Раньше ответ на этот вопрос был однозначен: детей, родившихся на 22‑й неделе беременности с экстремально низкой массой тела, спасать у нас было необязательно. Но с января прошлого года ситуация изменилась: Россия перешла на новые критерии регистрации новорожденных, в том числе – весом от 500 грамм.
Готово ли наше здравоохранение к такому повороту дел? На эти и многие другие вопросы мы попросили ответить президента Российской ассоциации специалистов перинатальной медицины (РАСПМ), академика РАМН Николая Володина.
Через терния
«АиФ»: – Николай Николаевич, насколько я знаю, выхаживание новорожденных с экстремально низкой массой тела – проблема не сегодняшнего дня…
Н.В.: – На Западе эта работа ведется уже с начала ХХ века. Тогда же появились первые кювезы (приспособление с автоматической подачей кислорода и с поддержанием оптимальной температуры, в которое помещают недоношенного или заболевшего новорожденного. – Ред.) и зонды для энтерального питания младенцев, которые не имеют возможности кормиться грудью. Все это стало большим прорывом в выхаживании недоношенных детей.
«АиФ»: – А что мешало проводить эту работу нам?
Н.В.: – Отсутствие технической базы. Первый отечественный кювез у нас появился где-то в 70‑х годах прошлого века, но, конечно, он сильно уступал по своим возможностям зарубежным аналогам.
Однако наши врачи не сидели сложа руки. Помню, как мой учитель, Вячеслав Александрович Таболин (выдающийся советский неонатолог, академик РАМН. – Ред.) в начале 70‑х получил нагоняй от вышестоящих инстанций, когда рассказал на страницах газеты «Неделя» о том, какими способами нашим врачам-неонатологам приходится выхаживать недоношенных детей.
«АиФ»: – Какими же?
Н.В.: – Например, мы брали телефонные провода, вытаскивали из них «начинку», кипятили и использовали их для проведения энтерального питания ребенка.
«АиФ»: – Да уж, в изобретательности нашим врачам не откажешь… И что же, были успехи?
Н.В.: – Были. К примеру, в специализированном Московском роддоме № 8 выхаживали 500–700‑граммовых детей и в конце 70‑х, и в 80‑е годы. Но это, конечно, были единичные случаи.
Проблема № 1
«АиФ»: – С тех пор ситуация с выхаживанием недоношенных у нас изменилась?
Н.В.: – Существенно. Уже с 1992 года у нас в стране началось снижение младенческой смертности. При этом темпы этого снижения значительно опережали показатели, которые прогнозировал Минздрав с учетом внедрения в практику стратегии, разработанной ведомством. Но журналисты, общественность, кивая на зарубежный опыт, упрекали нас, врачей, в том, что мы в своих отчетах не учитываем 500‑граммовых детей. Под их давлением Минздрав, в конце концов, и вынужден был принять такую норму.
Благо, материально-техническая база наших родовспомогательных учреждений позволяла начать широкомасштабную работу в этом направлении. Во многом это стало возможным, благодаря нацпроекту «Здоровье», в рамках которого у нас в стране стали создавать современные перинатальные центры. В ряде из них созданы отделения неонатальной хирургии, и мы получили возможность проводить хирургическое лечение детей с врожденными пороками сердца, брюшной полости и т. д. непосредственно в перинатальном центре, без перевода новорожденного в специализированное отделение детских больниц.
«АиФ»: – Кстати, о врожденных пороках развития. Не секрет, что у недоношенных детей они встречаются чаще всего, а у детей с экстремально низкой массой тела – и подавно. В связи с этим стали раздаваться упреки другого рода: стоило ли вводить новые критерии регистрации новорожденных, если подавляющее большинство 500‑граммовых детей, по сути, будут инвалидами?
Н.В.: – Самое интересное, что эти упреки раздаются как раз от тех, кто в свое время с пеной у рта призывал нас таких детей начать выхаживать… Увы, новорожденные с экстремально низкой массой тела действительно имеют высочайший риск развития патологических состояний, которые в большом проценте случаев заканчиваются развитием инвалидизирующих состояний и требуют особого ухода и социальной защиты. Но это – не только наша проблема. С ней давно столкнулись и наши зарубежные коллеги.
