«Сердце наше полно благодарности к русским морякам», — эти слова произнёс мэр итальянского города Мессины Катаньо де Лука. Дело было как раз на Площади русских моряков. Ответом мэру были аплодисменты, крики «Браво!» и цветы. Торжества, посвящённые подвигу русского флота, начались. Метрах в ста от площади, в порту Мессины, ошвартовался корабль Черноморского флота ВМФ России «Адмирал Эссен». Белая форма и андреевский флаг вызывают в городе не просто интерес. Ими любуются, а наших моряков искренне приветствуют. Память о том, что совершили 110 лет назад экипажи линейных кораблей «Цесаревич» и «Слава», крейсеров «Адмирал Макаров» и «Богатырь», а также канонерских лодок «Гиляк» и «Кореец», среди мессинцев жива. Если уж на то пошло, и сам город, и добрая часть его нынешнего населения живы только благодаря нашему флоту. «Развалины города дымились во множестве мест, по ним бегали огненные змеи. Все ещё падали здания. Они падали в течение шести долгих часов, в тучах пыли и едкого дыма, насыщенных запахом горелого мяса и жира, носился многоголосый стон умирающих людей», — так писал о том событии Максим Горький, живший тогда в Италии.
Крупнейшее и самое страшное землетрясение в Европе за всю историю наблюдений 28 декабря 1908 г. превратило Мессину в ад. Я стою на площади, где 110 лет назад громоздились груды щебня, щедро политые кровью. Сейчас здесь милый итальянский сквер: сосны, платаны, цветы. Больше всего цветов, впрочем, у подножия памятника русским морякам, который установили в 2012 г. стараниями Фонда Андрея Первозванного. «Это памятник работы итальянского мастера, — говорит председатель попечительского совета фонда Владимир Якунин. — Здесь отлитой в бронзе мы видим сицилийскую эмоцию, не русскую. Но в русском сердце она находит не менее сильный отклик». 110 лет назад отклик на то, что совершили русские моряки, был настолько силен, что лейтенант с крейсера «Адмирал Макаров» Георгий Граф в смущении заметил: «В сущности, мы ведь исполнили только человеческий долг. Разве моряки русского императорского флота могли отнестись иначе к несчастью другой нации?»
О том, что же именно сделали для агонизирующей Мессины наши моряки, можно узнать из энциклопедии: «Землетрясение разрушило Мессину, где проживало 150 тысяч жителей. Выжило не более трети населения. Русские моряки, первыми пришедшие на помощь, спасли более двух тысяч жизней». Об этом может рассказать итальянская газета того времени La Stampa: «Вечную и нетленную страницу в историю Мессины вписали светловолосые славяне, столь сдержанные на вид и столь отзывчивые на деле». Пафос и торжественность действительно могут смутить. Но есть и другие свидетельства: «Русские шли туда, куда никто не решался идти. А они спокойно делали своё дело в самом пекле. Нас, итальянцев, поразило то, как трогательно они относились к детям и женщинам. Надо было видеть, с какой нежностью они обращались с ними — искалеченными, ранеными и страдающими. Русские постоянно говорили что-то непонятное, но перепуганные дети шли к ним на руки безо всякого страха».
