В 1811 г. у России с Францией был мир, а вот с Турцией, наоборот, продолжалась вялотекущая война на территории нынешних Румынии, Болгарии и Сербии. Начиная с 1806 г. русской Молдавской армией в тех краях командовали 4
полководца, но ни один не добился решающей победы. Пятым стал генерал от инфантерии (в фельдмаршалы его произведут в 1812-м) Михаил Кутузов.
Терпение и время
Александр I Кутузова не любил, но выбирать было не из кого - более приближенные к трону русские генералы на западных границах империи готовились к новой войне с Францией. По мнению императора, с Турцией следовало разобраться быстро и решительно. Однако скоропалительность была не в характере Кутузова. «В войне, - писал он в 1811 г., - как и в дипломатических переговорах со всякою державою, а с Турцией особенно, не должно никогда забывать двух главных союзников - терпение и время».
Боевые действия колебались вдоль Дуная: правый берег турецкий, левый - русский. Однако в одном месте у Кутузова был форпост на территории противника - крепость Рущук (ныне болгарский г. Русе). В июне 15-тысячное русское войско столкнулось там с 60 тыс. турок. Турки атаковали, но были отбиты с большими потерями. Поле боя осталось за русскими, что можно было расценивать как победу. Преследовать противника Кутузов не стал: по его мнению, при таком соотношении сил следовало «держаться скромного поведения».
«После рущукской победы Кутузов предпринял такие шаги, что многие в те дни обвиняли его в нерешительности и даже трусости», - писал в книге «Неизвестный Кутузов» российский военный историк Алексей Шишов. Неожиданно как для неприятеля, так и для своих он приказал армии оставить Рущук и отойти на левый берег Дуная.
Ужас на Дунае
Пока русский командующий выжидал, инициатива по непреложным законам войны находилась в руках противника. До самого конца лета турки наращивали силы на правом берегу реки, а в ночь с 27 на 28 августа начали переправляться через Дунай. Через трое суток там собралось до 40 тысяч турецкой пехоты, 20 с лишним тысяч конницы осталось под Рущуком. Турки готовились к броску на Бухарест, где квартировал штаб русской армии.
Этим планам не суждено было сбыться. Пока турки собирались наступать на русском берегу, русские скрытно переправили на турецкий берег корпус генерала Маркова, который отбил у противника... тот самый Рущук. «Все войска наши на левом берегу Дуная были свидетелями ужаса, который распространился по всему турецкому лагерю при нечаянном приближении пяти кареев (каре - построение пехоты квадратной «коробочкой».
- Ред.) генерала Маркова и лёгкой нашей конницы», - писал Кутузов в донесении на имя военного министра Барклая-де-Толли. Вместе с крепостью русским досталась вся турецкая тыловая база с боеприпасами и запасом провианта. Оставшись без них, армия на левом берегу Дуная капитулировала 23 ноября 1811 г.
Что не так?
Казалось бы, блестящее полководческое решение. С чисто штабной точки зрения, это безусловно так. Вот только в каждую войну на любом театре военных действий под ногами у военных вечно путается гражданское население, которое эти военные по идее должны защищать. Когда русские покидали Рущук, вместе с ними ушли 20 тыс. болгарских семей, то есть по меньшей мере 100 тыс. человек. А сколько не успели и остались под турками, которые никогда не отличались гуманизмом по отношению к христианам?
Воевать, постоянно уступая инициативу противнику и терпеливо ждать, когда тот ошибётся, - мечта любого полководца. Но при одном условии - когда воюешь на чужой территории, а не отступаешь по своей. Иначе случаются такие «неприятности», как с Россией в 1812 г., когда в результате одного только отступления русской армии после Бородинского сражения погибли примерно 30 тыс. раненых солдат и офицеров. Потери среди мирного населения в губерниях, через которые прошёл неприятель, похоже, вообще никто не считал. Да, «великая армия» Наполеона была в конце концов разбита на Березине, как турецкая на Дунае. Но до этого сгорела Москва!
