40 лет назад в высоких кабинетах решался вопрос, кому нести флаг Советского союза на Олимпиаде в Москве. Перебирали кандидатуры, заслуженных много...
Слово взял председатель Спорткомитета Сергей Павлов: «Нечего обсуждать. Знамя будет у борца Николая Балбошина». За 4 года до этого Балбошин выиграл Олимпиаду в Монреале. Павлов сказал: «Выиграешь и в Москве, будет тебе орден Ленина».
«Как сглазил меня. Вместо ордена я получил рваное ахиллово сухожилие», — вспоминает Николай Фёдорович. Ему недавно 71 год исполнился, а он продолжает свою борьбу. Правда, теперь уже со своими болячками и с врачами.
— Почему я знамя нёс? История такая. Минск, чемпионат мира в 1975 г., борюсь с болгарином, выигрываю. И тут — хрясь! Что-то оторвалось в тазу, боль неописуемая. Лежу я на этом болгарине, пошевелиться не могу. Кое-как встал, пытаюсь продолжать бороться, на одной ноге прыгаю, падаю, снова поднимаюсь... А на трибунах Павлов сидел. Ему потом доложили, что у Балбошина отрыв большого вертела в тазобедренном суставе, мышцы полетели. Видимо, так он ко мне уважением проникся, что решил: пусть я несу советское знамя на Олимпиаде-76. В Монреале сборная СССР триумфально выступила. И Павлов посчитал: раз Балбошин удачу приносит, то мне и флаг в руки на Олимпиаде-80 в Москве. Ну а там, как я сказал, ахиллово сухожилие накрылось. Медики позже объяснили, что от сухожилия уже одно название было, настолько всё измочалено. Это был вопрос времени, когда оно порвётся... Обидно — не то слово. Я бы ещё проиграть согласился. Но травма?! Да ещё и на Олимпиаде. За что? Они, проклятые, всю жизнь меня преследовали. Я бы мог своё первое «золото» ещё в Мюнхене-72 взять. Румына Мартинеску, который олимпийским чемпионом тогда стал, я за месяц до Игр так приложил, что тот соображать перестал. Встал с ковра и начал биться головой об стенку — думал там выход. Но в Мюнхен я не поехал. Травма колена случилась.
Ненавижу я это сало
Отец служил в Группе войск в Германии. В 1947-м родился брат Владимир, в 1949-м — я. В Москву мы вернулись в 1952-м. В Тимирязевском районе жили, а там одно хулиганьё. Получал я с завидным постоянством. Один раз на катке специально шайбой в колено засветили, упал как подкошенный — так меня ещё и ногами добили, поскольку младше, слабее. Потом как-то кирпич мне в голову прилетел. Я сознание от удара потерял, глаза открываю — кровь кругом, слышу ржач: «Смотри, он рожает». Посидели мы с братом, подумали: или отцу жаловаться, чтоб по шеям им надавал, или силу качать. Решили качать. Гири справили. А качать тяжело. Я же всё время голодный был. Мать отца старалась накормить — он деньги зарабатывал. И для сытности всюду сало — в суп, в картошку. А я это сало ненавидел! До сих пор, как увижу, наизнанку выворачивает. Вот и не ел ничего. Порой такой спазм в желудке был, что ходить не мог. В общем, когда на стадионе «Наука» открылась секция борьбы, то брата туда взяли, а меня домой отправили — мол, одни кости, по канату залезть не может. Как сейчас помню слова тренера: «Вам в зале делать нечего». Представляете, будущий олимпийский чемпион к нему пришёл, а тот его выставил! Спустя время, правда, через брата передал: «Пусть возвращается». И я вернулся. Но лишь потому, что других секций в округе не было. Так этот тренер потом всем рассказывал, как он меня нашёл. Чушь! Я сам себя нашёл.
Сила кистей рук у меня о-го-го. Я сразу понял, это основная сила в борьбе. В метро, в автобусе ехал и постоянно сжимал эспандер. Блин от штанги 50 кг поднимал двумя пальцами. Гирю 32 кг — один большим. Как-то диспансеризацию проходил. Медсестра динамометр — прибор для измерения силы — подсунула. Сжимаю я его, а медсестра: «Посерьёзней жми, а то сидишь, болтаешь тут». Глянула, а у меня за максимальную величину — 120 — зашкаливает. Снова даёт прибор. Я посерьёзней, как и просила, сдавил прибор и сломал его пополам. (Смеётся.)
