Вторая cентябрьская неделя 2016 для Московской консерватории — особенная. Потому что юбилейная. Ровно 150 лет назад начались занятия в учебном заведении, которому было суждено снискать всемирную музыкальную известность и стать одним из ярких символов культуры человеческой цивилизации. Специально для читателей «АиФ» Владимир Стадниченко, директор Музея имени Н.Г.Рубинштейна Московской консерватории, доктор философии Фрайбургского университета, рассказал о главных секретах и исторических загадках главного музыкального вуза России.
Тайна № 1. Дело о таинственно исчезнувших в 1954 году грандиозных овальных портретах
«Иногда мне кажется, что я работаю сыщиком, такие таинственные истории приходится распутывать», — улыбается Владимир Михайлович, и останавливается напротив входа в знаменитый Большой зал консерватории. Первая загадка — прямо перед моим носом, справа над дверью. Это два громадных овальных портрета гениальных композиторов, Мендельсона и Гайдна. В чём интрига? «Дело в том, — объясняет Стадниченко, — что с этими портретами связана целая история». Большой зал консерватории был открыт в 1901 году, тогда же и было принято решение создать целую серию из 14-ти портретов гениальных композиторов. Заказ был отдан художнику Бодаревскому, хорошо писавшему портреты — до сих пор его грандиозные работы можно увидеть внутри Большого зала. Все, кроме четырех! В 1950-е в правительстве постановили, что в «музыкальный храм» Консерватории необходимо добавить больше «русскости» — и было принято решение заменить портреты Генделя, Глюка, Мендельсона и Гайдна на портреты русских композиторов, а именно: Мусоргского, Бородина, Римского-Корсакова и почему-то поляка Шопена. «Неугодных» зарубежных композиторов переместили на склад, и вот Мендельсона с Гайдном каким-то чудом не так давно отыскать все же удалось — их и вывесили снаружи, справа возле входа в Большой зал, а Гендель с Глюком до сих пор не найдены... Владимир Михайлович все же планирует после юбилейных торжеств сделать еще одну попытку их разыскать, так как ему просто не хочется верить, что эти огромные овальные портреты кто-то мог уничтожить или похитить, а если эти портреты не отыщутся — приготовил запасной вариант. Используя свои дружественные связи в немецких и австрийских музыкальных кругах (он закончил аспирантуру в Германии), надеется попытаться средствами новейших технологий воссоздать утраченные исторические портреты, максимально приблизив их к оригиналам.
Тайна № 2. Дело о никогда не встречавшихся при жизни 22 композиторах
Ещё одна загадка Московской консерватории — это висящая неподалёку, от сравнительно недавно возрожденного прекрасного готического витража святой Цецилии, покровительницы музыки, на одном этаже с Большим залом, картина Репина «Собрание славянских композиторов» («Собрание русских, польских и чешских композиторов»). Интересно, что создавалась она не для консерватории (а по заказу ресторатора Пороховщикова для ресторана «Славянский базар»), а в консерваторию была передана позже, чтобы заменить полностью разрушенный во время войны витраж святой Цецилии. Сначала Пороховщиков обратился к художнику Маковскому — тот запросил огромную по тем временам сумму в 25 тысяч рублей. Потом он обошел ещё нескольких живописцев — слишком дорого. В итоге сговорился с Ильей Репиным, который в то время женился на 17-летней моднице и, отчаянно нуждаясь в деньгах, согласился на весьма скромный гонорар в 1500 рублей (за 4-х метровое полотно!). Заказчик имел «спецсписок» композиторов, воображаемую встречу которых Репину надлежало изобразить, работа закипела, но... С натуры художником были написаны лишь Балакирев, Римский-Корсаков, Направник и Рубинштейн, но большинство же остальных «участников» были к тому моменту, увы, уже в мире ином.
«Это обстоятельство раздражало потом Тургенева, — комментирует Владимир Михайлович, — великий писатель называл эту картину «винегретом из живых и умерших композиторов». В работе над этой картиной Репину помогал воодушевленный этой фантастической идеей музыкальный идеолог «Могучей кучки» Стасов, принося художнику необходимые для работы исторические материалы. Грандиозное полотно Репина, которое мы с детства знаем и любим, чудесным образом сделало невозможное возможным. Это, так сказать, историческая картина-клип: на ней встретились более 20 композиторов, которые в реальной жизни никогда не пересекались таким образом. Где же еще есть что-нибудь подобное? Это только отдаленно напоминает театральную пьесу о воображаемой встрече Баха и Генделя.
Тайна № 3. Дело о многочисленных великодушно разорванных меценатами дорогих векселях
Это сейчас кажется, что Московская консерватория не могла не появиться 150 лет назад, потому что её возникновение было совершенно логичным. Это так и не так. Да, музыкальный вуз был крайне необходим в Москве — и общественность во главе с Николаем Рубинштейном это остро осознавала. Но на пути её рождения было столько препятствий, что историю её удачного открытия иначе как чудом и мистикой не назовёшь. Судите сами. В Москве в то время считалось, что профессия «музыкант» соответствует лишь низшему сословию. В Москве полагалось, что «всякие консерваторские идеи» — не что иное, как идеологическая диверсия с Запада. В Москве 150 лет назад, по сравнению с Санкт-Петербургом, было некое музыкальное захолустье, если так можно выразиться, которое Николай Рубинштейн с единомышленниками пытался преобразовать, то создавая отделение Российского музыкального общества, то открывая бесплатные музыкальные классы, то ставя спектакли и проводя выставки с Артистическим кружком (среди членов клуба творческой интеллигенции были, например, Тургенев и Салтыков-Щедрин). В конце концов, для открытия Консерватории ещё и нужны были значительные средства, которых не было.
