В России готовится новый закон «О профилактике семейно-бытового насилия в России». По замыслу депутатов, он должен защищать взрослых и детей от избиения и унижения в собственных семьях.
В частности, в нем вводится понятие «защитного ордера», который запрещает насильнику приближаться к жертве. Это особенно важно, когда жертва — ребенок. Сейчас пострадавшего ребенка изымают из семьи, подвергая дополнительному стрессу. Но новому закону, семью должен покинуть агрессор.
Еще до первого чтения закон вызвал споры. В интернете появились петиции и за скорое его принятие, и за отмену. Особенно активно против закона выступает движение антипрививочников и православные активисты — и те, и те боятся вмешательства государства в семейные дела.
Женщины, пережившие насилие в семье, уверены: закон не прихоть властей, а необходимость. Жертве нужна юридическая защита и социальная поддержка.
Четыре жертвы домашнего насилия рассказали АиФ.ru, как они оказались в деструктивных отношениях и как смогли из них выбраться.
Алена, Волгоград: «Избил двухлетнего сына»
Несколько лет в браке с абьюзером прожила 39-летняя Алёна из Волгограда. С будущим мужем, Владимиром, она познакомилась на пляже. Владимир показался обходительным, «ухаживал красиво». Алена забеременела, и вскоре они поженились.
Сразу после свадьбы Владимира как подменили — он начал замахиваться на Алёну, оскорблять и унижать.
«Тогда он меня ещё не бил, — вспоминает Алена. — Но мог меня беременную толкнуть, обозвать при посторонних. Но вся любовь у меня улетучилась только после того, как он избил нашего маленького сына. Я до сих пор не могу забыть тот день. Арсению был 1 год 8 месяцев. Мы сильно поругались, так что малыш заплакал и стал звать: “Папа! Папа!” На что он в ответ толкнул его, а потом стал бить ногами, как мячик. Потом он начал избивать меня. Бывало, и на работу приходилось ходить с синяками. Но я не бросала его — пыталась сохранить семью ради сына. Да и он тоже вроде испытывал угрызения совести, прощения просил…»
«Мы прожили в браке 6 лет. Сбежать от мужа меня убедила психолог. Она сказала мне слова, которые навсегда запали в душу: “Часто мужчины проявляют агрессию в семье, извиняются, и женщины их прощают. Но жизнь ребёнка не вернуть”. Я заранее спланировала свой уход, — рассказывает Алёна. — Сняла квартиру, собрала документы и, как только муж надолго отлучился, съехала».
Сейчас Алена живет в Великобритании, там же учится и её 15-летний сын Арсений. Он о папе не вспоминает.
«Арсений давным-давно забыл о нём, и я рада этому, — рассказывает Алёна. — Я знаю, что мальчики часто скучают по папам, но у нас обошлось. Я старалась, чтобы он рос счастливым и ни в чём не нуждался».
Алёна лишила Владимира всех прав на ребёнка. После того как муж усомнился в том, что он действительно отец Арсения, и подал иск в суд, она отказалась делать тест ДНК, согласившись с тем, что сына родила не от него.
«Я понимала, что эта экспертиза даст ему возможность видеться с сыном регулярно, а мне после того, как он избил Арсения, этого хотелось меньше всего, — вспоминает волгоградка.
По словам Алёны, сын — это единственное, что было хорошего в их браке с Владимиром, а о прошедших ужасах она старается больше не вспоминать.
«Не каждая может решиться уйти от мужа, даже если он садист. Некоторые зависят от мужчин. Я не зависела. Но я этого не понимала всё равно. А есть женщины, которые не могут решиться. Но это нужно сделать, — считает Алёна. — Нужно любить себя и ценить. Нас родители холили и лелеяли не для того, чтобы какая-то мразь на нас руку поднимала. Ты его любишь, а он так относится. Зачем он нужен. Нельзя жить с таким человеком!»
Анна, Нью-Йорк: «Получил послушную рабу»
«Когда я раньше слышала фразу “домашнее насилие” и слово “абьюз”, я представляла себе мужа-алкоголика, который, напившись, бьет домочадцев. Конечно, я не такая и в такой ситуации не окажусь, казалось мне. Я и подумать не могла, что сама стану жертвой насилия, даже не заметив, как к этому пришла», — рассказывает Анна.
Анна почти 10 лет живет в США. Здесь познакомилась с Игорем, тоже эмигрантом. Анне он сразу показался особенным, не таким, как все: писал музыку, стихи, разбирался в искусстве. Пара начала встречаться, а вскоре и жить вместе. Сняли комнату.
«А что было дальше я, можно сказать, помню, как в тумане. Это была вроде бы я и одновременно и не я. Последующие три года не общалась с друзьями и почти не выходила из дома. Похудела до 45 килограммов. Как в том фильме: что воля, что не воля — все равно», — вспоминает эмигрантка.
