Самые молодые из тех, кто сегодня помнит и знает «деревенщика» Василия Белова, — это поколение, которое успело поучиться в советских вузах. Филологи проходят произведения Белова и сегодня — но изменилось время, изменились акценты. А для тех, кто постарше, Белов был и остается писателем-классиком, писателем для людей.
Одним из последних появлений Василия Ивановича на публике стало присуждение ему премии «Ясная Поляна» в номинации «Современная классика» в 2006 году. Тогда Белов приехал на торжественную церемонию из родной Вологодской области. В Атриуме Большого театра, среди нарядных людей, цветов и музыкантов пожилому писателю с белой бородкой поднесли микрофон, попросили сказать несколько слов. В атмосфере этого легкого, беззаботного праздника его голос — а говорить ему было трудно — зазвучал как будто не к месту, абсурдно и зловеще. «Время... терпит..., — произнес с большими паузами писатель. — Не терпит время! Не терпит время!» В наступившей тишине даже оговорка прозвучала многозначительно — и словно из другого времени.
А в 2008 году в концертном зале Храма Христа Спасителя прошел юбилейный вечер писателя. «Много хороших писателей, но родных мало. Василий Иванович Белов был таким писателем и остается по сей день», — сказал о нем литератор Виктор Лихоносов. И это правда — родным для страны Белов стал еще с
Василий Белов действительно из другого времени. Он родился в 1932 году в деревне Тимониха Вологодской области, в которой прожил почти всю жизнь, лишь изредка меняя ее на райцентр — Вологду. Он был крестьянином. Сейчас этого слова — крестьянин — принято стыдиться, но крестьянский писатель Белов и сегодня, возможно, ближе современной деревне, чем новомодные «городские» писатели.
Закончил семилетку и выучился на слесаря. Войну пережил подростком — отца убили в
Осторожный шорох листопада,
Журавлиный крик, дымок овина.
Где поешь ты, где ты ходишь, лада,
С огневыми ветками рябины?
Домовито тенькают синицы,
Паутиной светятся былинки,
И дрожат на девичьих ресницах
Дождевые капли-бисеринки.
Успехом пользовались последующие сборники рассказов — с той же душевной, почти есенинской интонацией: «Деревня Бердяйка» (Белову пришлось поменять букву «П» на «Б» в названии), «Знойное лето» и «Речные излуки». Но все изменилось в 1966 году. Столичные издательства повесть «Привычное дело» не взяли — испугались. А петрозаводский журнал «Север» не испугался. Критики и простые читатели были в восторге: первые хвалили язык и сюжет, вторые видели в персонаже Иване Африкановиче себя.
«А я, Пармеша, маленько выпил, выпил, друг мой, ты уж меня не осуди. Да, не осуди, значит. А что, разве русскому человеку и выпить нельзя? Нет, ты скажи, можно выпить русскому человеку? Особенно ежели он сперва весь до кишков на ветру промерз, после проголодался до самых костей? Ну, мы, значит, и выпили по мерзавчику...»
Так легко начинается повесть о настоящем «трагике» советской деревни, где царил рабский труд, а у крестьян не было паспортов. В финале у персонажа умирает жена, не выдержав невозможного физического труда. «Встанет-то в третьем часу, да и придет уж вечером в одиннадцатом, каждой-то божий день эдак, ни выходного, ни отпуску много годов подряд». Дело привычное... Речь шла об обмане деревенского народа, который «вкалывает за так».
Белов был очень популярен, дружил с другими «деревенщиками» — Валентином Распутиным, Федором Абрамовым, но особенно с Василием Шукшиным. Их знакомство началось с того, что Белов спас Шукшина от милиции — у того не было прописки, и Шукшин прятался в общежитии Литинститута у Белова целую неделю. Спустя годы съемки фильма «Калина красная» проходили в Вологодской области, совсем недалеко от беловской Тимонихи.
О разорении русской деревни Белов говорил и писал всю жизнь. Чуму коллективизациии, настоящий крах и полное разрушение «крестьянской вселенной» описано в дилогии «Кануны» и «Год великого перелома». А в конце
«Вспомним войну, когда русские крестьяне жили на одной картошке. Говорят, что это были рабы. Нет, хотя их обманывали на каждом шагу, это были великие патриоты. Может ли патриот быть рабом? Коротич с Егором Яковлевым скажут — да, а я скажу, что нет. Говорят, что русские разучились хорошо работать. Это тоже клевета. Просто им надоело работать на чужого дядю, надоело платить чужие долги. Вот сейчас все только и спрашивают, когда же крестьянин накормит страну. Реабилитируйте раскулаченных крестьян! Уже одно это подбодрит сельского труженика, заставит думать всерьез о нашем ЦК и о правительстве. Дайте справедливый государственный статус униженной и оскорбленной России! Одно это сразу подстегнет экономику. Верните исторические названия городам, площадям и улицам! Только из одного этого у многих изменится отношение к семье, к работе, к ресурсам, к машинам, природе и к той же рюмке...»
А в
В последние годы Василия Ивановича разбил инсульт. Это произошло после того, как его же односельчанами была разграблена церковь в Тимонихе, которую писатель восстановил за свои деньги.
