415 лет назад, 31 июля 1605 г., в Московском Кремле прозвучало слово «Аксиос!», что в переводе с греческого означает «Достоин!».
Это слово является непременным условием церковного чина венчания на царство. В тот раз достойным признали самозванца — Лжедмитрия I.
Сейчас его имя дополняют обязательной приставкой «лже-». Но тогда подавляющее большинство было уверено в том, что на русский престол взошёл законный государь Дмитрий Иоаннович. Или, как его называли в народе, «истинное солнышко наше». Всем казалось, что теперь уж всё пойдёт хорошо.
И только две влиятельные силы точно знали, что тот парень на русском престоле никакой не Дмитрий Иоаннович, а самозванец и авантюрист Гришка Отрепьев. Хотя и эти силы полагали, что теперь всё пойдёт хорошо. Другое дело, что в понятие «хорошо» ими вкладывался принципиально иной смысл.
Польский след
Первой силой принято считать польского короля Сигизмунда III и польское государство в целом. Всем же известно, что Польша взращивала и пестовала самозванца, а потом спустила его с цепи, чтобы покорить своего сильного и опасного восточного соседа.
В действительности говорить о тогдашней Польше как о какой-то единой силе нельзя. Значительная часть польских магнатов настоящей, большой и серьёзной войны с Россией боялась и не хотела. Великий канцлер коронный (министр внешней политики) Польши Ян Замойский прямо называл Лжедмитрия самозванцем. Король Сигизмунд III колебался и в итоге занял позицию «моя хата с краю». Поддержки Лжедмитрию он не оказал. Однако на действия своих подданных, которые вложились в авантюру, закрыл глаза. Его в целом устраивал любой вариант развития событий. Захватит Гришка престол — очень хорошо. Тогда будем потихоньку подминать Русское царство под себя. Провалит Отрепьев авантюру? Тоже не беда — хоть нервы русским потреплет.
Русский шаг
Однако другую влиятельную силу такой половинный расклад никак не устраивал. Ей непременно, до зарезу нужна была победа самозванца. Причём победа впечатляющая, полная, окончательная. Этой силой была русская аристократия. По большей части — Рюриковичи. Бывшие полноправные государи своих княжеств, которые подмял под себя Московский дом, навсегда лишив гордых князей самого дорогого — власти. И добро бы, на московском престоле сидел прирождённый царь. А сейчас кто? Борис Годунов. Выскочка, нам не ровня! Такому служить — позорить свой род! Но служить приходится — уж больно Годунов крут на расправу.
Появление самозванца сделало возможной заветную мечту русской аристократии о возврате полной власти. Схема проста. Все, кому положено, точно знают, что Лжедмитрий — никто, а для плебеев сгодится сказочка о «чудесно спасшемся царевиче». Сказочка феноменально выгодная — человеку «от рода Рюрика» можно служить безо всякой порухи древней княжеской чести. Служить, разумеется, напоказ. А на деле — крутить этим ничтожеством, как нам, князьям, заблагорассудится.
Словом, Лжедмитрия на Руси не просто ждали — вожделели. И при его венчании на царство ликовали и впрямь всенародно и неподдельно.
Западу — кукиш
Но внезапно в эти стройные планы вмешалась ещё одна сила — сам Лжедмитрий. Да, по роду он был никем. Но назвать его ничтожеством никак нельзя. Это стало ясно чуть ли не в процессе коронации.
Лжедмитрия венчали не только традиционной шапкой Мономаха. Первоначально в Успенском соборе ему на голову возложили другой венец, который в точности повторял корону Священной Римской империи. Это был недвусмысленный жест в сторону Запада — дескать, я выше каких-то там королей. В Польше от такой наглости оторопели. Но это были ещё цветочки. Если кому-то кажется, что Лжедмитрий только и делал, что плясал под польскую дудку, то это большая ошибка. Скажем, Сигизмунд III прямо просил о заключении военного союза против Швеции. Лжедмитрий ответил расплывчато, да ещё и попенял, что польский король не желает признавать его императорский титул: «Какова ж между нами после того будет любовь и приязнь?» Сигизмунд III также просил наградить и отпустить домой знатных поляков, которые помогли самозванцу занять престол. Ответ и тут был лукавым. Лжедмитрий осыпал их золотом, но не отпускал, оставив в роли заложников. А голландский купец Исаак Масса и вовсе утверждал, что ему стали известны секретные планы нового русского царя: «Втайне замышлял он напасть на Польшу, чтобы завоевать её и изгнать короля или захватить с помощью измены, и полагал так совсем подчинить Польшу Московии».
Самое забавное, что всё это не вызывало никаких возражений среди русских. В самом деле — давно пора показать этой Польше, кто тут настоящий хозяин и властелин. Если бы дело ограничилось лишь этим, Лжедмитрий получил бы полную поддержку.
Почти как Пётр I?
Но, на свою беду, он оказался слишком деятельным и энергичным. Его планы и начинания поражают размахом. Например, намерение основать университет: «Желает он соорудить Академию, чтобы и Москва изобиловала учёными мужами». Или подвижки в административном деле: «Он велел всенародно объявить, что будет два раза в неделю, по средам и субботам, лично давать аудиенцию своим подданным на крыльце». Была и попытка реформировать армию на западный манер, начавшаяся с личной охраны царя. Теперь в «царской гвардии» были только иноземцы — рота немцев, рота французов и рота англичан. Предполагалось, что совсем скоро по европейскому образцу переделают и остальные воинские части.
А пока Лжедмитрий начал серьёзную подготовку к большой войне, которая должна была вывести Россию в европейские лидеры: «Зимой он отправил тяжёлую артиллерию в Елец, который расположен у татарского рубежа, намереваясь со всем этим навестить следующим летом тамошних татар и турок». Затевался поход на Крым и Азов. А если повезёт, то и дальше, на Константинополь и Иерусалим: «Чтоб Божьей милостью и нашей рукою христианство от басурман освобождено было, чтоб рука Великого государя вышилась, а рука басурман нижилась». В общих чертах планы Лжедмитрия чем-то напоминают планы и дела Петра Великого.
Всё это до икоты напугало русскую аристократию. Нет, страшила не перспектива войны с кем бы то ни было. Страшило то, что у Лжедмитрия всё это могло получиться. Даже локальный успех любого начинания ставил крест на схеме «будем вертеть им, как хотим». Потому что в случае успеха Лжедмитрий стал бы всеобщим любимцем, за которого будут сражаться и умирать. То, что этот успех мог укрепить и Россию, никого не волновало. Главное, что он лишал аристократию даже призрака власти. Самозванец становился опасным.
С этого момента его судьба была предрешена: убийство, сожжение и символический выстрел его прахом в сторону Польши. Хотя логичнее было бы пальнуть по древним родам, которые ещё вчера жаждали прихода самозванца.
