Старинные горельефы — фрагменты наружного украшения старого Храма — до сих пор хранятся на территории Донского монастыря. Они вмонтированы в крепостную стену монашеской обители, и прячутся за деревьями, высаженными у ограды. Раньше они украшали стены самого знаменитого храма страны, сейчас — вмонтированы в небольшие ниши. Не в небе, как раньше, а недалеко от земли — так, что каждый посетитель монастыря может подойти, потрогать. Туристов здесь много, отношение разное:
Некоторым фрагментам не нашлось места и в стенах. «Красивейшие скульптуры из белого мрамора стоят, запорошенные снегом, в непогоду -забрызганные грязью. Да, за ними стараются следить работники Донского, но я одного не понимаю -предмет искусства такого масштаба и красоты не интересует чиновников от культуры?» — пишут на многочисленных форумах гости монастыря. Памятники нуждаются в реставрации, без нее мрамор становится более уязвимым для внешних угроз. Столетия назад и воздух был чище: в окружающей среде таилось гораздо меньше опасных выбросов.
По проекту, на Храме Христа Спасителя — 48 горельефов. Они изображают просветителей Христовой веры, ее хранителей, а также святых, в дни празднования памяти которых происходили сражения заграничного похода русских войск в войне 1812 года. От взорванного храма осталось всего пять сюжетов, а также несколько одиночных фрагментов.
Втоптать все в грязь
«Это крупицы былой славы, былой красоты, — рассказывает Олег Стародубцев, заведующий кафедрой Церковной истории Сретенской духовной семинарии, — посмотрите, как проработана каждая деталь — до морщинки, до ногтя на пальце. Это сейчас мы имеем возможность все это разглядеть, а ведь тогда они находились на приличной высоте. Но работа проделана фантастическая».
Горельефы с взорванного храма спасли чудом. В июле 1931го года святыню обнесли забором, в декабре — взорвали, но за это время
«То, что удалось спасти хоть что то, большая удача. Советской власти была цель — втоптать все в грязь. Храм Христа Спасителя — это памятник победе русского оружия, былому патриотизму. Там внутри были плиты, на них золотыми буквами выбиты имена каждого отличившегося в Отечественной войне 1812 года, вплоть до низших чинов, если они действительно совершили подвиг, — рассказывает Олег Стародубцев. -Эти плиты потом пошли на электросчетчики, на лавки для бань, …. Историю сохранили так. Это вопрос политический, храм был слишком весомым, слишком много говорил о памяти русского народа об Отечественной войне. А историю начинали с нуля».
В 1991 году московские власти передали территорию Донского монастыря Русской православной церкви, и все экспонаты вывезли. Остался только знаменитый некрополь — здесь можно найти могилы Солженицына, Деникина, государственных деятелей прошлых веков — и горельефы.
Возрождение Храма
Спустя три года разрушенный Храм Христа Спасителя начинают воссоздавать заново. Один из первых вопросов, который встает перед создателями — что делать с сохранившимися фрагментами. Мэр Москвы Юрий Лужков предложил использовать их при строительстве — провести реставрацию, встроить в концепцию нового Храма. Такие поручения он отдавал специальной комиссии еще в 1997 году. Однако руководитель проекта воссоздания художественного облика — Зураб Церетели — от этой идеи отказался.
«Прошлый храм строили десятилетиями, мы подняли его всего за 2, 5 года, — вспоминает Церетели. — Мы использовали самые новые технологии, чтобы усовершенствовать его — с дверью, которую раньше могли открыть только девять человек, теперь легко управлялся один. Стены с фресками, которые раньше страдали от холода, защитили с помощью специальной воздушной прослойки внутри — чтобы роспись сохранялась как можно дольше».
Мраморные горельефы с территории Донского в реконструкцию не взяли — вместо них Зураб Церетели предложил копии из бронзы. «Бронза — материал вечный, для скульптора он идеален, белый мрамор в наших условиях быстро темнеет, страдает от коррозии. Бронза — материал на века», - говорит президент Российской Академии художеств.
Критики скульптора считают это слишком явным отходом от оригинала. Многие искусствоведы сохраняют нейтралитет, говорят: время такое. «Конечно, белый мрамор создает совершенно другой облик, он символизирует чистоту, легкость. Бронзовые горельефы диссонируют, цвет тяжелый, желтый, — комментирует искусствовед Татьяна Бажутина. — Но все делалось быстро, в сжатые сроки, поэтому получилось, как получилось».
«Посмотрите на эти лики, — говорит Олег Стародубцев, — какое величие, какая духовность, запечатленная в камне. После Отечественной войны его строили как храм памяти, когда народное воодушевление было так высоко, что купцы выстраивались в очередь с целым обозами кирпича, чтобы отдать его бесплатно, а комиссия оценивала его качество, и при малейшей претензии обозы отсылались обратно. Было воодушевление, был ответ русского духа! Современный храм — совсем другая история, и сравнивать — не нужно. Другие исторические условия. Те художники, которые работали над новым, выросли в советское время: плакатная живопись, „весь мир до основания мы разрушим“, и вдруг нужно сделать такое. А как? Где образ, где пост, где молитва? Почему там, на старых горельефах, такие совершенные лики? Потому что все через сердце. Россия восстанет, но не сразу, нельзя требовать многого».
Частицы истории
Татьяна Бажутина отмечает, что опыт использования подлинных фрагментов в России есть — например, Триумфальная арка, которая сейчас установлена на Кутузовском проспекте. В Европе подобная практика распространена достаточно широко. Но с горельефами — сложнее.
Татьяна Бажутина с коллегами подавали заявку, предлагали властями выделить средства на реставрацию горельефов на территории Донского монастыря, но в программу этот проект так и не включили.
Читайте также: Вехи истории храма Христа Спасителя: к годовщине освящения
Сейчас горельефы, которые после переезда музея остались на территории монастыря, принадлежат церкви, поэтому не получают поддержки ни у министерства культуры, ни у московских властей. Их содержат, чистят и реставрируют сотрудники монастыря, средства на это получают с пожертвований.
«Нас иногда упрекают, почему вы ничего не делаете, но где мы возьмем деньги? — замечает Олег Стародубцев, который также работает помощником наместника Донского монастыря по
