В разные эпохи власть имущие в нашей стране демонстрировали разное отношение к Новому году.
В декабре 1699 года Пётр I ввёл новое летоисчисление от Рождества Христова (до сей поры на Руси был 7208 год «от сотворения мира») и обязал праздновать Новый год по примеру европейских государств 1 января и неделю веселиться. Предписывалось «в знак доброго начинания и веселья поздравить друг друга с Новым годом, желая в делах благополучия и в семье благоденствия». В честь праздника следовало «учинять украшения из елей, детей забавлять, на санках катать с гор. А взрослым людям пьянства и мордобоя не учинять — на то других дней хватает».
Кабацкая ёлка
Царскую задумку с ёлками народ оценил не сразу. На долгое время они стали украшением отнюдь не домов обывателей, а питейных заведений. Хозяева трактиров и кабаков для того, чтобы завлечь посетителей, ставили на крыши приметные хвойные деревца.
Сам же Пётр личным примером утверждал новые обычаи новогодних гуляний. В ночь на 1 января 1700 года царь запустил фейерверк в небо над Красной площадью. Праздновал он со своими собутыльниками из Всешутейшего, всепьянейшего и сумасброднейшего собора, созданного специально для увеселения государя во время праздников и в часы досуга. Собравшись в полдень 1 января, «соборяне» разъезжали по Москве в поисках подходящего для продолжения кутежа двора. Те же, кто оказывал царю недостойный приём и не желал присоединиться к веселью, могли и батогов отведать.
В общем, насчёт пьянства Пётр делал для себя и своего окружения исключение, но в целом указ о недельном веселии соблюдал неукоснительно. В Санкт-Петербурге неотъемлемой частью новогодних праздников стали ассамблеи, которые царь обязал регулярно проводить всех «чиновных лиц». Он любил появляться на этих мероприятиях, где присутствовали женщины в «бесстыдных» европейских платьях с глубоким декольте и оголёнными руками. Причём дам обязывали пить и веселиться наравне с мужчинами. Со слов сподвижника царя Александра Меншикова, до нас дошёл петровский указ «О достоинстве гостевом, на ассамблеях быть имеющем», регламентирующий поведение на празднике. В частности, гостю надлежало быть тщательно бритым, чтобы «нежностям дамским щетиною мерзкий урон не нанести», а также есть умеренно, «дабы брюхом отяжелевшим препятствия танцам не учинять». О перебравших с горячительным тоже трогательно заботились. Их надлежало «складывать бережно», причём «складывать отдельно, пол соблюдая, иначе при пробуждении конфуза не оберёшься».
«Супа — ложка, пирожок — с орех»
Рождественские ёлки в России получили широкое распространение уже в начале XIX века. Они были атрибутом именно рождественских праздников, а не календарного Нового года. Ёлка в Зимнем дворце стала традицией при Николае I. Праздник был семейным, но на него приглашалась вся свита. У каждого из членов императорской семьи была своя ёлка. Детям под нарядное деревце клали игрушки и сладости. Императорская семья одаривала подарками и свиту. Для них утраивалась лотерея, на которой приглашённые получали сувениры из рук монарха. Но самый необычный и приятный рождественский подарок за всю историю дома Романовых в 1843 году получила великая княжна Александра, увидевшая привязанного к ёлке и украшенного фонариками своего жениха, принца Фридриха Вильгельма Гессен-Кассельского. До сего момента его приезд в Россию тщательно скрывали от невесты.
Что касается новогоднего царского стола, то самым шикарным он был во времена Елизаветы Петровны, когда на устройство праздника могло уйти целое состояние, а одних лишь перемен блюд было 24. Правда, не всех впечатляло царское застолье. Известный баснописец Иван Крылов, побывавший на одном из новогодних приёмов у Александра I, так отзывался об угощении: «Супу-то самого только лужица... А пирожки? Не больше грецкого ореха!».
Иногда характер новогодних подарков в царской семье резко менялся. Так, после убийства Александра II жена его сына, императора Александра III в декабре 1881 года подарила мужу револьвер Смита-Вессона с кобурой и патронами, а сыновьям, Георгию и Николаю — по хорошему ножу. Во время Первой мировой войны Николай II и вовсе объявил традицию наряжать новогоднюю ёлку вражеской.
«Хитрая рюмка» генсеков
Большевики некоторое время новогодние ёлки тоже не приветствовали, посчитав их буржуазным пережитком. Но позже в СССР празднование Нового года с ёлкой было реабилитировано.
Сам Ленин до революции не прочь был повеселиться в новогодние праздники. Новый 1900 год он вместе с Крупской и другими ссыльными встречал в сибирской ссылке. Сварили глинтвейн, вспоминала она, было много тостов за семью и родителей, пели песни под гитару, танцевали. Вообще в новогодние дни вождь пролетариата обычно работал, но к самим праздникам относился одобрительно, и даже однажды из-за этого пострадал. В начале января 1919 года автомобиль Владимира Ильича ограбили, когда тот ехал к детям на ёлку, остановила банда известного московского налетчика Якова Кошелькова по кличке Кошелек. У Ленина грабители отобрали браунинг и пальто.
Устраивал пролетарский лидер праздничные ёлки для окрестных ребятишек и в последние месяцы жизни в Горках. Сталин, хотя официально новогоднее веселье с елкой в СССР одобрили лишь в 1935 году, задолго до этого тоже проводил подобные празднества дома. Делалось это в основном для детей. Для взрослых приглашённых на столе всегда стояло грузинское вино и более крепкие напитки. Ни на какие новогодние каникулы Сталин, естественно, не уезжал, поскольку в те времена их ещё не существовало — даже 1 января было объявлено нерабочим днём только в декабре 1947 г. Зато при нём получили размах новогодние кремлёвские приёмы для «ближнего круга» и других приглашённых. Сталин поощрял, когда гости много пили (а попробуй не выпить «За великого Сталина» или «За советский народ»), но сам всегда оставался трезвым.
В начале своего правления Хрущёв встречал Новый год по-домашнему, в тесном кругу членов Политбюро, но очень скоро это действо вновь переместилось в Кремль. Там за праздничным столом собиралась не только партийная элита, но и писатели, актёры, передовики производства. За обильным столом пили много, некоторых даже приходилось выводить под руки, чтобы привести в чувство. На этих приёмах Хрущёв никогда не напивался. Говорили, что у него есть специальная рюмка с толстым дном, в которую помещалось совсем немного. Пользование «хитрой рюмкой» приписывали и Брежневу. Но на самом деле хитрость была в другом. Вместо любимой «Зубровки» и коньяка Леонид Ильич наполнял свою рюмку слабо заваренным чаем.
Последний генсек СССР Горбачёв новогодние праздники проводил в кругу семьи. На столе были большей частью низкокалорийные продукты, а из спиртного он позволял себе бокал-другой сухого вина под неусыпным контролем жены.