Поэтому основным направлением нашей деятельности должно стать укрепление здоровья беременной женщины, вообще репродуктивного здоровья женщин и мужчин, а также принятие всех мер (и медицинских, и социальных) для того, чтобы беременность завершилась не ранее 24–25 недель.
И здесь многое зависит не только от качества пренатальной (дородовой. – Ред.) диагностики и работы женских консультаций, которая еще далеко не везде поставлена у нас на должном уровне, но и от сознательности самих беременных женщин, которые часто полагаются на авось и обращаются к врачам уже тогда, когда мало что можно сделать…
Новые вызовы
«АиФ»: – Николай Николаевич, а известно, какой процент новорожденных у нас в стране появляется на свет преждевременно?
Н.В.: – Известно. Процент преждевременных родов в России колеблется от 5 до 7% на общее число родоразрешений. Раньше этот показатель был несколько больше – от 10 до 11%.
«АиФ»: – И сколько из них выживают?
Н.В.: – Сложно сказать. Такой статистикой мы пока не располагаем. Одно могу утверждать точно: в вопросах выхаживания новорожденных последние 15–20 лет мы очень продвинулись. Не только 500‑граммовых, но и детей с массой 3–4 кг, которые подчас тоже требуют колоссальных врачебных усилий. И, если раньше у нас умирало от 40 до 60% 1,5–2‑килограммовых детей, а в отделениях реанимации – 75–80%, сейчас этот показатель снизился до 1,5–2%.
«АиФ»: – С введением новых норм регистрации перинатальная (показатель, отражающий все случаи смерти плода или новорожденного в период от 22-й недели беременности до 7 суток после рождения. – Ред.) и младенческая смертность у нас в стране увеличились?
Н.В.: – Увеличились. Но, к счастью, не так резко, как мы предполагали, что говорит о достаточно высокой готовности нашей службы к такому повороту дел. Уровень ее оснащения, подготовки специалистов, наши, отечественные технологии и разработки получили достойную оценку зарубежных специалистов. Подтверждением этому является тот факт, что нашу страну выбрали местом проведения Всемирного конгресса неонатальной медицины, который пройдет в июне этого года в Москве и Санкт-Петербурге.
Однако расслабляться пока рано. Предстоит большая работа. Нужно провести тщательный анализ перинатальной смертности, выяснить, когда чаще всего возникают проблемы: на этапе ведения беременности или уже в роддоме? Необходимо продолжить работу по внедрению протоколов и стандартов обследования беременной женщины, чтобы при выявлении патологии, тут же направлять ее в перинатальный центр.
И, конечно, не нужно забывать о роддомах областного уровня и родильных отделениях первого звена. Чтобы не получилось, как в Ярославле, где взяли и закрыли родильное отделение районной больницы. И лишь вмешательство президента помогло исправить эту ситуацию… Трехуровневую систему службы родовспоможения нужно обязательно сохранить!
По-прежнему остро у нас в специальности стоит и вопрос кадрового дефицита, особенно с появлением новых технологий, оснащения, режима вскармливания (энтерального и парентерального) новорожденных с низкой и экстремально низкой массой тела, которые далеко не все наши коллеги успели освоить.
«АиФ»: – А дальнейшая судьба преждевременно появившихся на свет детей как-то будет отслеживаться?
Н.В.: – Это еще одна задача, которую нам предстоит решить. А для этого нам необходимо создать регистр детей, родившихся с массой до 1 кг, в том числе – и в результате ЭКО (экстракорпорального оплодотворения. – Ред.).
«АиФ»: – Ничего себе объем задач! Справитесь?
Н.В.: – Должны! Неонатология – особая профессия. Здесь работают настоящие энтузиасты и сподвижники. Главное, чтобы наши усилия поддержали в регионах.
Читайте в соцсетях!
