Нам есть чему поучиться у своих предков. Даже у тех, кто жил 4 тыс. лет назад, на заре бронзового века.
В начале 1990-х он, молодой учёный из Санкт-Петербурга, приехал в Хакасию на археологические раскопки. И остался здесь навсегда. Национальный музей-заповедник «Казановка» был открыт на голом энтузиазме Леонида Ерёмина в 1996 г., когда в регионе не было ни денег, ни поддержки властей, и за прошедшее время стал образцом того, как нужно относиться к историческому и культурному наследию, сохранять память о своих корнях.
Памятью не торгуют
Дмитрий Писаренко, «АиФ»: Леонид, казалось бы, археология - это так скучно: камни, черепки, могильники... Чем тут можно увлечь людей?
| Досье | |
|---|---|
| Леонид Ерёмин родился в г. Кобрине (Белоруссия) в 1968 г. Окончил Санкт-Петербургскую академию культуры. Кандидат исторических наук, научный сотрудник Хакасского национального музея-заповедника. Женат, двое детей. | |
Леонид Ерёмин: На территории нашего музея-заповедника в «естественной среде обитания» находятся около 3 тыс. памятников археологии. Это остатки древних поселений, петроглифы, объекты культового поклонения, горные святилища. К примеру, у нас есть наскальное изображение бога Солнца верхом на быке, датируемое XXIII-XXII вв. до нашей эры. Это самое зарождение эпохи бронзы, более 4 тыс. лет назад!
Каждое лето во время разведок мы находим ещё 20-40 памятников. Так что увлечь есть чем. И в первую очередь это интересно коренному населению, хакасам. Они составляют основную категорию посетителей. Как-то ехал в электричке, вижу: некий гражданин подначивает парней из Казановки - деревни, рядом с которой расположен наш музей. «Да что у вас тут? Дыра дырой!» - говорил он им. А они с гордостью отвечали: «Да у нас древние памятники, к нам ездят министры и президенты!» Признаюсь, для меня это была самая высокая оценка нашей работы.
Читайте также: Самые значимые археологические находки последних лет >>
Д.П. «АиФ»: А доход в казну эта работа приносит?
Л.Е.: В уставе Международного совета музеев сказано: музеи относятся к учреждениям «нон профит», т. е. некоммерческим. Они не обязаны зарабатывать, это институт социальной памяти: общество платит часть денег, чтобы сохранять важные сведения о своей истории. Памятью не торгуют, торгуют только таблетками по её улучшению. Следовательно, «биться за рубль» должны не музеи, а сопутствующие им коммерческие структуры.
Когда я проектировал музей, много сил ушло на согласования - отношение со стороны властей было аморфное.
Дополнительным стимулом стала заниженная самооценка у местных жителей, коренного населения Хакасии. Аскизский район, где мы находимся, - последний в мире район, где хакасов живёт чуть больше, чем остального населения. Всего на пару процентов, но больше. Здесь ещё говорят по-хакасски, остались традиции национальной культуры. Мы пытаемся остановить деградацию этой культуры, сохранить язык. И в какой-то мере повысить самооценку местных жителей. Хакасы - очень древний народ. У них более 300 богатырских эпосов! Им есть чем гордиться.
(Когда Леонид Ерёмин издал книгу «Современная хакасская юрта», этот традиционный вид жилища вернулся в деревни. Строящиеся деревянные юрты теперь можно увидеть вдоль дорог по всей Хакасии. - Ред.).
Деревня важнее
Д.П. «АиФ»: Что бы сказали наши предки, если бы могли взглянуть на нас?
Л.Е.: Я почти уверен: пришли бы в ужас. Мы не умеем правильно организовать ни свою жизнь, ни свою смерть. А они умели. Например, в основе всех традиционных культур, в том числе древнеславянской, лежала идея вселенского равновесия: если ты что-то берёшь, должен что-то вернуть. Отправляясь на охоту, люди проводили обряды, как бы оживляя душу животного, которое должно родиться взамен убитого. Таким было понимание мира, сегодня оно улетучилось. В XVIII в. провозгласили, что человек - пуп Земли. Антропоцентризм лежит в основе современного образования. Мы берём больше, чем можем и хотим отдать. И больше, чем нам нужно.
Д.П. «АиФ»: Но с эпохи Просвещения начался и научный прогресс...
Л.Е.: Во благо он или во вред - тоже вопрос дискуссионный. Мы стали слишком зависимы от технических достижений. Наши предки, не имея гаджетов и компьютеров, были более спокойны и, возможно, более счастливы. Нам есть чему у них поучиться. У них было меньше возможностей для совершения опрометчивых поступков. А мы заперли себя в городах, которые являются, на мой взгляд, тупиковым направлением цивилизации и убивают заложенную в нас природой неторопливость. Неслучайно главный смертельный враг урбанизированного человечества - это стресс.
Д.П. «АиФ»: Предлагаете каждому горожанину отправиться в глубинку? Переселить Москву в Сибирь?
Л.Е.: Не приведи Господь! Это будет чёрный день для Сибири. Всё идёт своим чередом. Вы живёте своей жизнью, а мы своей. Кто из нас живёт лучшей жизнью, покажет время. Городское население слабеет - это факт. Здоровье нации сохранилось только в условиях деревни, которую принято называть пьяной. Посмотрите, кто из россиян берёт медали на олимпиадах, чемпионатах мира. Как правило, это выходцы из деревень в первом поколении. Собственно, на этих людей и надо направлять усилия по сохранению нации. А у нас сегодня преобладает «электоральный подход»: все ресурсы идут туда, где живут бóльшие массы населения, которыми проще управлять. Поэтому социалка в мегаполисах финансируется лучше, чем в маленьких городах и уж тем более в деревнях. Власть путает, как мне кажется, понятия «срочное» и «важное». Важной сейчас, безусловно, является Россия деревенская.
А по поводу переселения... В своё время эта идея была оформлена Столыпиным в виде программы. Крестьян переселяли в Сибирь, поощряя их материально. Тогда было образовано более 3 тыс. новых населённых пунктов. Столыпин говорил, что задача сохранения российской государственности в том и состоит, чтобы как можно большее пространство заполнить людьми. Расселить их равномерно по всей территории страны, чтобы каждый её уголок имел своего патриота. По-моему, это совершенно логично. Сегодня у нас 90% населения страны сбилось в крупных городах. Сказать, что там живут люди, готовые умереть за свой «уголок», у меня язык не поворачивается.
Д.П. «АиФ»: Но почему за него надо обязательно умирать?
Л.Е.: Риски современного мира примерно те же, что и сто, и тысячу лет назад. Ничего не изменилось. Мы живём на земле, цена за которую уже заплачена - кровью и жизнями наших предков. Мы и наши дети будем жить на этой земле ровно столько, сколько об этом помним. Дополню: есть места, где хочется жить, а есть места, где хочется жить и не страшно умирать. Мне кажется, человек по-настоящему счастлив только в таком месте. Кроме того, поиск своего места для обретения душевного комфорта хорошо согласуется с нашей национальной идеей.
Д.П. «АиФ»: Ого! Вы знаете, в чём она?
Л.Е.: Это очевидно, на мой взгляд. У нас есть то, чего в такой степени нет больше ни у кого в мире: огромное количество локальных культур в пределах одной государственной границы. По части культурного разнообразия мы дадим сто очков вперёд любой стране. Сохранение всех этносов и их культур - это и есть наша национальная идея. Так нам будет легче сохранить и Россию в её нынешних границах.