Так он же кагэбэшник
Тренировки, генетика плюс учителя. Тренером моим был легендарный Анатолий Парфёнов. Характер у него мощный — войну прошёл, Олимпиаду-56 выиграл с осколком в голове, с простреленной рукой. Но и меня отец воспитал так, что слово «не могу» не существовало. Мне в 18 лет запретили борьбой заниматься, когда по второму кругу заболел болезнью Боткина. Я, как вылечился, в тот же день на соревнования пришёл. А как иначе? Команду подвести?
Когда с Парфёновым боролись, оба заводились. Однажды на тренировке он меня, молодого, так скрутил, что думал — позвоночник сломает. У него вес 125 кг, у меня — 95. Я уже лбом коленки свои достал, а он всё давит. Вдруг отпускает: «Всё, устал, руки затекли». А я уж с жизнью попрощался. Но крикнуть «Отпусти!» стыдно. Вот и терпел.
Вот она — цена медалей
Стоять я долго не могу. Ходить много — тоже. Рука кривая... Понятно, спорт. Но ещё врачи помогли. Везло мне на коновалов. Ту же болезнь Боткина (гепатит A) мне медсестра через укол занесла. Хорошо, тренер один подсказал: «Налегай на мёд, чтобы печень спасти». Вроде помогло. Или вот шишка диаметром 5 см — где ключица к руке крепится. Это меня в 14 лет плечом в ковёр воткнули. Там разрыв случился, надо было винтом ключицу прикручивать. А мне тогда сказали: «На повязке руку подержишь, и всё пройдёт». Уже олимпийским чемпионом был, и рука перестала распрямляться. Видно, произошёл откол краёв сустава. Я — к медикам. Они: «Операция не нужна». Продолжаю соревноваться, у меня уже пальцы немеют. Через 2 года нехотя вскрыли локоть, и оттуда высыпалось полстакана гранёного хряща. Но операция не сильно помогла. Уже в 90-х хирург сказал, что опоздали с ней.
Ну и спина. Она всё время болела. Сделал снимок, показал одному хорошему доктору. Тот спрашивает: «А где больной?» «Я, — говорю, — больной». Он: «Да ладно! Человек, чей это снимок, уже давно ходить не должен...» Там спинномозговой канал у меня зарастал из-за травм. У всех он 12 мм, а у меня до 4,5 мм сузился... И пошёл я по госпиталям. Дело было в 2011-м. Решил, что оперироваться буду рядом с домом, чтобы дочке было удобно меня навещать. Тем более что обещали сделать бесплатно. А стоила операция аж 200 тыс. руб. Но за день до того, как ложиться под нож, мне сказали: «Всё-таки придётся оплатить». Я растерялся. Думаю, начну права качать — точно что-нибудь не так будет. Согласился, короче. А всё равно пошло не так. Выписали меня, а ноги всё хуже. Я — обратно. Мне заявляют: «Поводов для беспокойства нет». Я четыре года слышал от них это: «Повода нет». А сам 500 метров пройти не мог. Внучку надо из детского сада забрать, полпути осилю и ложусь на скамейке на автобусной остановке. Знаменосец! А люди думают: пьяница. Тут уже дочь не сдержалась. Отправила снимки в немецкую клинику. Ответ: «Или срочная операция, или паралич». Я бы, может, и не решился опять на стол к хирургам лечь, но дочь сказала: «Пап, если у тебя ноги отнимутся, я не смогу тебя таскать». Мы же всё это проходили. Жена умерла в том же 2011-м, когда началась история со спиной. Она после инсульта парализованная была, я 12 лет её носил на руках. А тут дочь меня должна была бы... Операция у немцев — 3,5 млн руб. Где их взять? Ну машину продам, а дальше? И мир не без добрых людей: один коммерсант, узнав про всё, дал денег. Сказал: «Отдадите, как сможете...» Доктор-немец мне всё объяснил про мои «поводы для беспокойства» — мало того, позвонки поставили криво, так ещё и нерв, который к ногам идёт, раздавили винтом. Я ведь в суд на коновалов потом подавал. Не знаю, чем дело кончилось, — из-за коронавируса не мог забрать документы. Починили меня немного в Германии. Но для полного восстановления ещё нужно лечение, а стоит это в 2 раза больше, чем операция. Так что как есть.
И вот те, кто про мою медицинскую карту знает, спрашивают: «Надо было спортом заниматься, чтобы вот так?! Не жалеешь, Николай?» Наверное, не жалею. Сам такой путь выбрал. Всё-таки и хорошего было много. Родину прославляли, пусть порой чувствовали себя расходным материалом. Но вот хоть вы теперь будете знать, как достаются эти медали.
