Больше 30 лет односельчане избирали его главой села. Которое за эти годы стало респектабельным, удобным, современным. Разве что у калитки дома самого председателя дорога так и осталась без асфальта. «Усё для людей…» – машет рукой на это замечание Георгий Ус.
Тарочки с паслёном
Судьба дала ему короткую фамилию и долгую, полную труда и людского уважения жизнь. Мыслимо ли, но первая запись в его трудовой книжке датируется 1939 г: «Колхозник колхоза «Труженик». А одно из первых воспоминаний детства – отцовская порка. Гошка тогда стащил с русской печки пару пачек махорки…
– Отец мою голову между ног зажал и по Макаренко меня отхлестал. Я ему дал клятву, что никогда в жизни курить не буду. И слово сдержал, – признаётся Ус.
В их семье было девять человек, главным лакомством полувзрослого детства были тарочки с паслёном, которые пекла мать. Пока ведро паслёна не наберешь в колючих зарослях, о купании на озере и думать не смей. С той поры он эту ягоду на дух не переносит.
А в 1942 г. 17-летнего Гошу Уса призывают в Красную армию, Родину защищать. Почти двухметрового парня с косой саженью в плечах берут служить в морскую пехоту. Вскорости, в самый разгар войны, «морского волка» из колхоза «Труженик» награждают десятидневным отпуском домой. Случай редчайший для того лихолетья.
Гошка служил честно, был хлопцем бесстрашным, зачастую первым сигал в воду с борта корабля при высадке десанта.
Победу он встретил в Северной Корее. А вскоре после войны десантник Ус вернулся в родную Большеозёрку, пошёл работать в колхоз бригадиром полеводческой бригады. Его избрали председателем сельского совета, затем – председателем колхоза.
– С людьми работать нетрудно, с ними просто надо разговаривать, видеть их, людей-то, и понимать, – убеждён председатель.
«Врагов у народа нет…»
Как-то двое братьев-трактористов схватились «бороться» тракторами, сцепились прицепами – кто кого перетянет. Первыми пали в той борьбе болты заднего моста одного из тракторов. Они были выдраны «с мясом». Время на дворе было сталинское, их отец, не глядя в глаза председателю, глухо спросил: «Сумку собирать?»
Председатель Ус велел до вечера поломку исправить и работать дальше.
– Понимаешь, это же молодость и пылкость. Хлопцы те уже седыми дядьками стали, а всё меня благодарят за тот случай. Тогда же «врагом народа» становились в минуту, у нас в селе за одну ночь одиннадцать человек арестовали. Рисковал ли я? Конечно. Но как-то об этом не думал, – улыбается он. Помолчав, машет рукой. – Врагов у народа нет, а вот шальных хватает!
Свою судьбу он встретил в Большеозёрке – молодой фельдшер Люба приехала в их село после окончания Воронежского медучилища. Их первым семейным гнёздышком стала бывшая колхозная конюшня. В изголовье у молодых висели хомуты…
– Жизня у деревни – как поле, без пахоты никак. Поэтому работал сутками, чтобы людям в глаза смотреть было не стыдно, – говорит Ус.
«Мать родная!»
Это любимая поговорка Уса! Более «солёно» выражаться он не любит. Ещё есть у него одна редчайшая нелюбовь – алкоголь. В свои 95 лет он так и не попробовал спиртного. Ни глотка!
– Сроду к этому не тянуло, – режет он рукой воздух.
В 1972 г. Георгия Уса выбрали председателем сельского совета родного райцентра Ивановка. Посреди села тогда стояло болото, больше половины деревенских погребов заливали грунтовые воды. А сельская власть решила разбить в селе настоящий парк. Под руководством нового председателя стали его создавать – не без проблем. Деревья тут вообще сажали редко, местные улицы, кроме черёмухи и яблони-дички, ничего не знали. И вдруг – парк. Многие отказывались сажать деревья – мол, жили без них и ещё поживём.