Анна считает, что мужчина оказался ловким психологом: «Незаметно, как бы к слову, он начал убеждать меня, что я ничтожество. Что мне сильно повезло, что я с ним, что другие на меня вообще не посмотрят. Поливал последними словами всех моих друзей и сестру, убеждал, что они все меня не любят, не достойны, что мной пользуются. Видимо, он нашел какие-то болевые точки, какие-то мои комплексы, но я начала ему верить. Наступила апатия, я не хотела никого видеть, никуда ходить. Все время проводила в одиночестве или с ним».
Он вовлек Анну в свой бизнес. Когда временами она все же порывалась уйти, говорил: «Ты же честный человек, если взялась, надо довести дело до конца. Распродадим партию, тогда и уйдешь. У тебя же есть совесть?»
«Периодически пытался подсадить меня на легкие наркотики, видимо, чтобы я утратила последний разум, — вспоминает Анна. — Я даже не знаю, зачем ему это все? Похоже на какой-то эксперимент. Или же он реализовывал на мне какие-то свои комплексы (весьма успешно, как я сейчас понимаю, ведь он получил самую настоящую послушную рабу)».
Сестра Анны все эти годы била тревогу. Приезжала, пыталась ее увезти, но всегда безуспешно. Анна убеждала ее, что все нормально. Сестра ехала к Игорю, все заканчивалось скандалом и дракой. Потом Игорь запрещал Анне общаться с сестрой. Но та не оставляла попытки помочь.
Когда Анна уже начала понимать, что права сестра, то сообщила Игорю, что уезжает. Он сказал, что найдет ее и убьет, спокойно и очень уверенно. Анна поверила ему и осталась еще на 2 месяца, потому что не знала, что делать. Вместе с сестрой составляла план. Та сняла ей квартиру (все деньги Анны были у Игоря), нашла адвоката.
«Мне посоветовали идти и писать заявление об угрозах с его стороны. В США в этом случае выписывают ордер, который запрещает угрожавшему приближаться к жертве, — объясняет Анна. — Я переехала в новую квартиру и первое время не могла спокойно спать по ночам, была уверена, что он вломится и будет меня убивать. Но нет, больше я его и правда не видела — нарушать закон побоялся. Он писал гадости и звонил, но эти каналы я быстро заблокировала».
Анна начала новую жизнь: нашла работу, начала нормально есть, выходить из дома и встречаться с близкими. Новых отношений не завела до сих пор — говорит, теперь даже не хочется.
«Сейчас поверить не могу, что это было со мной. Не могу понять, почему позволяла это с собой делать. Перестала осуждать тех, кто встревает в подобное. Раньше считала, что сами виноваты, нужно иметь голову на плечах», — резюмирует эмигрантка.
Зулия, Крымск: «Говорил, что я не женщина, раз было кесарево»
Токсичные отношения смогла разорвать и Зулия, мать двоих детей из Краснодарского края. Несколько лет назад она переехала в Россию из Казахстана.
«Устроилась на производство, здесь же работали приезжие иностранцы из Турции. Так я и познакомилась с будущим бывшим мужем, — рассказывает Зулия. — Мне было 24, я до этого состояла в крайне токсичных отношениях, и мне просто хотелось семьи».
В начале отношений муж-турок был галантным, внимательным и заботливым. Сразу после того, как они поженились, супруг стал уговаривать Зулию уволиться. Мол, ты теперь замужем, сиди дома, а я буду тебя обеспечивать.
«Первые вспышки агрессии я начала чётко замечать именно когда уволилась, — вспоминает женщина. — Был постоянный поток мата на турецком, непрерывный контроль. Он перестал учитывать моё мнение. Всё чаще я слышала в свой адрес: “Молчи, женщина!” Руку он на меня не поднимал, но бил стены (пробил дыру в двери в ванной), летали пульты и всё, что попадалось ему под руку».
Когда родилась первая дочка, Зулия очень боялась остаться одна и всеми силами пыталась сохранить брак.
«Дочка родилась путём кесарева сечения. Вернувшись домой, в одной из ссор я услышала, что “я не женщина, раз было кесарево”. И вообще, родив сама, дома бы была через 3 дня, а так он 10 дней был один и голодал, — говорит Зулия. — Ни о какой помощи с ребёнком не было и речи, он вообще отказывался брать дочку на руки. Ссоры были постоянно, мат уже не так цеплял. Через некоторое время забеременела второй дочкой».
Вторая дочь у Зулии родилась тоже с помощью кесарева сечения.
«Теперь во время ссор я стала слышать фразы о том, что в случае чего он заберёт детей, вывезет их любым способом, так как у него есть и деньги, и связи, а я “никто и звать меня никак”, — рассказывает Зулия. — Мы нигде не бывали и никуда не выезжали. Я даже не знаю, в какой момент я его разлюбила. Просто сосуд переполнился. Я больше не хотела с ним жить, но уйти боялась».
В конце концов однажды, когда муж ушёл на работу, Зулия позвонила маме, собрала несколько сумок и уехала. В течение двух дней она ещё несколько раз смогла приехать и забрать остатки вещей, но потом муж поменял замки и пригрозил Зулие, что напишет на неё заявление в полицию за кражу.
