Национальный герой мексиканцев и гватемальцев на собственной родине и при жизни не снискал такой любви. При том что созданная им школа — единственная в гуманитарных науках, признанная во всём мире, и касается общемирового культурного наследия. Он умер забытый всеми в коридоре одной из петербургских больниц. А загадки цивилизации майя, на которыми приоткрыл тайну Кнорозов, до сих пор будоражат современников и рождают множество мифов, как, например, предсказания о конце света.
О Юрии Кнорозове вспоминает его ученица, директор Мезоамериканского центра им. Ю. В. Кнорозова, доктор исторических наук, профессор РГГУ, член Совета по науке и образованию при Президенте РФ Галина Ершова.
Семья талантов
— Кнорозов родился в 1922 году под Харьковом в семье интеллигентов, последним из пятерых детей. Его отец — инженер, работал на руководящих должностях в Петербурге. В Первую мировую он был ранен, и его демобилизовали, отправив с семьёй на юг, строить южные железные дороги. Там отец Кнорозова был 1-м секретарём партии, то есть по-нынешнему — мэром. Родители воспитывали своих детей по психологической школе Бехтерева. В начале века это была очень популярная и мощная педагогическая система. Согласно ей, ребёнок в своем развитии повторяет эволюцию человека, и заниматься его воспитанием надо с младенчества. Большое значение придавалось эстетическому образованию. В частности, анализировались детские рисунки, чтобы выяснить способности маленького ребёнка. В итоге в семье Кнорозовых все пятеро детей занялись наукой. Двое стали лауреатами Госпремии, два — докторами наук. Только сестра Кнорозова Галина смогла защитить лишь кандидатскую диссертацию — из-за запрета поступать в аспирантуру. А между тем она, работая в институте эндокринологии, разрабатывала лекарства от рака. Вот такую совершенно особую среду создали своим детям Кнорозовы.
Закончив 7 классов железнодорожной школы в посёлке Южный, Юрий Кнорозов доучился уже в медицинском училище. Его очень интересовали проблемы мозга — как возникает коммуникация, как человек говорит и т.п. Тогда этими темами мало кто интересовался. Но в харьковском госуниверситете он поступил почему-то на исторический факультет. Успел отучиться два года, и началась война. Поскольку у него было какое-то заболевание, то негодным к службе его признали ещё задолго до войны. К слову, все остальные мужчины в семье были офицерами высоких чинов, и Кнорозов считал себя неким изгоем в этом смысле. Так что на фронт Юрия Валентиновича не взяли, отправили рыть окопы. Немцы практически моментально оккупировали территорию (Харьков был взят уже в конце октября 1941 года). Под бомбёжками он добрался до дома матери. Немцы выгнали их из дома, вместе с сестрой и матерью он жил в подвале. Когда в феврале 1943 года наши войска в первый раз на несколько дней освободили Харьков, Кнорозовы вышли за линию фронта и отправились искать отца. В начале войны он руководил эвакуацией. Но очень быстро, в военной суматохе, связь с ним прервалась. Наконец, отца удалось разыскать в Москве. К этому времени Кнорозов уже успел переболеть тифом. На фронт по состоянию здоровья его по-прежнему не брали, хотя был уже 1943-й, когда забирали практически всех, способных держать оружие.
Шаманские наклонности
В Москве Кнорозов попытался продолжить учёбу на истфаке в МГУ, ему отказали. Пришлось вмешаться отцу, использовать административный ресурс. Кнорозова приняли, как водится с потерей года, то есть снова на 2-й курс. Во время учёбы он снова занялся вопросами деятельности мозга. А больше всего его интересовал тогда шаманизм. Диплом и первая публикация были посвящены именно шаманскому культу.
К слову, он сам обладал определёнными гипнотическими способностями. Поэтому ему хотелось разобраться в этом феномене. Обычная практика для исследователей — изучать то, что хочешь понять в себе самом. На мне не испытывал, даже никогда не заговаривал об этом. Поэтому для меня было полным изумлением, когда от родственников я узнала о его «психотерапевтических практиках». Будучи подростком, ещё в посёлке Южный под Харьковом он снимал головную боль наложением рук, облегчал страдания от прочих напастей. Болящие к нему шли со всей округи. А когда жил в Москве, у брата, в знаменитом Доме на набережной напротив Белого дома, испытал свою силу на маленькой племяннице. Через стенку внушал ей, что с балкона лезут белые обезьяны. Малышка с криками просыпалась. Потом её родители догадались, чьи это штучки, и эксперименты прекратились. А она до сих пор помнит этих белых обезьян.
