«Чужой ребёнок - он же как ёж первое время: не верит, что его не из-за денег взяли, а из любви… И это ещё целое дело: чтобы у этого ежа волосики да пригладились».
Пока власти, закрыв нашим сиротам путь на Запад, думают да гадают, как улучшить их житьё на родине, в крошечном селе Броди Новгородской области нашли свой ответ: 8 семей взяли из детских домов 29 детей. И спасли не только их жизни - спасли всё село.
…В Бродях такая тишина, что слышно, как скрипит под колёсами машины снег. Всего здесь живут 215 человек. И редким ярким пятном на пустынных, занесённых дорожках - детские ранцы и рюкзачки: школьники! «Тишина, говорите? - переспрашивает Сергей Иванович Кулаков, глава поселения. - Эх вы, москвичи! Это не тишина: это мы вымираем…»
- Население идёт на убыль, колхоз закрыли, поселения объединили… Так в конце 90-х мы встали перед угрозой того, что закроют и нашу малокомплектную школу. А это значит, что уедет и та молодёжь, что ещё осталась, некому будет рожать; потеряют работу наши учителя, которые всю жизнь отдали школе; закроется школа - некому будет ходить в библиотеку и клуб, вымрет село, натурально… Вот тогда и придумали выход - брать детей из детского дома. Больше всего брали учителя: реально понимали, что их ждёт… И так хорошо это дело пошло, что один из детских домов в округе даже совсем закрыли - всех детей разобрали! Первыми были Осиповы - так вот у них уже внуковья! Люди возвращаются в село. Жизнь продолжается.
- Колхоз развалился, работы не было - вот мы и взяли ребёночка, чтобы работа была, - простодушно признаются Рубцовы. - А потом ещё. И ещё. И ещё - тех уже выпустили. И сейчас вот у нас двое детей - Мавричевы, Денис и Ира, школьник и детсадовская.
- Но это только когда первые дети были, ещё думали про школу, про то, что спасать надо село и самих себя, а остальные уже - это от сердца, - говорит Екатерина Николаевна Соловьёва, учитель истории, приёмная мама шестерых детей (и ещё троих своих).
- Трудно было только порог этот переступить: полюбишь или не полюбишь, прикипишь сердцем или нет к этому ребёнку. А дальше всё легче пошло, - рассказывает Татьяна Ершова, воспитательница детского садика «Солнышко», гордо восседая в окружении своих приёмных дочерей Насти и Нади. - Сначала взяла одну Настю, но побоялась, что выращу какого потребленца, так поехала и взяла ей вторую девочку. Но родная её мать завязала с алкоголем, восстановилась в правах и дочку у нас отняла - вот это горе было, ведь год прожили вместе… Тогда я поехала за Надей. И вот теперь у меня две красавицы какие! Они мне и жизненные невзгоды помогли пережить: старший сын в Чечне служил, так девочки жизнь скрасили, отвлекли. Такие помощницы: «Мамочка, ты только сиди, мы всё сами!» И печь истопят, и испекут, и сварят, и огород прополют, и курам корм зададут…
«Детушки, желанные мои!»
- А теперь записывайте самое главное, - воспитательница «Солнышка» достаёт квадратный листочек. - Да, готовились мы к встрече, и я за все приёмные семьи говорить буду…
И начинает перечислять попунктно. Во-первых, содержание на каждого ребёнка - 5800 в месяц. Да разве со всеми расходами - еда, коммуналка, транспорт, лекарства, одежда - столько выходит? Нет, в разы больше! Да ещё и отчёт ежемесячный в органах опеки требуют…
«Убытки, форменные убытки, если уж посчитать», - судят Рубцовы - и гладят белёсую головку мальчика Мавричева, чья прежняя приёмная семья сгорела на пожаре. Селяне копеечку берегут, не станут лукавить, что деньги тут ни при чём, но по глазам видно: давно уже они не на первом месте.
- Теперь льготы, - продолжает зачитывать по бумажке Татьяна Ершова. - Почему бы не сделать льготный проезд, как было раньше? Не выделить нам лес, стройматериалы, чтобы мы могли ради детей хоть немного расшириться, и не у чёрта на куличках, а поближе к дому?
- Нет, детушки, желанные мои! Нельзя ставить приёмных родителей на коммерческую основу! - говорит Екатерина Соловьёва. - Ведь взял ребёнка, а где гарантия, что душа примет? Никакой договор не поможет…
А пока государство ломает копья, высчитывая светлое будущее для приёмных семей, в селе Броди влезают в неподъёмные кредиты, чтобы пристроить спаленки для своих ёжистых детей, возят лес за тридевять земель, на коленках считают копеечки и поливают слезами смеха отчёты, что пишут наверх.
«Нет нам спасенья»
- Доченьки, боженьки мои, расскажу, как с Петенькой меня сама судьба свела, - утирает слёзы Екатерина Николаевна, мама шестерых приёмышей. - Пошли мы в опеку - у нас уже были приёмные дети, - а там в кресле мальчик сидит черноглазенький, маленький, только-только от пьяной мамки забран. Говорит: «Петя!» - «А у нас нет ещё таких имён в деревне…» - «А у тебя игрушки есть?» - спрашивает. «Есть». - «А денди?» - «Тоже есть». - «А компьютер?» - «А компьютера пока нет… Зато есть машина - хочешь покататься?» И поехали… А спустя несколько дней приехала я к своим девчонкам в лагерь - а там Петенька: «Тётенька, забери меня отсюда!» Ну и я звоню мужу в Москву: «Сын у нас скоро должен в доме появиться…» Потом был суд - родная мать пыталась Петю у нас забрать. Судья его спросил: «С кем жить хочешь?» Петя ответил: «С мамой». - «С какой?» - «Катей!» Муж из зала суда в слезах вышел… И только одна у меня задача оставалась: сделать так, чтобы Петя улыбаться научился… - треплет она за вихры тёмную макушку…
Последнего ребёнка в Бродях взяли в прошлом году.
- Сейчас смысла брать детей уже нет, - говорит глава села, пока за окном падает чёрный ночной тихий снег. - Приёмные родители стареют, школу всё равно, как это у вас называется, оптимизируют… Нет нам спасенья.
И Екатерина Николаевна на выдохе признаётся:
- Нет, сохранить деревню мы не сможем - даже приёмными детьми. Но, может быть, хотя бы они пожили чуток нормальной семьёй - уже одно доброе дело…
…Петя заулыбался. Через год. Одними глазами.