«В суде нас развели на первом же заседании. Он не присутствовал, была его адвокат, — вспоминает Зулия. — Алименты назначили, исходя из предоставленной справки о доходах с суммой в 5 раз меньше той, что он реально получал. И если в начале моего пути к разводу я чувствовала себя слабой, незащищённой женщиной, то к моменту, когда нас официально развели, я уже стала намного уверенней и почувствовала, что есть люди, которые помогут».
Сейчас Зулия с дочками живёт вместе с мамой. Работы у неё пока нет. Сказывается отсутствие высшего образования. Но женщина не отчаивается и уже нашла себе занятие по душе.
«Я начала заниматься изготовлением цветов-светильников ручной работы, — рассказывает Зулия. — Заказов пока мало, но они есть. Планирую заняться этим вплотную, осталось только вложиться в материал, оборудование и рекламу».
Спустя время Зулия уже сама готова дать совет всем женщинам, попавшим в зависимость от мужей-тиранов.
«В первую очередь нужно копить деньги любым способом, — считает она. — Прятать, экономить, собирать по крупицам, но чтобы всегда была заначка. Во-вторых, заранее узнать о кризисных центрах и центрах поддержки женщин в трудных жизненных ситуациях, записать адрес и сохранить. Не думайте, что вы никто и не имеете прав. Это не так! Уходить страшно, и никто не говорит, что будет легко. Но нужно верить в себя и в свои силы».
Дарья, Майкоп «Участковый советовал мириться»
Дарья познакомилась с будущим мужем в автобусе, на котором часто ездила — Николай был водителем. Сначала это был просто флирт. Однажды он прямо в пути и при пассажирах вручил девушке будет цветов. Дарья не устояла. Роман закончился свадьбой.
Первое время всё было хорошо. Муж называл ее «музой из ПАЗа», дарил цветы и другие подарки. У пары родилась дочь Вера, в которой Николай души не чаял. Но постепенно отношения ухудшались. В семье не хватало денег, мужчина начал пить.
«Алкоголь плохо действовал на супруга, под ним он как будто превращался в другого человека, — вспоминает Дарья. — Стал кричать на меня из-за разных мелочей. А худшее началось, когда я после декрета устроилась продавщицей в магазин. Муж стал ревновать меня к покупателям, начались подозрения и обвинения. Как-то раз покупатель подвез домой. Тогда муж обозвал меня “шалавой” и первый раз ударил прямо при дочке».
Потом он понял, что ошибся, и долго просил прощения. Дарья простила. Жизнь стала превращаться в день сурка: муж выпивал, злился, унижал и бил, а потом извинялся. Николай не избивал ее до потери пульса: то давал пощёчины, то мутузил полотенцем. Особых следов не оставалось. Но однажды он сильно толкнул Дарью, и она ударилась головой об угол двери, разбив голову до крови. Дарья решилась пожаловаться участковому.
«Но он только провёл с мужем беседу и припугнул, — вспоминает Дарья. — А мне сказал: “Ваш муж поступил плохо, но в жизни всякое бывает. Он же не злодей, а работящий человек, к тому же, раскаивается”. Мол, если я напишу заявление за побои, то его накажут, и он обозлится. От этого может стать только хуже — семья развалится, ребёнок останется без отца. У него были такие примеры. Если честно, я и сама так думала. Участковый посоветовал искать взаимопонимание. Но ничего не вышло».
После очередного серьёзного конфликта Дарья с дочкой уехала к маме. Муж, как обычно, извинялся, звонил, присылал подарки дочке. Вера стала скучать по папе, и Дарья вернулась. Но всё повторялось. После очередной ссоры Дарья снова собралась уезжать. Николай начал грозить ей, что покончит с собой.
«Тогда я поняла, что больше не могу так жить. Стало страшно, что всё кончится трагедией, — вспоминает Дарья. — Но заявлять на мужа участковому не стала. Его наказание всё равно бы не спасло нашу семью».
Пару недель Вера всё обдумывала, а потом собрала вещи и уехала с дочкой к своей маме. Николай опять пытался наладить отношения, но она больше не вернулась. Начала новую жизнь, нашла другую работу и старается навсегда забыть о неудачном браке.
«Я читала, что хотят принять закон о домашнем насилии, создавать центры помощи жертвам. Надеюсь, что он будет работать и поможет другим, — говорит Дарья. — К счастью, мне было куда пойти, мама жила недалеко и могла дать деньги. А многим женщинам просто некуда деться от тирана, негде переждать его нападки. Хотя теперь я точно могу сказать одно: если муж пьёт и без конца бьёт, то надо уходить от него раз и навсегда».
«Все говорили: сама виновата». Пять историй жертв домашнего насилия 
Своих папу и маму брошенный ребенок нашел 30 лет спустя 
«Любовь не умирает». Как живёт семья расстрелянного в офисе фармкомпании? 
Не отрекаются любя. Как злые наветы разлучили Сашу и Лизу на 35 лет 
«Место силы». Счастье – это когда большая семья собирается вместе 