Однако майя Кнорозова интересовали больше, чем шаманы. Уж не знаю наверняка, на каком этапе они его зацепили, но совершенно точно в студенческие годы в МГУ. Именно тогда он перевёл труд второго епископа Юкатана (штат в Мексике) Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане», где рассказывалось о цивилизации майя и в том числе был записан алфавит майя. Правда, знаки письма оказались зашифрованы так хитро, что разгадать их смысл удалось только Кнорозову. И это стало темой его докторской диссертации.
Из опалы к славе
Созданный Кнорозовым метод расшифровки древних систем письма называется «позиционная статистика». Суть в следующем. Чтобы прочитать текст, нужно сначала понять, к какому типу письма он относится. Скажем, в китайском языке один знак обозначает целое слово. В английском, русском и прочих европейских языках, знак, или буква, обозначает звук. А бывает слоговое письмо, как в Индии, где каждый знак передаёт один слог. У каждого типа письменности своё количество знаков. В алфавитном примерно 30 знаков. Чтобы читать на китайском, надо знать минимум 5 тыс. знаков, а лучшие словари включают до 50 тыс. иероглифов. В слоговом письме насчитывается около 300 знаков. Единственное условие: чтобы определить тип письма, текст должен быть единым и довольно большим — минимум 5 тысяч знаков. К счастью, у майя такие сохранились.
Посчитав все возможные встречающиеся знаки (их оказалось 355), Кнорозов выяснил, что майя пользовались слоговым письмом. Дальше следовал анализ, как часто встречаются отдельные знаки. Известно, что самые употребляемые — служебные слова: предлоги, союзы, частицы и т.д. Сделав все эти скрупулёзные подсчёты, Кнорозов смог прочитать тесты майя с помощью «алфавита де Ланды». Почему до Кнорозова никто не мог этого сделать? Как раз потому, что никому в голову не приходило: знаки в этом алфавите обозначали слоги, а не буквы, как думали многие. Индейцы записывали свои знаки в соответствие не произношению испанских букв, а их названию. И это вконец запутало многих исследователей. Потом по методу Кнорозова стали расшифровывать протоиндийское письмо, монгольское, тексты острова Пасхи — все эти научные группы работали под его руководством.
Когда Кнорозов закончил университет, возник вопрос о поступлении в аспирантуру, чтобы продолжить научную работу. Вот тут-то ему и припомнили, что во время войны 1941-1945 годов он находился на территории, оккупированной немцами. В советское время этот пункт в анкете присутствовал всегда. Аспирантура и МГУ, и Института этнографии АН СССР оказались для него закрыты. Хотя, заметим, сам директор института С.П. Толстов и научный руководитель Кнорозова в МГУ С. А. Токарев лично ходатайствовали об этом. Но всё без толку. Поэтому Кнорозова перевели в Ленинград, зачислив сотрудником Музея этнографии народов СССР. Директором музея был очень симпатичный персонаж Ефим Абрамович Мильштейн. Ощущение, что он прибирал всех «опалённых». В соседней комнатке-пенале при музее жил вместе с Кнорозовым Лев Гумилёв, приходила Ахматова. Так что Кнорозов был в курсе всех семейных дел. Так вот с Гумилёвым Кнорозов обсуждал проблемы общества, по каким законам оно развивается. Пока Гумилёва не арестовали. После этого Кнорозов благоразумно замолчал про теорию коллектива, решив не рисковать, и стал заниматься только майя.
