100 лет назад, 22 марта (9 марта по старому стилю) увидело свет послание Святейшего Синода «К верным чадам Православной Российской Церкви»: «Молим Всемогущего Господа, да благословит Он труды и начинания Временного Российского Правительства». Считается, что с этого дня Церковь полностью признала новую власть.
Как правило, тема «Церковь и Революция» предполагает вполне шаблонную трактовку. Трагедия, потрясение основ веры, воинствующий атеизм, разграбление храмов, уничтожение священнослужителей — именно такие слова являются привычными и одобряемыми.
Новый поворот
В действительности Церковь и Революция переживали тогда настоящий «медовый месяц». Главным содержанием которого был мощный совместный залп по павшей династии, отрёкшемуся царю и «старому миру» в целом. Поворот был ошеломляющим. Чтобы его прочувствовать, достаточно поставить рядом пару свидетельств эпохи.
Вот журнал «Вера и Разум» от 1905 года: «Образ царя земного в нашем государстве взят с образа Царя Небесного, так что кто противится власти царской и власти начальников, от него поставленных, тот противится Божию установлению».
А вот март 1917 года. Сразу несколько проповедей церковных иерархов.
Говорит епископ Рыбинский Корнилий (Попов): «Сейчас мы слышали об отречении государя Николая II. Тяжелым крестом для России, для русского народа было его царствование. И недаром же русский народ почитается всегда народом-страстотерпцем! До бессилия был доведён народ старым правительством...»
Слово предоставляется епископу Переславскому Иннокентию (Фигуровскому): «Как мы все искренно радовались и торжествовали, когда низвергнут был Богом с престола безвольный император, и волею Божией, а не волею народа — как ложно утверждают неверующие — во главе нашего Отечества поставлены были лучшие люди».
Возглавляет тройку лидеров епископ Александровский Михаил (Космодемьянский). В полемическом запале он наделяет отрёкшегося царя прямо-таки сатанинскими чертами: «Воскрес Христос — и пали рабские дьявольские цепи. Пал самодержавный строй, этот деспотический режим — и рушились путы, которыми окована была вся жизнь человека от утробы матери и до могильной гробовой доски».
Ссылка за царя
Неужели Церковь вся и целиком предала Государя, в верности и преданности которому клялась ещё совсем недавно?
Разумеется, нет. Но с теми, кто осмеливался не то что поддержать монархию, а хотя бы сочувствовать бывшему царю и его семье, аппарат Церкви поступал по всей строгости революционного времени.
3 марта. Отречение царя состоялось буквально только что. Ещё не было официального решения Синода о принятии новой власти. А на епископа Сарапульского и Елабужского Амвросия (Гудко) уже летит донос: «Епископ Амвросий в переполненном молящимися соборе восхвалял бывшего царя Николая II, и в особенности его супругу, императрицу Александру Федоровну, чем внес в народ нежелательное возбуждение». Результат прекрасен. Через 2 недели Амвросия увольняют на покой и ссылают в отдалённый монастырь.
Другой документ кажется вышедшим из канцелярии большевистской ЧК: «Принять решительные меры против священников, продолжающих поминать царских лиц и тем возбуждающих народ против Новой власти». Однако под ним стоит подпись: «Епископ Оренбургский и Тургайский Мефодий». И дата — апрель 1917 г.
Круче большевиков
В своём революционном рвении церковные иерархи иной раз достигали таких высот, что даже экстремистам вроде большевиков до них было далековато. Даже самые отъявленные романтики революции пока ещё не предлагали строить в честь её победы храмы, святилища и мавзолеи. А епископ Уфимский и Мензелинский Андрей (князь Ухтомский) уже 12 марта роскошно выступил на эту тему: «Кончилась тяжкая, грешная эпоха в жизни нашего народа. В древности был прекрасный обычай — в память своих наиболее важных побед немедленно строить храм. Вот и сейчас мы все должны немедленно строить святой храм».
И совсем как анекдот выглядит сравнение выступлений двух общественных деятелей на тему царя и царизма. Одного зовут Владимир Ленин. Его слова о царской семье кое-кто приводит как пример самой низкой клеветы: «Первая революция обнаружила всю суть царской монархии, довела ее до последней черты, раскрыла всю ее гнилость, гнусность, весь цинизм и разврат царской шайки с чудовищным Распутиным во главе её, всё зверство семьи Романовых — этих погромщиков, заливших Россию кровью».
С разницей в пять дней «низкую клевету» лидера большевиков почти буквально повторяет епископ Енисейский и Красноярский Никон (Бессонов): «Последний из наших монархов, Николай II со своею супругою Александрою, так унизили, так посрамили, опозорили монархизм, что о царе у нас и речи быть не может. В то время как наши герои проливали свою драгоценную кровь, в то время как все мы страдали и работали во благо нашей родины, царь Ирод упивался вином, а Иродиада бесновалась со своими Распутиными и другими пресмыкателями и блудниками. Монарх и его супруга изменяли своему же народу. Большего, ужаснейшего позора ни одна страна никогда не переживала».
«Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю», — говорится в книге Пророка Осии. В числе сеявших ветер февраля 1917 г. видное место занимала Церковь. Буря пришла совсем скоро.
