Идея книги пришла после долгого времени работы со структурами, которые называются государственно-олигархическими или олигархическими. Главный герой – собирательный образ международного миллиардера. Основная тема – любовь со счастливым концом.
«Это книга о том, как олигархи могут неожиданно влюбляться, о том, как олигархи могут переживать, и о том, как простые люди порой оказываются под давлением принимаемых олигархами решений. Это просто книга о жизни той прослойки общества, о которой если и писалось, то в России писалось мало. Она не о становлении олигархов, а об их буднях», - говорит автор.
Легкие или трудные эти будни – решать вам.
Азарий Лапидус родился в Москве, учился в знаменитой тогда второй физико-математической школе. По его, эту же школу закончили еще 2-3 десятка преуспевающих бизнесменов, а в одном классе с ним учились сыновья академиков Сахарова и Зельдовича. До Большого театра Лапидус занимался строительством комплекса компании «Газпром», за которое получил звание заслуженного строителя России. Сейчас его маленькая империя – Большой театр, но сам Лапидус утверждает, что он «никакой не олигарх, а просто инженер, который наделен полномочиями и зарабатывает за эти полномочия деньги».
Мы представляем на ваш суд главу, в которой главный герой - олигарх, бывший ученик той самой школы номер два - возвращается в альма-матер 40 лет спустя.
…Олигарх быстро нашел нужную аудиторию, подошел к двери, собрался ее открыть и вдруг испугался. К нему вернулось давно забытое чувство, когда ученик десятого класса Олег Моисеев боялся входить в класс, зная, что может быть осмеян одноклассниками, более способными и успешными.
Однако секундное замешательство улетучилось, Олег Дмитриевич резко дернул на себя дверь и буквально ворвался в класс. Перед его взором предстали немолодые скромно одетые люди, и Моисеев почувствовал себя немного неуютно в своей дорогой одежде, очках в платиновой оправе и модных часах «Бреге_турбийон» лимитированной серии стоимостью 120 тысяч долларов. Он машинально задвинул часы под манжету рубашки, и в этот момент пожилая полная женщина, вероятно его одноклассница, спросила:
— Вы какого года выпуска?
— Одна тысяча девятьсот шестьдесят шестого. Меня зовут Олег Моисеев!
В кабинете математики воцарилась мертвая тишина, двадцать пар глаз впились в лицо вошедшего, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь знакомую черточку из той сорокалетней давности. И в этот момент с последней парты поднялся высокий долговязый седой мужчина, подошел к Моисееву:
— А я Николай, ну Степа! Помнишь?
— Степа? Николай? Конечно, помню! — Из пелены юношеских воспоминаний выплыло лицо лучшего друга по имени Коля, а по прозвищу Степа, производное от фамилии, а вот фамилию Моисеев вспомнить не смог. — Привет, Коля!
— Здравствуй, Олег! — Степа обнял и расцеловал одноклассника.
Олег тоже обнял его, и по щекам двух немолодых людей покатились слезы. Щелкнули фотоаппараты, блеснули вспышки, и для истории была запечатлена встреча закадычных друзей, не видевшихся сорок лет. После школы ребята поступили в разные вузы. Их закрутила и развела новая, свободная жизнь. Поначалу Николай пару раз делал попытки встретиться, но все как-то не получалось, и он отказался от этой мысли. Олег же, оказавшись в институтских лидерах, мечтал как можно скорее забыть свое незавидное положение в школе.
Та же немолодая женщина, которая оказалась бессменной старостой их класса Леной Андреевой, по привычке командуя, но обращаясь в никуда, потому что не знала, может ли говорить «ты» бывшему однокласснику, сказала:
— Информация для вновь прибывших. Все занимают места так, как это было в нашем выпускном шестьдесят шестом году!
— Я, по-моему, сидел за одной партой с тобой, Николай?
— Правильно! Я оставил тебе место рядом. Садись, поговорим. Рассказывай, как живешь?
Моисеев с удивлением посмотрел на своего друга, не веря, что в стране существует хоть один человек, не знающий, как живет Олег Моисеев. А уж в родной школе, а уж тем более в родном классе, как ему казалось, все должны знать его биографию до тонкостей.
— Да особенно и рассказывать нечего. Живу как все, имею бизнес, много работаю, честно говоря, наверное, не отличаюсь от некоторых наших соотечественников, ведущих такой же образ жизни.