Однако без аспирантуры как пробить путь в большую науку? Написать и защитить диссертацию. И вот эта часть биографии Кнорозова обросла легендами. Якобы едва начав доклад на соискание учёной степени кандидата наук, уже через 3,5 минуты он получил звание доктора исторических наук. В реальности же такой сценарий был тщательно срежиссирован научными руководителями Кнорозова, которые понимали, что только такой ход позволит ему выйти из опалы. И расчёт оказался верным. После присвоения звания кандидата наук, вторым голосованием он получил доктора. Однако Кнорозов и тут сумел выкинуть фортель. Когда комиссия предложила ему начать излагать работу, тот дерзко ответил в духе, мол, кому интересно, тот уже всё прочитал, зачем ещё время тратить. Наставники были готовы взбалмошного ученика убить. Но обошлось. Все это изложено в архивных документах протоколы защиты, которые не так давно обнаружила руководитель нашей междисциплинарной программы Евгения Андреевна Долгова. Так что это достоверный факт. С этого момента Кнорозова стали раскручивать как молодой талант. Он был для этого очень удобным героем. Страна 10 лет назад вышла из страшнейшей войны, обескровлена, а при этом имеет таких гениев, которые совершают великие открытия. Правда, Кнорозова такое усиленное внимание только раздражало, он не любил тратить время на пустяки.
Кошка Ася как соавтор
Сделав своё гениальное открытие, Кнорозов попытался вернуться к теории коллектива. Он написал тезисную, но абсолютно гениальную статью «К вопросам о классификации сигнализации». Правда, в то время её никто по заслугам не оценил. Опубликована она была в журнале «Вопросы африканистики» — явно кто-то пристроил по дружбе. А между тем, Кнорозов тогда чётко определил, как работает мозг человека и формируется система коммуникаций — сигнал-«посыл», сигнал-«получение», зачем вырабатываются эти сигналы (для реализации совместной цели), как человек становится человеком и т.д. Вообще он мечтал заниматься именно этой тематикой. А натолкнула его на эту теорию сигнализации... кошка Ася. Она родила котёнка, которого назвали Толстый Кыс. Кнорозов наблюдал, как Ася учила его охотиться, анализировал сигналы, которым кошка «разговаривала» с котёнком. И в этот момент родилась идея. С тех пор он пытался вписать Асю как соавтора статьи. Это в советские-то времена! Более того, всюду, где требовалась официальная фотография, давал фото своего портрета в костюме с галстуком и Асей на руках. Кошку, понятное дело, всегда отрезали. И он каждый раз от этого впадал в ярость. Кстати, памятник в Мексике выполнен в виде стелы, на которой выгравирован рельеф с изображением Кнорозова с кошкой на руках.
Мексиканское солнце
Почему-то больше всего неспециалистов восхищает в Кнорозове то, что он смог расшифровать письменность майя, не выезжая в Мексику, в места обитания цивилизации майя. Ничего удивительного тут нет. Расшифровка рукописей — кабинетная работа. Тем более что сами тексты были доступны в Ленинской библиотеке. Тем не менее, побывать на Юкатане ему очень хотелось. Мечта сбылась практически под конец жизни, в 1990-м году. Помог мой муж. Будучи гватемальцем, он был хорошо знаком с супругой президента Гватемалы. Кнорозову направили официальное приглашение от президента республики. Академия наук тут же ответила в духе, что Кнорозов, мол, поехать не может, очень занят, но зато есть много достойных людей, которые готовы... Когда я наконец сообщила Кнорозову: «Юрий Валентинович, всё-таки поедем в Гватемалу!», он ответил с сарказмом: «Да, я знаю, сколько уже есть комиссий по отправке меня за границу. При этом все члены комиссии там побывали». А на самом деле так и было. Однако снова вмешалась жена президента Гватемалы. Она лично позвонила Кнорозову, убедилась в его согласии и сообщила об этом бюрократам из Академии наук. Юрий Валентинович сразу влюбился в Гватемалу. По сути он был первый раз за границей (после конгресса в Копенгагене в 1956 г. его за границу не выпускали), для него всё было в диковинку: почему нет очередей в магазинах, почему там всё есть... В России-то в это время магазины были уже пусты. Невозможно было купить даже самого элементарного. В Ленинграде Кнорозов из помоек собирал бычки — курильщик был страшный. А в Гватемале все вокруг него ходят, любят, да ещё на президентском уровне. Настроение ему не испортили даже странные угрозы нас убить. Не успели мы прилететь в Гватемалу, как начались звонки по телефону с требованием покинуть национальную территорию в течение 48 часов, а иначе нам в номер подложат бомбу. Мы даже не заметили, что за нами велась слежка. Муж вёл переговоры с угрожавшими. А Кнорозов только забавлялся. Выходил на балкон покурить со словами: «Ну что, нас пришли убивать или нет?» Кайф ловил от всего после ленинградского дождика, серости, нищеты. Мы уехали, гватемальцам стало стыдно, и они пригласили нас снова посетить археологические места. Когда Кнорозов выезжал в Мексику или Гватемалу, он словно оживал, чувствовал себя человеком. В родной стране отношение было иное. Кнорозов умер в 1999 году в больнице от инсульта, забытый всеми. Даже родных рядом не оказалось. Когда сотрудники нашего центра узнали о его смерти, все поехали в Петербург. Мексиканское посольство дало 500 долларов на похороны. И после смерти о великом учёном вспомнили не сразу. Понадобилось десятилетие, чтобы о нём стали упоминать на телевидении и в газетах без унизительной характеристики «Неформат».