Рубинштейн обратился за помощью к общественности. Общественность откликнулась: начало пожертвованиям положил предприниматель Якунчиков (родственными узами связанный с Мамонтовыми и Третьяковыми), он внёс 1000 рублей. Столько же внесли сам Рубинштейн и великая княгиня Елена Павловна. Дело пошло. В дальнейшем, когда консерватория уже вовсю развивалась, ее основатель, первый директор и, говоря точнее, творец Рубинштейн продолжал бесконечно и неустанно добывать для неё средства всеми возможными способами. Урезая себе зарплату, давая множество концертов (на них почитатели его таланта выносили на сцену корзины с цветами и разорванными векселями: они их оплачивали, зная, что деньги Николай Григорьевич берёт не для себя, а для студентов), убеждая предпринимателей и меценатов помочь развитию музыкального просвещения в Москве. Он так горел любовью к музыке, Москве и консерватории, что его тепло чувствуется в стенах созданного им вуза до сих пор. Хотя как ему удалось 150 лет назад пробить в столице глухую стену антимузыкальных настроений — настоящая загадка.
Тайна № 4. Дело о чрезвычайно мистическом исчезновении Музея консерватории
«Музей имени Н.Г. Рубинштейна был открыт в 1912 году тогдашним директором консерватории М.М. Ипполитовым-Ивановым по идее В.И. Сафонова, его предшественника, — рассказывает Стадниченко, показывая знаменитую челесту, выписанную Чайковским из Парижа для постановки «Щелкунчика» (она «чисто внешне» похожа на крошечное пианино и Владимир Михайлович наигрывает на ней таинственную мелодию танца феи Драже), — но в 1954 году консерваторский Музей им. Рубинштейна совершенно метаморфозным образом взяли и... превратили в Центральный Музей музкультуры имени Глинки и переселили сначала в Георгиевский переулок, а потом еще дальше от консерватории, а именно на ул. Фадеева вместе со всеми консерваторскими экспонатами! Кто дал приказ о переименовании вузовского Музея? Этот приказ в архивах до сих пор не могут найти. Как и почему это произошло — никто точно не знает, случай прямо-таки детективный. И, представляете, поэтому до 1991 года никакой музейной экспозиции внутри Консерватории не было. Но перед празднованием 125-летия произошла удивительная история. Устроили юбилейную выставку, для которой экспонаты принесли преподаватели и музыкальные деятели столицы, а потом всё никак не получалось её разобрать. И вдруг нескольким музыкантам одновременно пришла в голову спонтанная идея — а почему бы нам не возродить наш исторический Музей имени Николая Рубинштейна, раз часть экспозиции уже практически готова? Так Музей, который у нас, увы, фактически пропал, героическими усилиями профессоров и подвижников Московской консерватории, а именно: О.С.Семенова, Е.Г.Сорокиной, А.И.Кандинского, Е.Б.Долинской, Т.А.Гайдамович, С.Л.Доренского, Э.Б.Рассиной, Л.Н. Старостиной, Е.Л.Гуревич, реинкарнировался и зажил с 1995 года (теперь со статусом «вузовский Музей») своей новой жизнью. В Музее Рубинштейна мы вновь устраиваем выставки, проводим экскурсии, научные конференции, показываем новые экспонаты, а перед началом учёбы первокурсники в Овальном зале слушают рассказы экскурсоводов и получают студенческие билеты. Что символично и трогательно: «под взглядом» с портрета Николая Рубинштейна работы Перова, который был заказан художнику С.М. Третьяковым, братом П.М. Третьякова.
Тайна № 5. Дело о несостоявшемся соседстве Московской консерватории с Большим театром
Сейчас невозможно себе представить, что Московская консерватория могла бы располагаться в каком-нибудь другом месте, а не на Никитской, 13 (тут целый квартал сейчас музыкальный, скоро появится и студенческий оперный театр — проект уже «запущен в дело»). Но, тем не менее, после избрания в 1889 году директором Консерватории Василия Ильича Сафонова, человека неуемной энергии и трудолюбия, был практически решён вопрос о переезде главного музыкального вуза страны в самый центр города. Выбрали участок на Театральной площади — напротив Большого театра, вдоль Китайгородской стены. Но Городская дума в последний момент воспротивилась, считая его идеальным местом для... плац-парадов. Вот почему консерватория тогда не стала ближайшей соседкой Большого театра.
Эти и другие истории вы сможете услышать в Музее имени Н.Г. Рубинштейна, если придёте сюда на экскурсию. А ещё вы сможете увидеть мебель царской семьи из Царской ложи, пюпитры Чайковского и Рубинштейна, уникальные фотографии Чайковского, Конюса, Фитценхагена, Лауба, Гржимали, князя Одоевского, князя-поэта К.Романова, Танеева, Сафонова, Рахманинова, Скрябина, Шостаковича, Хачатуряна и многих других. Здесь можно увидеть ещё и... величие русской музыкальной мысли. Да, реально увидеть! Оно в Музее имени Н.Г. Рубинштейна, ставшем «историческим центром» Московской консерватории, чётко осязаемое. Когда представляешь, что на вот этой челесте играл сам Петр Ильич Чайковский — невольно расправляешь спину. Кажется, что растут крылья!
Автор благодарит директора Музея имени Н.Г.Рубинштейна Московской консерватории Владимира Стадиченко за содействие, радушие и терпение.
Смотрите также:
- Валерий Гергиев: «Мы очень богатая страна. И об этом пора вспомнить» →
- Пианист Борис Березовский: на Западе маразма не меньше, чем у нас →
- Валерий Гергиев: «Без музыки - как без Бога» →