То, что МОК
Дмитрий Гранцев, «АиФ»: Шамиль Анвярович, правильно ли я понимаю, что в последнее время вам приходилось одному отдуваться за Россию в Международном олимпийском комитете? Ловили на себе косые взгляды на Играх в Пхёнчхане?
Шамиль Тарпищев: Россия сейчас представлена в МОК тремя людьми (всего число членов МОК может доходить до 115. — Ред.). Это я, президент Олимпийского комитета России (ОКР) Александр Жуков и Елена Исинбаева (ранее членами МОК также являлись почётный президент ОКР Виталий Смирнов и пловец Александр Попов, однако их полномочия истекли. — Ред.). Но Лена не могла себя полностью посвящать работе из-за рождения ребёнка, а полномочия Жукова были временно приостановлены по причине дисквалификации ОКР (из-за допинг-скандалов, с 5 декабря по 28 февраля. — Ред.). Отчасти вы правы, какое-то время я находился в одиночестве.
А косые взгляды... Не скажу, что они были. Есть нелояльный по отношению к России блок, но в целом отношение в МОК к нам всегда было нормальным. А иначе Исинбаевой просто не дали бы стать членом МОК. Ведь голосование по её кандидатуре шло в августе 2016 г., когда уже грянул скандал. За Исинбаеву тогда проголосовали 45 человек, против — 23. Это и есть примерный расклад сил.
— Знаю, вы дружили с Хуаном Антонио Самаранчем. Если бы он сейчас стоял во главе МОК, нам было бы проще?
— Самаранч был великолепным дипломатом и политиком. Приведу пример. Когда на МОК посыпались обвинения в коррупции, он привлёк к проведению реформы в организации Генри Киссинджера. Участие бывшего госсека США помогло оперативно потушить скандал. Самаранч умел соблюдать баланс сил и не допускать доминирования чьих-то интересов. Мне сложно представить, как бы повёл себя Самаранч в нынешние времена. Но одно могу сказать точно: Иван Антонович — так мы называли Самаранча — Россию любил. А что касается Томаса Баха (нынешний глава МОК. — Ред.), то я никому не пожелал бы оказаться в его положении. И считаю, что он много сделал, чтобы наши спортсмены выступали на Играх.
— Но пройти на Олимпиаде под своим флагом нам всё же не дали.
— Да, можно обсуждать и МОК, и ВАДА, но с нашей стороны просчётов и ошибок тоже было достаточно. Если бы мы изначально имели крепкие позиции во многих международных спортивных федерациях, то ряда неприятностей удалось бы избежать автоматом. Их попросту не выносили на рассмотрение в МОК.
И никто не может отрицать, что в нашей лёгкой атлетике, с которой всё и началось, творился бардак. По количеству положительных допинг-проб мы вышли, по сути, на первое место. Во многих вещах виноваты сами. Дали повод, а потом уже политика подлила масла в огонь.
Я думаю, что проблема с употреблением допинга есть во всех странах, но сейчас надо не кивать на других, а заниматься собой. Ведь нас часто подводит элементарная халатность, слабость системы медобеспечения, отсутствие специалистов в этой области. О чём говорить, если у нас спортсмены порой занимаются самолечением? Знаете, можно выпить два препарата, не входящих в список запретов, но в комплексе они дадут плохую допинг-пробу. Или те же терапевтические исключения (возможность употребления запрещённых препаратов для лечения. — Ред.) — у нас явно отстаёт работа в этом направлении, это следствие проблем в нашей медицине.
— Кстати, про сестёр Уильямс, у которых такие терапевтические исключения были. Часто ли вам припоминают шутку про американских теннисисток?
— Та шутка у меня родилась совершенно спонтанно, без злого умысла. (В эфире «Вечернего Урганта» Тарпищев назвал сестёр Уильямс «братьями», за что был дисквалифицирован Женской теннисной ассоциацией на год и оштрафован на 25 тыс. долл. — Ред.) Но признаюсь, я не очень переживал из-за этого инцидента. И до меня сестёр Уильямс с кем только не сравнивали. И те же американцы высказывались более жёстко в их адрес. Однако на выпады соотечественников девушки никак не отреагировали.
— История с мельдонием, из-за которого пострадала Шарапова, — отдельная глава российской допинговой саги. Почему этот препарат принёс нам столько головной боли?
— Я разговаривал с разработчиком препарата профессором Кальвиньшем и убедился в том, что мельдоний — средство защиты здоровья. Многие спортсмены могли бы избежать проблем с сердцем, если бы принимали его. Поэтому я надеюсь, что лекарство, способное сохранить кому-то жизнь, рано или поздно выведут из чёрного списка. А катализатором запрета мельдония стали Европейские игры в Баку в 2015 г. Там выступало много спортсменов с постсоветского пространства, где популярен препарат. У ВАДА, видимо, возник вопрос: а почему 15% участников сидят на мельдонии? Вот его и запретили, не вникая в детали. Уже потом выяснилось, что мельдоний может всплывать в пробах даже через 1,5 года после того, как человек прекратил его приём.
— Вроде бы работу над очищением своих рядов мы ведём давно, а российских спортсменов продолжают считать изгоями. Когда этому будет положен конец?
— Чтобы быть в равном положении с другими странами, нам прежде всего надо добиться восстановления Российского антидопингового агентства. И здесь нам предстоит ещё долгий путь.
Шахматы в движении
— Вообще теннис для России — это что? Многие считают это просто забавой для богачей и дипломатов.
— Теннис для России — это даже не спортивное явление. Это часть культурно-исторического наследия. У Мандельштама есть такая строка: «И дар богов — великолепный теннис!» Одним из первых чемпионов России был граф Михаил Сумароков-Эльстон (1893-1970). Он родился в Ялте и играл на кортах Ливадийского дворца в Крыму с императором Николаем II. Лев Толстой, Солженицын, Молотов, хирург Вишневский, маршал Гречко, многие космонавты — все они прекрасно владели ракеткой. И это неслучайно. Ведь, как известно, теннис — это шахматы в движении и он лучше других видов спорта снимает умственное напряжение.
— Вам ведь удалось поиграть в теннис и с Владимиром Набоковым?
— Поиграть — громко сказано. Мы встретились на Уимблдоне в 1970-м. Вышли на корт и сделали несколько десятков ударов. По всем движениям Набокова было видно — он в теннисе человек неслучайный. Мне со многими известными людьми удалось скрестить ракетки, но больше всего меня поражал генерал армии Дмитрий Лелюшенко. Перед выходом на корт он играл на рояле — так разминал руки.
— Вы так давно руководите нашим теннисом, что уже впору подавать заявку в Книгу рекордов Гиннесса. Не приходила такая мысль в голову?
— Я пока действующий капитан команды в розыгрыше Кубка Дэвиса и хочу с ребятами ещё раз выиграть командный трофей для России. Вот когда закончу, может, и подам заявку, если доживу, конечно. (Смеётся.) А то ведь неслучайно капитанскую скамейку называют «электрическим стулом».
