Иеромонах Макарий: О чувствах без чувствительности

Хуже того: бывает, что недобросовестные и злонамеренные лица пытаются как раз с таким расчетом направить дискуссию, чтобы затянуть нас в ловушку «чувствительности», двусмысленности и недоразумений.

Именно так и происходит с вопросами о «чувствах верующих», о связанных с ними переменами в Уголовном Кодексе России.

Не могу допустить, чтобы кто-либо в здравом уме и с чистой совестью усом-нился бы в том, что за словом «чувство» стоят два совершенно различных жизненных пласта.

Первый:

- Эта скульптура претит моему эстетическому чувству.

- Он страдает от чувства несправедливости.

- В ее характере бурное проявление национального чувства.

Второй:

- Музыка Баха отвечает эстетическому чувству эпохи барокко.

- Мятежу способствовало чувство социальной несправедливости.

- Война вызвала бурные проявления национального чувства.

С известной мерой точности первый пласт можно обозначить как личный, а второй – как общий. Это вовсе не ставит один пласт «выше» или «реальнее» другого, но лишь подчеркивает несходство их природы. Заметим, что такое различие неотделимо от христианского мировоззрения: следует напомнить требования Спасителя уступать своему личному противнику (Мф. 5:38-45) и в то же время идти на смерть за ближних, не уступая общему врагу (Ин.15:12-23).

Первый, личный пласт бытия тесно соотносится с религиозной жизнью, но весьма плохо поддается обсуждению в газетах, журналах и телевизионных программах. Если же и поддается, усилиями талантливых репортеров, телеведущих и их собеседников, то массовая аудитория мало что ухватывает, помимо «жареных сюжетов» и сальных подробностей.

И недаром. Личный пласт бытия по самой своей природе должен оставаться в сфере межличностного контакта: будучи вынесен на общественную арену, он искажается до неузнаваемости и умирает. Потому и существует в Церкви тайная ис-поведь и пастырский совет (в наше время нередко по электронной почте, но ни в коем случае не на «форумах»!), потому и люди, еще далекие от Церкви, ищут возможности раскрыть душу в конфиденциальной беседе.

Да, зачастую на исповеди и в личных беседах возникает тема обид, оскорблений, травмированных чувств, болезненных переживаний чувствительной, нежной души и т.п. Как она трактуется священниками? Какие советы, рекомендации, наставления дают они в этой связи верующим, а подчас и полуверующим, и вовсе неверующим?...  Заранее ясно: ответа здесь вы не получите. Хотите узнать – пишите личные письма о своих чувствах и переживаниях, а лучше приходите на исповедь: поговорим.

Зато второй, общий пласт естественным образом попадает в фокус общественного внимания, гражданского действия, политической дискуссии, правосознания и законотворчества, зато мало связан с религией вообще и с Церковью в особенности. Мало того: в обсуждаемом нами вопросе об «оскорблении чувств верующих» налицо прямая связь с действующей юридической нормой, а именно с 213-й статьей Уголовного Кодекса РФ о хулиганстве.

Приведенная здесь характеристика, «грубое нарушение общественного поряд-ка, выражающее явное неуважение к обществу», – не что иное, как синоним оскорбления общего чувства (в отличие от индивидуального); таким образом, пред-лагаемая ныне законодателями мера по усиления уголовной ответственности есть просто-напросто квалификация хулиганства применительно к традиционным для России святыням и верованиям. Что, разумеется, имеет прямой смысл, хоть и относится полностью к правовой и гражданской сфере.

Надо сказать, что подобная правовая защита, хоть и заметно ослабленная за последние десятилетия, всё же присутствует в странах Запада в гораздо большей мере, чем у нас. Достаточно сказать, что некий субъект, попытавшийся «выступить в защиту» осужденных московских хулиганок в одном из храмов гор. Хельсинки, сам тут же оказался под угрозой лишения свободы на те же два года.

В XIX веке у нас циркулировал саркастический афоризм (то князю Вяземскому, то Салтыкову-Щедрину, но скорее всего зарубежного происхождения): «Строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения». В конце XX века его поневоле пришлось переиначить: «Слабость российских законов усугубляется либеральным визгом».

XXI век, слава Богу, научил нас – на длинном ряде болезненных ошибок – уде-лять последнему не больше внимания, чем комариному писку. Однако же первые требуют от нас серьезных усилий – законодательных, исполнительных, судебных, – дабы российская нация преодолела болезни прошлого.

Альтернативное мнение

Юрий Белановский: Закон о защите чувств верующих - клин между церковью и обществом Я не стану повторять известные тезисы о юридической неопределенности, а значит, и опасности понятия «религиозные чувства». Читайте далее >>