Моисеев говорил это и искренне удивлялся двум вещам: во-первых, тому, что, судя по всему, Николай действительно не знал, кем является Олег Дмитриевич Моисеев, а во-вторых, все, что он говорил, соответствовало реальности. Он действительно живет как все немногие русские олигархи, и не отличается от пяти–десяти наших соотечественников, ведущих такой же образ жизни, как и он.
— Ну а ты как?
— У меня все великолепно. Интересная работа. Ты понимаешь, — с воодушевлением произнес Николай, — я ищу работу по принципу — чем сложнее задачи, тем интереснее. Решу задачу и перехожу на другую работу, в некоторой степени шатун или летун, уже забыл, как это называлось в советское время. Может быть, поэтому и зарплату мне платят не очень высокую, но зато я всегда занимаюсь только любимым делом. У меня потрясающая семья, жена, с которой я уже тридцать пять лет, и двое великолепных ребят. В общем, говоря языком литературного шаблона — «жизнь удалась».
Моисеев с завистью и удивлением слушал монолог своего друга и думал: «Как же так? Я — богатейший человек планеты, не могу заниматься только тем, чем мне хочется, и говорить, что моя жизнь удалась. А вот напротив меня сидит типичный неудачник, в потертом костюме, изношенных ботинках, и рассказывает, как у него все хорошо. Ерунда все это! Хорошо, когда у тебя много денег и ты можешь позволить себе все что хочешь. А с другой стороны, у этого Николая совсем нет денег, и он тоже может позволить себе все, что именно он хочет. Смысл в том, что друг юности не знает и одного процента того, чем может обладать человек — красивой жизнью, красивыми женщинами (Моисеев невольно вспомнил Алину), а главное — огромной властью над людьми. Но похоже, Коле это и не нужно. А мне?»
Из этих мрачных мыслей олигарха вывел радостный крик бывшей старосты:
— Давайте выпьем за встречу! Мальчики, открывайте шампанское!
— А может быть, водочки, все-таки немужское это дело — пить шампанское за встречу, — пробубнил какой-то мужичок, по виду уже давно предпочитавший водочку всем остальным напиткам.
На столе появились российское шампанское, дешевая водка, недорогие соки. Все это вызвало у Моисеева брезгливое чувство, он еле сдержался, чтобы не показать свое отношение к подобной выпивке. Следом на столе появились пластиковые стаканчики, что вызвало у него еще большее отвращение. Олег Дмитриевич очень спокойно относился
к спиртному, мог выпить пару глотков дорого марочного портвейна двадцатилетней выдержки или сотерна, пригубить шампанского «Дом Периньон» и обязательно из дорогого хрусталя. Пить же дешевое шампанское и скорее всего паленую водку, да к тому же из
пластикового стакана — это полный моветон. Тем временем импровизированный стол заставлялся появившимися из принесенных кем-то пакетов пластиковыми тарелками с колбасой, рыбой и даже незамысловатыми соленьями. По стаканам разлили водку
и шампанское.
— Все к столу!
Бабушки, бывшие сорок лет назад цветущими девушками, протягивали мужчинам водку, женщинам — шампанское. Николай и Олег деликатно отказались от водки, и им налили шампанское.
— Ребята, давайте выпьем за то, что мы сегодня встретились, мы живы и у нас все в порядке!
Тост был произнесен одним из лидеров класса, сыном какого-то известного академика, подававшим большие надежды, но так их и не реализовавшим.
Олег Дмитриевич дотронулся губами до стакана, делая вид, что пьет предложенный напиток, но при этом даже не попробовав его, а Николай Михайлович осушил стакан до дна и со словами:
— Великолепное шампанское! А можно еще? — и протянул стакан разливающему.
Его лицо светилось от удовольствия, ему нравилось все: шампанское, компания одноклассников и, конечно, то что после сорокалетней разлуки он встретил лучшего друга своей юности — Олега Моисеева. Его друга в это же самое время посещали абсолютно противоположные мысли — ему не нравилось здесь вообще ничего, но уходить демонстративно не хотелось...
Кроме того, Азарий Лапидус рассказал, как полным ходом идет реконструкция Большого театра. Подробнее об этом вы можете прочитать здесь: Большой театр как кастрюля без дна