«Их судьба прочерчена заранее, как расписание станций скорого поезда: дом малютки - детский дом - дом престарелых - кладбище. И от этого никуда не деться. Из этой цепи один выход - когда ты умрёшь и тебя похоронят. Другой жизни нет… У меня сердце болит, когда я думаю об этом. Лучше я не буду думать, лучше я пойду работать», - говорит Лариса Сергеева, координатор благотворительной организации «Росток», - и идёт.
На работу, узнав о которой, знакомые, встреченные на улицах городка, крутят у висков пальцем: «Кого-кого? Умственно отсталых? Спасать? Выводить в жизнь? Да зачем тебе это надо! Они безнадёжны!» Вот уже 14 лет «Росток», единственный в России, доказывает, что это не так.
…Первое, что понимаешь про них, совершеннолетних, дееспособных молодых людей, - что они дети. Чувствуешь, как упрощаешь собственную речь, говоришь, будто с ребёнком… И ещё понимаешь, что они все чем-то неуловимо похожи: отметиной судьбы, кому-то давшей шепелявую речь, невнятную дикцию, кому-то - неправильный череп, скошенные черты лица, выгнутые скелеты…
Вы сразу узнаете их. Скорее всего, отшатнётесь. Но в большинстве своём эти вечные дети заперты в психоневрологических интернатах. И только в городе Порхове Псковской области - не так. Там их готовят к самостоятельной жизни. А потом выпускают на волю.
Чистый лист
- Из Бельско-Устьенского детского дома, с которым мы работаем, наши дети выходят как чистый лист. Не умеют ничего. Пребывают в полной уверенности, что чай уже существует в природе в заваренном виде, хлеб - в нарезанном… Как сочетать предметы одежды, если за 18 лет впервые получаешь свою, а не выданную государством, для них искусство, как и смотреть в зеркало. Какое число на дворе, сколько времени - это всё загадка. Почистить зубы и убрать постель - мука. Боятся всего. Кто-то - толпы, кто-то - зажигать спичкой газ, кто-то - экскурсий, - рассказывает социальный педагог Ангелина Леонидовна, живущая со своими подопечными на одной из социальных квартир «Ростка» в деревне Федково под Порховом.
Она же докладывает и об успехах: «Сейчас мои девчонки совершенно не отличаются от домашних детей. Сами догадываются, что пора помыть голову, могут посчитать на калькуляторе, читают сказки…»
Они учатся на специальном отделении порховского техникума - на поваров. Выпускаются в самостоятельную жизнь, переезжая на съёмные или собственные, от государства, квартиры. Да, единицы, но находят работу. Да, единицы, но заводят семьи.
Мир обыденный, нами обжитой и привычный, вдруг открывается им, вырванным из лап государственной системы. В нём нужно учиться считать деньги - и можно самому пойти в магазин. В нём нужно учиться готовить - и потом есть то, что хочешь, а не то, что дают по расписанию в интернатовской столовке. В нём нужно уметь снимать показания счётчиков - и потом гордо, как все, стоять в очереди на почте. Мир, в своей доступности неоценённый нами - и, как скорлупка с жемчужиной, вдруг раскрывающийся перед теми, кто 18 лет провёл в серых стенах. Циннии в палисаднике социальной квартиры, высаженные руками девчонок. Наливные помидоры, которые нужно пасынковать, чтобы лучше росли. Прохладная вода речки Шелони, в которую можно залезть в самое пекло. Ложка с обжигающим борщом, приготовленным тобой. Единолично, на сэкономленное купленный телевизор. Платья, развешанные на плечиках в своём шкафу. Своё пространство. Свои желания. Свои люди. Своя жизнь. Свобода.
«Я просто влюбился»
- Самым счастливым Новым годом для всех нас был прошлый, - вспоминает Лариса Сергеева, - прямо под праздник двоим нашим ребятам государство выделило квартиры: за жильё для наших подопечных мы бьёмся с самого начала работы, и благодаря поддержке порховской прокуратуры дело сдвинулось с мёртвой точки.
