдание, он убил пять, а ты всего двух. Он украл тысячу, а ты трешник. Всегда легче быть лучше другого, труднее быть лучше себя самого. Поэтому освободиться от того, что меня гнетет, для меня как для православного человека возможно только через исповедь и причастие. Тогда ты чувствуешь, что ты не один, а человек верующий не может быть один, даже если он в одиночестве. Есть притча, как идет человек по песку и два следа — его ног и рядом следы. И вдруг вторые следы исчезли. Он говорит: «Господи, ты меня оставил?» А Господь ему отвечает: «Нет, это мои следы, я несу тебя на руках». И конечно же, ты не сам себя прощать должен. А если ты освободился от тяжести греха через исповедь и причастие, значит, у тебя есть силы жить дальше.
Завершающее слово Михалкова Никиты: Я не знаю, насколько были интересны мои ответы, мне были интересны ваши вопросы. Должен сказать, что я не читал вопросы заранее, я не люблю это, потому что ты начинаешь огромное количество вариантов ответов перебирать и теряешь камертон. Я эти вопросы узнавал прямо сейчас, онлайн, и отвечал на них прямо сейчас. Что в определенном смысле для людей тонких может быть подтверждением того, что я был искренен и говорил, что думал. Еще раз спасибо.
Источник: rian.ru/online/20110617/389564410.html
Смотрите также:
- Павел Лунгин: нам кажется, что все нас обижают. Пора изживать этот комплекс →
- Никита Михалков: «Лучше быть повешенным за верность, чем за предательство» →
- Никита Михалков: «Время — сестра правды, так что подождем» →