Мифы и правда
... Хотя Ю. Кнорозов расшифровал письмо майя ещё в 50-х годах прошлого века, до сих пор рождаются и живут странные мифы о них. Один из самых популярных — миф о конце света, который якобы предсказали майя в своём календаре. В последнее время такие предсказания озвучиваются с завидной регулярностью в преддверии каждой круглой даты. Ничего подобного в календаре майя нет. Круглая дата — это просто тип записи перехода Солнца в другое созвездие. Давно известно, что Солнце движется по небесной сфере по зодиакальному кругу, каждый месяц проходя одно из 12 созвездий — знаков зодиака и возвращается к начальной точке, откуда начало путь. Однако для завершения круга из-за небольших смещений в движении Солнцу каждый раз немного не хватает года, и через год оно оказывается чуть позади начальной точки — за неё принята точка весеннего равноденствия. Ещё древние астрономы просчитали, что примерно через 2000 лет Солнце «отстаёт» на одно созвездие и пересекает экватор в точке весеннего равноденствия, находясь уже в другом (предыдущем) знаке зодиака. Так вот майя просто записали этот переход в другое созвездие красивой датой 130000, как любят астрономы.
Ещё один миф — обычаи зверских жертвоприношений. На самом деле никаких особенных ужасов и зверств не было. Майя в этом смысле ничем не отличались от других цивилизаций. Да, на заре развития практиковались человеческие жертвоприношения. Но это был, если можно так сказать, невероятный «эксклюзив», когда наступал особенно драматический момент в жизни — сильная засуха, нападение врагов и т.д. Далее все культуры (и майя не исключение) начинают заменять человеческие жертвы символами. Например, животными. Потом и вовсе неживыми символами. Могли покрошить ухо, мужской орган, чтобы кровь капала на смолу, горела, курилась. Кровь — это душа, когда она уходит в небо, значит освобождается. Это суть любого жертвоприношения. Когда на территорию майя вторглись северные варвары, они как раз в силу диких нравов, копировали обычай, не понимая сути, и могли приносить в жертву людей, да ещё и массово.
К слову, изучение цивилизации майя, основ её существования и причин гибели — часть теоретических исследований Кнорозова. Все цивилизации гибнут на одном — утрате культурной традиции. Когда цивилизация достигает расцвета и перестаёт развиваться (а развитие — залог устойчивости закрытой системы), она неизбежно начинает умирать. Так и майя — они достигли расцвета (по сути, они там были умнее всех), «тормознули» в развитии, а тут накладки с климатом, варвары вторглись... У них даже социальная организация нарушилась. Ведь лидеры майя наследовали титулы по крови. Варвары сообразили, что надо в первую очередь истребить лидеров, верхушку, и система развалилась. Майя расселились по территории Мексики и Гватемалы, утратив календарь, письмо. Исчезли города. Майя отступили на более низкий цивилизационный уровень, к простому сельскому хозяйству, охоте. После социальной катастрофы 10-го века, в 12 веке начинается возрождение. Взялись за ум, вроде бы пошло... и опять повторилась универсальная модель, как во всем мире. Нагрянули испанцы. А цивилизация без своей территории существовать не может. Это очень важный момент для защиты любого социального пространства. Это наша еда, энергия. Что сейчас с Россией происходит? На русских всем глубоко плевать. Но у нас продолжает оставаться шестая часть суши с богатейшими энергоресурсами, которые пытаются всеми силами завладеть. За это идет битва. Так и у майя: когда утратили собственную территорию, которой они могли распоряжаться, на которой они могли выстраивать свою политику, делать то, что нужно им, это было начало конца.