Тогда Ус говорил: хорошо, ты устал и не хочешь, я посажу деревья у твоей хаты. Ты только поливай их, пожалуйста. После нескольких таких посадок многим стало стыдно, что у их калитки деревья сажает председатель. Дело пошло.
– Главное – сознание переломить, – убеждён Георгий Семёнович.
Он дожил и до того дня, когда машину саженцев за ночь растаскивали по дворам, и к утру все деревья были уже посажены. За несколько лет в селе посадили 26 га парка, в котором 56 видов деревьев. Саженцы некоторых из них Ус привозил в своём пузатом портфеле с совещаний из разных концов Союза. В селе появился свой дендрарий, несколько экологических троп для школьников. Пионерские отряды соревновались за право посадить аллею в сельском парке.
– Как-то приехала к нам делегация из Турции, веду их по парку. Вдруг один из них скидает тужурку и дышить, дышить глубоко так, как перед смертью. Мать родная! Я аж замер, а переводчик говорит, что такого воздуха они никогда в жизни не встречали, – вспоминает Георгий Семенович.
В ивановском парке нет ни одной «дикой» дорожки, все ходят строго по аллеям. И тут земная смётка председателя проявилась: дорожки положили там, где были протоптаны тропки. Пошли народным путём. Несколько лет назад парк назвали именем Георгия Уса.
– Георгий Семёнович, вы обессмертились, – говорю я ему, показывая на золотистую именную табличку. Он поглядел на меня хитрым прищуром и промолчал…
Покаяние от японцев
У села с раздольно-русским именем Ивановка есть трагическая метка. В марте 1919 г. его практически полностью сожгли японские каратели. В том пожарище сгорело 232 человека – от грудничков до глубоких стариков. Столетие, минувшее с той поры, не зарубцевало рану.
В 1995 г. в Ивановку приехала делегация ассоциации японских военнопленных во главе с её председателем Сайто Рокуро. Разговор вышел непростым. Были в нём моменты, когда переводчица испуганно замолкала. Японская делегация предложила заложить камень в центре села и установить на нём мемориальную табличку со словами покаяния.
– А что такое камень в деревне? Собаки обоссуть – и усё, – простецки замечал Ус.
16 июня 1995 г. в самом сердце сельского парка был торжественно открыт скорбный монумент в знак покаяния от японского народа. На церемонию пришло всё село, от малого до старого. Прибыла большая делегация из Японии. Многие не могли сдержать слёз.
– Веришь, после того дня как корка с души спала. Легче стало жить. Мы же усе люди, должны прощать и просить прощения, – говорит Георгий Семёнович.
«В глаза смотрю честно…»
Когда в 1986 г. страна боролась с повальным пьянством, трезвенник Ус был на передовой этой борьбы. И в том же необычном и хаотичном советско-трезвом году село впервые за него не проголосовало. Три года он был рядовым пенсионером, потом к нему пришли ходатаи: «Георгий Семёнович, деревня гибнет…» Он снова пошёл на выборы. И снова победил.
– Личная обида была, но судьба села для меня важнее, – искренне признаётся он.
Когда разваливалась на части большая страна по имени СССР и рынок плотно вошёл в жизнь, приватизировали собственность быстрее всех те, кто был к ней ближе. Председатель Ус не посмел в родной Ивановке обратить в свою собственность даже метр прилавка. Хотя мог бы.
– Зато я в глаза людям смотрю честно, а это дороже любых денег, – мудро замечает он.
Девять лет назад он стал советником губернатора. Казалось бы, тихая, общественно-почётная должность для пожилого человека. Но и это не про Уса. При мне в кабинет к нему пришли несколько человек с разными просьбами и бедами. К общественнику Усу, а не к властям различных уровней, которые и должны решать их вопросы.
На мой «провокационный» вопрос: «А что вы идёте к Усу, он же теперь не председатель?» – одна из посетительниц простецки махнула рукой:
– Он был и есть наш председатель, а всё остальное…
А далее – не совсем печатно.