Безо всякого страха — это дорогого стоит. С тех пор отношение к русским морякам здесь не изменилось. Они всегда приходили сюда как друзья, как друзья пришли и сейчас. Около памятника — белый строй экипажа «Адмирала Эссена». Напротив — строй цвета хаки: оркестр ВМФ Италии исполняет гимн России. Через несколько минут все смешается, начнётся что-то, напоминающее братание, и в праздничной сутолоке я встречу человека, который приходит сюда гораздо чаще, чем можно было бы представить. «Вчера вечером я пела „Аиду“. Мессинская публика, милая и радушная, много аплодировала мне», — так начинается рассказ Максима Горького о том, что красота не спасёт мир, а искусство не может противостоять стихии. И актеры, и зрители, воодушевленные великой оперой, дававшейся накануне, были перемолоты грубой равнодушной силой. Но не все. Некоторых все-таки спасли русские моряки. «Меня зовут Андреа Боццо, мне 73 года. Моя бабка по материнской линии была дочерью адвоката, и накануне вечером вся семья пошла в театр слушать „Аиду“», — эти слова ввели меня в ступор. Не каждый день встречаешь за границей человека, о предках которого писал твой любимый автор. Тем временем сеньор Боццо продолжал: «Дом моей бабки стоял совсем недалеко: метрах в трехстах от того места, где мы сейчас находимся. И в ту страшную ночь его не стало. Не стало и семьи. Папа, мама, служанка — погибли все. И моя бабушка, которой тогда было 20 лет, тоже была на волосок от смерти. В буквальном смысле. Русские увидели, что из развалин торчит нога. Кто это, мертвый, живой, богач, бедняк, не стали разбираться. Тут же принялись разбирать завал. И обнаружили, что девушка жива, но спасти ее трудно: камень и спрессованный щебень придавил волосы. Роскошную шевелюру, которой она так гордилась, пришлось отрезать. Говорю же, на волосок от смерти! Но русские ее спасли, перенесли на свой корабль и отправили в госпиталь в Неаполе... Выходит, что, если бы не ваши моряки, меня не было бы на свете. И дети мои, и внуки — все знают эту историю. И будут ее рассказывать своим детям и внукам. А я сюда прихожу часто. И чувствую, что этот памятник стал для меня родным. Убери его, и пропадёт что-то очень для меня как итальянца важное: честь, совесть, благодарность...»
Мероприятия в Мессине, посвящённые подвигу русских моряков
Никто, разумеется, на памятник не покушается. За те дни, что я провёл с делегацией Фонда Андрея Первозванного, довелось увидеть следы русского присутствия не только в Мессине. Они были и в сицилийском городе Таормине, и на другом берегу пролива, в континентальной Италии: в городе Реджио ди Калабрия. Эти следы вполне укладывались в то представление о русских в Италии, к которому мы привыкли, а местами и дополняли его. Наши в этой стране могут ассоциироваться, например, с русской культурой. Гоголь, пишущий «Мертвые души» в Риме, или тот же Горький, живший на Капри. Можно вспомнить и о русской воинской славе: Александр Суворов и Федор Ушаков освобождали Италию от войск «чудовищного Бонапартия». Но и в том, и в другом случае это присутствие друзей. Это было прекрасно видно в Таормине, где делегация посетила памятник Анне Ахматовой: тот самый, что фонд установил несколько лет назад.
Характерный и очень трогательный момент — почетный консул России на Сицилии Джованни Ричевутто подходит к бюсту и кладёт руку на постамент: «В 1964 г. Анна Ахматова была удостоена литературной премии „Этна Таормина“. Именно после этого в СССР возобновили публикацию стихов Анны Андреевны, а сам она говорила, что премия „Этна Таормина“ открыла ей двери в Париж и в Лондон и, по сути, подарила мировое признание, пусть и запоздалое. Словом, это памятник русской поэзии и русской культуре в Италии». Но к какой категории отнести тот монумент, что стоит в Мессине на Площади русских моряков? Культура? Может быть, но не вполне. Воинская слава? Уже ближе, но стопроцентного попадания все-таки нет. Точные слова нашёл мэр Мессины, Катаньо де Лука: «Иногда кажется, что мир сошёл с ума на почве выгоды и политической целесообразности. Я уверен, что руководствоваться надо не только соображениями „большой стратегии“. Надо руководствоваться сердцем. Как это сделали тогда русские моряки, пришедшие нам на помощь: первыми, без приказа, абсолютно бескорыстно. В последнее время мы забываем о благородстве. Но этот памятник лично для меня стал тем якорем, который не позволяет благородству окончательно нас покинуть. Это монумент в честь тех людей, которые следовали за своим сердцем. Будем следовать ему и мы». Присутствие России в других странах, пресловутый русский след — что это такое? «Агенты спецслужб» с ядом в одной руке и заточкой в другой? Мифическая «русская мафия», как нам по-жульнически пытаются внушить? Или что-то иное? Три дня в Италии, наполненных общением с сицилийцами «всех званий и сословий», — от мэров городов до простых прохожих — показали мне, что русский след — это принципиально иное. Это культура. Это воинская слава. Это, в конце концов, русское сердце.
Дорога на Сочи: Рогачевская исповедь 
Отар Кушанашвили: Карточный домик 
Фёдор Конюхов: «В морях я — русский пахарь» 
Отар Кушанашвили: Дети «блестящих» родителей 
Елена Семёнова: Адски загадочная душа 
