11 марта 1892 года власти Москвы приняли ответственное решение. Был подписан и утверждён проект группы инженеров под общим руководством Всеволода Кастальского. Цель и задача проекта — снабдить Москву современной канализационной системой.
Именно этот день считается как бы нулевой точкой отсчёта в истории столичной канализации. Спору нет, дата важная и заметная. Особо любят отмечать, что проект Кастальского был весьма продвинутым — утилизировать бытовые сточные воды предполагалось раздельно от дождевых. Сортир сам по себе — ливнёвка сама по себе. 
Нужник, огонь!
Древняя мудрость «Всё новое — это хорошо забытое старое» здесь как нельзя более уместна. До этого нехитрого инженерного решения Москва додумалась как минимум в XIV столетии, если не раньше. Во всяком случае, первый «настоящий» водоотвод с керамической трубой датируется 1367 г. Локация — Кремль. Задача — отводить стоки со двора Дмитрия Донского в Москву-реку.
На самом деле это сооружение было лишь продолжением и развитием общегородской ливнёвой канализации. Она присутствовала как бы по умолчанию, была «вшита» в саму конструкцию средневекового города. В противном случае он утонул бы по уши в грязной размазне. Но этого не происходило. Во-первых, деревянная вымостка улиц укладывалась на «подушку» из песка. Во-вторых, каждая такая вымостка обслуживалась системой дренажных канавок, которые отводились в специальные колодцы. Подобные конструкции постоянно вскрываются археологическими раскопками исторической части Москвы — ничего особенного в них нет.
Гораздо интереснее дела обстояли с канализацией бытовой. Грубо говоря — с отхожими местами. Они были сами по себе, и с ливнёвой канализацией никак не смешивались. А вот «добро», что скапливалось в этих выгребных ямах, именно к концу XIV в. можно было не брать в кавычки. Дело в том, что тогда на Руси появляется огнестрельное оружие. Первые сорта пороха были просты — сера, древесный уголь, селитра. Самый дешёвый способ массово добыть последнюю — как раз выгребные ямы. Человеческие фекалии при длительной ферментации выделяют это соединение. Учитывая, что власть Орды была сброшена Московской Русью в том числе с помощью пушек, придётся признать раздельную канализацию XIV-XV вв. самым эффективным стратегическим проектом.
Шведский отстойник
Среди достопримечательностей Швеции видное место занимает Гёта-канал, грандиозное сооружение длиной в 400 км. Тамошние экскурсоводы, принимая группы русских туристов, со злорадством заявляют, что значительную часть работ выполнили наши военнопленные, взятые во время Северной войны 1700 — 1721 гг. Возражать им, что канал построен лет на сто позже, дело гиблое — шведы надменны, и крепко держатся за эту лестную для них ложь.
Чтобы как следует умыть торжествующих северных соседей, запомните одно имя. Фридрих Вильгельм фон Бауэр.
Его отец проходил службу в корпусе личных телохранителей шведского короля Карла XII, и с большим позором ушёл из-под Полтавы едва живым. Сам же Фридрих Вильгельм до того обнищал, что, будучи полковником, нанялся в «варварскую» Россию исполнять «любые работы». В частности, ему пришлось разгребать московское дерьмо. В самом прямом смысле этого слова. Он выстроил отстойник для бытовых стоков и отходов, которые дико загрязняли Неглинку и Неглинный канал. Кстати, система получилась неплохой — как минимум до 1812 г. она работала вполне штатно.
Канализация имени Чехова
Проект Всеволода Кастальского удачно совмещал все предыдущие способы решения канализационной проблемы. Продумана была даже экологическая составляющая, закрепившаяся в топонимике Москвы. Марьинские улицы Верхние и Нижние поля — большой привет от очистных полей, фильтрующих бытовые стоки, которые располагались как раз в тех местах. Это решение было удостоено Золотой медали на Международной выставке в Брюсселе.
Чтобы понять, насколько бережно тогда отнеслись к экологии, перечитайте рассказ Чехова «Из воспоминаний идеалиста». Или посмотрите кино 1984 года с Михаилом Козаковым и Ириной Муравьёвой, которая там задушевно исполняет романс «А у меня душа — она почти из воска. Податлива, тонка, наивна, как берёзка».
О том, где происходит дело, Чехов пишет в самом начале: «Приехав в Перерву и отыскав дачу Книгиной...» Нынешняя улица Перерва — в паре автобусных остановок от Верхних полей. Тогда, во время работы очистных сооружений, это считалось завидным дачным местом. Надо полагать, оно таким бы не стало, если бы ароматы сточных вод заполняли собой округу.
