«Первый приказ, который мы услышали, был о всеобщей стрижке под мальчика. И в тот же день наши косы остались на полу гарнизонной парикмахерской», - вспоминает Ирина Ракобольская. В 1941 г. ей было 22 года, сейчас 96 лет, но её причёска по-прежнему под мальчика…
На войне она была замкомдива «ночных ведьм» - женского авиаполка ночных бомбардировщиков. После победы стала учёным-физиком, профессором МГУ.
«Дунькин полк»
Мы сидим с Ириной Вячеславовной в её квартире в жилом «профессорском» корпусе МГУ, и она просит подать ей деревянную модель самолёта. «Вот на таких простеньких бипланах и летали наши девочки, - вспоминает ветеран. - 17-22-летние красавицы с наступлением ночи садились в открытые по пояс кабины и летели бомбить фашистов. За ночь успевали обернуться 5-6 раз. На аэродроме их ждали такие же юные создания, чтобы подвесить новые бомбы по 150-200 кг. Я как-то подсчитала - иногда за ночь каждая девушка поднимала до 300 т! Кстати, систему бомбометания на бывшем учебном самолёте придумали сами и называли её ППР, что означало «проще пареной репы»: дёрнул за верёвочку - и бомбы посыпались.
Благодаря темноте и скорости 100 км/ч самолёты могли подойти близко к цели. Немцы нас боялись, называли ночными ведьмами. Наши мужчины-лётчики поначалу посмеивались: «Вон «Дунькин полк» идёт!», а потом зауважали, стали говорить, что мы «небесные создания».
Незабудки на портянках
Ракобольской иногда удавалось слетать в качестве штурмана, но случалось это редко. Сразу после учёбы основательница полка Марина Раскова назначила её замкомдива, начштаба.
«Я пошла к Расковой и говорю: «Хочу летать!» - а она мне: «Не люблю гражданских разговоров!» - вспоминает Ирина Вячеславовна. - Мне было очень трудно. Я мало понимала в самолётах, бомбах, оперативных сводках... Да и девчонки не очень слушались - на учениях мы были подружками, и вдруг я стала начальником. Первое время даже плакала. Но потом в полк пришли новые люди, и стало легче - для них я была настоящим начштаба. Самое ужасное было стоять на аэродроме и видеть, как в ночном небе вспыхивает подбитый самолёт с моими подругами и горящим столбом падает вниз... Бипланы были деревянными, загорались моментально, а парашютов до 1944 г. в машинах не было. Тогда считали, что это лишний вес и вообще лучше погибнуть, чем попасть к врагу. Сейчас думаю, что это было ошибкой командования: девочек обрекали на смерть... Мы даже не знали, что с ними произошло. Сгорели, выпрыгнули, попали в плен? Только после победы скинулись с девчонками и отправили одну проехать по тем местам, где упали самолёты. Оказалось, что все «пропавшие без вести» сгорели в кабинах и были похоронены местными жителями. Позже мы поставили им памятники, написали фамилии на безымянных могилах. Всего погибли 32 девушки - молодые, красивые, смешливые... До сих пор помню, как девчонки тайком возили с собой в кабинах котят, вышивали незабудки на портянках, пели частушки».
«Женщина может всё!»
На войне Ирина писала письма выдуманному любимому, но не отправляла их - ей просто хотелось выговориться, любить, а настоящего возлюбленного не было. Появился он только после демобилизации - в 1946 г. вернулась в родной МГУ, встретила однокурсника Диму Линде (он тоже был на войне) и вышла замуж. 
«На фронт я ушла с 3-го курса физфака, поэтому, когда закончилась война, с ужасом думала: «Я ничего не помню!» - говорит Ракобольская. - Сижу на лекции, профессор что-то бубнит, а у меня глаза закрываются - выработалась привычка спать днём. Спасибо Диме, помогал, поддерживал».
В 1945 г. США сбросили атомные бомбы в Японии, и в МГУ открыли отделение ядерной физики. Но создавать на земле атомную бомбу Ракобольская не захотела. Стала заниматься космосом, защитила диплом «D-электроны, образованные мюонами космических лучей».
«Помню, Раскова на фронте говорила: «Девочки, добивайтесь своего! Женщина может всё!» Её слова всегда меня вдохновляли, - продолжает Ирина Вячеславовна. - В 60-е гг. надо было провести научный эксперимент, для которого требовалась сложная установка. Тогда я села и написала письмо в правительство: мол, надо 500 т свинца, 5 тыс. кв. м рентгеновской плёнки, подземное помещение на глубине 10 м и проявочный центр. И что вы думаете? У меня получилось! Потому что женщина может всё!»
Она защитила докторскую, написала учебник по ядерной физике, руководила кафедрой, стала профессором МГУ.
«А потом у меня заболел муж, - вздыхает она. - Я ухаживала за ним, затем шла на лекции, в магазин. В 2005 г. Димы не стало... Мне и ему было по 86 лет, вместе прожили 60 лет... Было ощущение, что жизнь закончена. Свалилась на кровать, стала принимать успокоительное... А потом решила: что же это я?! И ожила.
У нас с Димой выросли прекрасные сыновья. Старший Андрей стал учёным-космологом, работает в Стэнфорде. Младший Николай - психолог. У меня 5 внуков, двое правнуков... Вот только девчонок-однополчан почти не осталось. Каждый год 2 мая мы встречались в сквере Большого театра. Сейчас там собираются наши дети - общаются, а потом идут к Кремлёвской стене, где похоронена Марина Раскова, и кладут цветы».
