165 лет назад, 30 ноября 1853 г., на грот-брам-стеньге русского линейного корабля «Императрица Мария» в бухте города Синопа взвился флаг, чуть было не принятый за сигнал «Открыть огонь».
Но это был обычный полуденный флаг. Адмирал Нахимов даже перед жестокой битвой скрупулёзно соблюдал морской обычай. А первый выстрел был дан безо всяких сигналов спустя 28 минут — с турецкого флагмана «Ауни Аллах». Так началось знаменитое Синопское сражение, узнав о котором император Николай I сказал: «Истреблением турецкой эскадры при Синопе вы украсили летопись русского флота новою победою, которая навсегда останется памятною в морской истории».
Слова императора оказались пророческими. Синопское сражение действительно осталось в памяти как одна из самых славных побед. А ещё выяснилось, что оно делит историю на «до» и «после». В политическом плане: до него Россия вела войну только с Турцией, а после — ещё с Англией, Францией и Сардинией. Учитывая колониальный масштаб первых двух держав — практически с половиной мира. В чисто военном это было последнее сражение парусных кораблей — после отношения на морях выясняли уже пароходы.
А на длинной исторической дистанции вскрылось ещё одно обстоятельство. Синопское сражение на данный момент считается последней крупной победой русского флота.
Кстати, сам триумфатор, награждённый за Синопскую победу орденом Св. Георгия II степени, восторгов императора не разделял. «Павел Степанович не любил рассказывать о сражении. Во-первых, по врождённой скромности, во-вторых, потому что полагал — эта морская победа заставит англичан употребить все усилия, чтобы уничтожить боевой Черноморский флот», — писали его современники. Адмирал был стратегом — не только военным, но и политическим. Всё сбылось по слову его.
Битва или стычка?
Если бы Нахимов знал, какими именно будут эти самые «все усилия», приложенные Англией и Францией, он был бы подавлен окончательно. Кроме чисто военных мероприятий была развязана беспрецедентная кампания в западной прессе. Можно сказать, информационная война.
Впрочем, сначала Синопское сражение, вернее, победу русского флота замалчивали. Когда совсем исключить её из информационного поля не удалось — преуменьшали. Так, французские газеты писали о нём, употребляя слово un combat вместо полагающегося по статусу une bataille. В стандартном русском переводе что так, что этак — «сражение» или «битва». Во французском же une bataille — «крупное, первостепенное сражение, имеющее стратегические последствия». Un combat — «столкновение» или «стычка».
Однако битва, в которой с обеих сторон участвовало 25 боевых кораблей и которая окончилась полным истреблением сил одного из противников, причём с пленением главнокомандующего — вице-адмирала Осман-паши, — заурядной стычкой быть никак не может. Это на Западе поняли довольно быстро. И тогда в ход пошла тяжёлая информационная артиллерия — передёргивание, прямая ложь и клевета. Всё, что могло бы превратить русскую победу в позор.
Вот слова Карла Маркса из статьи в New York Daily Tribune: «Сообщение о вероломной и трусливой Синопской бойне достигло Константинополя и было встречено во всей Оттоманской империи единым воплем о мщении». Да-да, именно «вероломной» и «бойне». Читателю внушалось, что русские варвары «в силе тяжкой» напали на мирный малоазийский городок.
А ведь в Синопе тогда сосредоточилась немаленькая эскадра Осман-паши, имеющая целью сопровождать и поддерживать транспорты с турецким десантом под Сухум и Поти. И Нахимов действовал абсолютно законно, намереваясь пресечь нападение на территорию Российской империи. К тому же война шла уже больше месяца. И объявила её Турция.
«Целовать руки русского»
Вот выступление Фридриха Энгельса: «Победа при Синопе не доставляет славы русским. А турки сражались с почти неслыханной храбростью, ни один корабль не спустил флага на протяжении всего боя».
Да, ни один «турок» не спустил вымпела — потому что спускать иной раз было некому. Так, Ицет-бей, командир корвета «Фейзи-Меабуд», действительно не сдался врагу, а бежал на берег. Первым из всей команды. То же самое проделал командир парохода «Эрекли» и многие другие, чем привели адмирала Нахимова в искреннее изумление: «Неприятельские суда были в самом бедственном состоянии. Я велел прекратить по ним огонь, хотя они и не спускали флагов. Как оказалось — из-за панического страха, которым были объяты экипажи».
Да что там корветы и пароходы. Флагман «Ауни Аллах», начавший Синопское сражение, — вот где пример «неслыханной храбрости»: «По рассказу Осман-паши, команда турецкого флагманского фрегата в ходе боя ограбила его, забрав шубу и ключ от каюты. После чего бежала на берег, оставив своего раненого адмирала на произвол судьбы».
Точно так же бежали и те, кто должен был организовать оборону города. Уже по окончании сражения парламентёры Нахимова сошли на берег, чтобы объявить о прекращении огня. Но не нашли никого, кто был бы уполномочен с ними говорить. Лишь местные греки сказали, что губернатор Синопа Гуссейнранзи-паша утёк в горы, не думая о том, что в городе начинаются пожары и с ранеными тоже что-то надо делать. В результате победители были вынуждены превратиться в лекарей, санитаров и пожарных: «Отправляя людей, лейтенант Короваев через переводчика объявил им, что здоровые под начальством доктора должны озаботиться помещением своих раненых товарищей в городской госпиталь. Восторгу турок не было предела. Все кинулись целовать руки русского лейтенанта».
