11 мая 1878 г. берлинский бульвар Унтер-ден-Линден огласился звуками выстрелов. Три сначала, и ещё три потом. Барабан револьвера, таким образом, опустел. И безрезультатно. Не пострадал ни кайзер Вильгельм I, ни его дочь Луиза Прусская, совершавшие прогулку в открытой карете.
Ни даже просто прохожие, каковых на центральном шпацире немецкой столицы в тот час хватало, и по которым анархист Макс Хедель, позорно промахнувшийся в кайзера, тоже, с отчаяния, стрелял. И тоже промазал.
Среди прочих неудавшихся покушений это радует феноменальной криворукостью стрелка, умудрившегося высадить весь боезапас в молоко. Однако мировая история знает и другие случаи покушений — удачных и неудачных — которые поражают экзотичностью, бестолковостью или какой-то особой, изощрённой иронией судьбы.
Превед, медвед!
Во время масленичного карнавала 1639 года, в городе Кур кантона Граубюнден по улицам шаталась троица ряженых, с великаном в костюме медведя во главе. Ничего особенного в этом не было — подобных хмельных компаний там хватало. Но у этой была цель. Она искала видного политического деятеля по имени Георг Йенач.
Тот был героем длящейся Тридцатилетней войны. Пылкий протестант, борец за независимость Граубюндена и от Швейцарской Конфедерации, и от соседней Австрии. Его называли даже новым Вильгельмом Теллем. Короче говоря, авторитет Йенача был очень высок. Протестанты видели в нём единственного вождя и были готовы идти за него в огонь и в воду.
Но внезапно Йенач совершает крутой поворот. Он обращается в католичество. Этого бывшие соратники простить не могли.
Словом, когда медвежья компания разыскала Йенача в таверне, он веселился и ни о чём не подозревал. Даже пожал «медведю» лапу, не обратив в полутьме внимания, что в другой лапе зажат топор. Который через мгновение со страшной силой обрушился на голову борца за независимость.
Покушение состоялось. Организация идеальна — убийцы, в том числе и «медведь», смылись неузнанными. Кто это был — неясно и до сих пор.
Роковое вложение средств
Убийство принца Вильгельма Оранского, известного под прозвищем Молчаливый, было, разумеется, не первым политическим покушением как таковым. В лидеры его вывел вид оружия — впервые для устранения властителя использовался огнестрел. Произошло это 10 июля 1584 года. Стрелял агент испанской короны Бальтазар Жерар. Забавно, что при подготовке покушения всерьёз обсуждался вопрос, связанный с благородным происхождением жертвы — вроде как банальный свинец для отправки в мир иной не кого-нибудь, а принца, слишком вульгарен. И потому предлагались серебряные, и даже золотые пули.
Ещё забавнее, что принц Оранский стал соучастником собственного убийства. Жерар, выдавая себя за жертву испанского террора, сумел втереться в доверие и в течение последних двух недель всюду сопровождал Вильгельма. Тот даже выделил пообтрепавшемуся Бальтазару солидные подъёмные. На эти самые деньги и был куплен пистолет, а также порох и пули, которые отправили принца к праотцам.
По самые помидоры
В 1776 году, в процессе войны за независимость Соединённых Штатов, агент Его Величества короля Великобритании Георга III оставил запись: «Генерал Вашингтон болен насморком и жалуется на потерю вкуса. Пользуясь этим обстоятельством, я положил ему в жаркое из индейки несколько красных мясистых плодов, родственных белладонне. Он умрёт в страшных мучениях на руках своего денщика. Я не хочу ждать неминуемого и жестокого отмщения и намерен сам лишить себя жизни». После чего повар Джорджа Вашингтона Джеймс Бейли, он же, по совместительству, шпион и убийца, исполнил свой долг до конца, бросившись на кухонный разделочный нож. Послание было адресовано командующему английским экспедиционным корпусом в Америке Уильяму Хоу.
Но тот его не получил. И не узнал, что самопожертвование повара-агента было напрасным. Потому что «красные мясистые плоды» были обыкновенными помидорами. Которые, правда, тогда считались дико ядовитыми: «Сии плоды крайне опасны, поскольку являются ближайшим родственником нашей белладонне, или бешеной ягоде. Их употребление ведёт к проявлению делириума, умопомешательству и смерти». Вашингтон же после этого прожил ещё 23 года и стал президентом США.
До трёх раз
Самый известный денщик Петра Великого — Алексашка Меншиков. Но в случае другого стечения обстоятельств на топе мог бы оказаться ещё один Александр — Кикин.
Но не оказался. Хотя все предпосылки для того были. Бомбардир в потешном полку. Выдающийся корабельный инженер. С 1707 г. — первый начальник Петербургского Адмиралтейства. Один из тех самых «птенцов гнезда Петрова» — ближайший к царю человек.
И при этом — из древнего московского боярского рода, восходящего чуть ли не к XIV столетию. Что им двигало? Ревность к «выскочкам»? Несогласие с общим курсом царя-плотника? Бог весть. Но Кикин решается на отчаянный шаг. Заступая на дежурство по личной ночной охране Петра, он заряжает пистолет. Наводит в голову спящего царя и спускает курок. Осечка. Кикин перезаряжает оружие, а это процесс небыстрый. Стреляет снова. Осечка.
Когда пистолет дал осечку в третий раз, Александр Васильевич будит царя и сознаётся, увидев в тройной осечке вмешательство свыше.
Самое интересное, что Пётр тоже увидел здесь «Десницу Божию». И потому простил покушение. Спустя несколько лет простил растрату. И был близок к третьему прощению, когда всплыло участие Кикина в деле царевича Алексея.
Но третье прощение не состоялось. Между царём и денщиком состоялся любопытный диалог. Пётр спросил:
— Что подвигло тебя употребить ум свой в толикое зло?
И получил ответ:
— Ум любит простор, а от тебя было ему тесно.