«Росток» - это 4 социальных центра, в которых сейчас учатся жизни 16 ребят; 26 выпускников, уже живущих самостоятельно; две мастерские - гончарная и слесарная - и проектируемая швейная. Это старая «газель», курсирующая между объектами, это женский коллектив, это вечная нехватка денег… И это дети. Я не знаю, о чём говорить с детьми, многие из которых выше меня. У девочек - взрослая грудь, но они раскрашивают Золушек, и я теряюсь…
Вопрос приходит сам собой. Я спрашиваю их, о чём они мечтают. 23-летний Женя Романюк, гордящийся тем, как здорово умеет сделать томатный соус к макаронам, например, мечтает стать певцом. Коля Егоров - политиком и попасть в телевизор, для этого он уже вступил в ряды сторонников «Единой России». Денис Иванов мечтает выучиться на парикмахера и жениться, а пока жадно смотрит на мою заплетённую косу: «Можно её расплести?» Оля Захарова, которая подарит мне связанную ею сумочку, - завести козочку и увидеть маму. Марат Таиров, плетущий корзинки из лозы - одну я увезу в Москву - и поделки из бисера, мечтает, во-первых, однажды прокатиться до столицы на машине, а во-вторых, подарить свои бисерные розы Олегу Газманову: «Я живу и дышу одним плетением. Мои планы: жить, как все нормальные люди».
Тоня Богданова, расписывающая Золушку, хочет стать художником - и радостно, как старую подругу, берёт меня за руку и тянет показывать свой новый диван… И все они, делясь мечтами, нет-нет да и обронят: «Алексей меня похвалил», «Алексей сказал сделать так», «Алексею это понравилось». Они его ждут - «Бога и царя», как говорят воспитательницы: «Девчонки так просто все в него влюблены». Алексея Михайлюка, который построил «Росток». Предпринимателя из Москвы (международные перевозки), который 14 лет назад двадцатишестилетним приехал в Порхов на один день - помочь волонтёрам с концертом в Бельско-Устьенском детском доме - и пропал.
- Я просто влюбился. От них, этих ребят, веяло таким теплом! И они были никому не нужны, практически обречены. В детском доме не было ни карандашей, ни бумаги, их ничему не учили, и впереди всем светил только ПНИ (психоневрологический интернат). Где из развлечений - бухалово в день пенсии, где часто не выпускают за территорию, где есть изоляторы и нет работы, где колют аминазин или отправляют в психушку. В интернатах мальчиков насилуют, девочек заставляют сделать аборт, когда умирают старики, молодёжи приходится обмывать и хоронить трупы… Я подумал, что оставлять их так было бы преступлением…
Как-то он подсчитал: за все эти годы потрачено было 50 миллионов, половина - своих собственных денег, половина - редких жертвователей. Сейчас свои деньги кончились, и «Росток» живёт в долг, воспитатели не получали зарплату с мая, а ведь ещё разваливается «газель», а ещё нужно оплатить оборудование для швейной мастерской… «Зачем всё это вам?» - задаю я Михайлюку вопрос, который он слышал тысячу раз.
- Это безумное счастье - видеть, как у человека меняется судьба, - просто отвечает он.
Но прежде чем менять судьбу, нужно сделать самое сложное - просто шаг навстречу. Влюбиться. Прикоснуться. Остаться. Я распускаю длинную косу и подставляю свою голову под руки Дениса. Он запускает пальцы в мои волосы и плетёт «колосок». Мне щекотно. Денису - счастливо.
Эльбрус туда и обратно. История восхождения инвалида-колясочника 
Подопытные дети. Почему маленьких инвалидов лишают образования? 
Друг мой Димка. Волонтёры учат брошенных детей улыбаться 
Детдом - как детсад. Как «социальные мамы и папы» опекают детей-сирот 
