320 лет назад, 9 апреля 1699 г., царём Петром I был издан Именной указ «О наблюдении чистоты в Москве». Считается, что тем самым было положено начало процессу городского благоустройства, который, если разобраться по-хорошему, никогда не будет доведён до конца.
Справедливости ради надо сказать, что этот документ не был совсем уж первым. Ровно за полвека до того, 30 апреля 1649 г., отец Петра I, царь Алексей Михайлович, издал свой вариант распоряжения, согласно которому русские города должны были взяться наконец за ум и очиститься от грязи и мусора. Одна из статей «Наказа о градском благочинии» гласила: «Чтобы грязи не было, иметь на каждом дворе дворника... ведать всякое дворовое дело, починки и прочие дела».
Другое дело, что это распоряжение было, как говорится, «за всё хорошее и против всего плохого». То есть никакой конкретики, сплошная маниловщина. Разумеется, никто особо по этому поводу не заморачивался и дворники нечасто брались за своё прямое дело.
Об этом превосходно рассказано в романе Алексея Толстого «Пётр I» — как раз в том месте, где царь-плотник прибывает в Голландию и вспоминает родные пенаты: «На ином дворе в Москве у нас просторнее... А взять метлу, да подмести двор, да огород посадить зело приятный и полезный — и в мыслях ни у кого нет... Строение валится, и то вы, дьяволы, с печи не слезете подпереть, — я вас знаю... До ветру лень сходить в приличное место, гадите прямо у порога... Отчего сие?»
Вопрос кажется риторическим. Но Пётр в свойственной ему парадоксальной манере находит на него ответ. Как раз в Голландии он увлекается модными трудами философов-механицистов, которые уподобляют общество часовому механизму. Пётр понимает их выкладки по-своему. Если где-то есть недочёты, исправить их очень просто: надо всего лишь продумать и издать соответствующие законы, а потом принудить людей их исполнять. И тогда всё наладится само собой.
Этим путём и идёт царь-плотник. Текст петровского указа о борьбе за чистоту московских улиц разительно отличается от благодушных рекомендаций его отца. Вот он: «В Москве по большим улицам и по переулкам чтоб помету никакого и мертвечины нигде ни против чьего двора не было, а было б везде чисто: и о том указал Великий Государь сказать на Москве всяких чинов людям. А буде на Москве всяких чинов люди кто станут по большим улицам и по переулкам всякий помет и мертвечину бросать: и такие люди взяты будут в Земский приказ, и тем людям за то учинено будет наказанье: бить кнутом, да на них же взята будет пеня».
На всякий случай в 1712 г. к этому указу Пётр добавляет чуть больше конкретики: согласно новым распоряжениям, от каждых 10 дворов необходимо было избрать своего десятского, которому поручалось наблюдать за чистотой больших улиц. Мусор же полагалось сметать каждое утро.
Аналогичные (и даже несколько более жёсткие) указы были изданы и для новой столицы России: Санкт-Петербурга. Казалось бы, теперь проблема решена и главные города страны станут образцом для подражания.
Тщетно. Общество оказалось сложнее, чем самый хитроумный часовой механизм. Свидетельством тому — многочисленные указы о чистоте, которые появляются с завидной регулярностью.
1718 г. Указ «О наблюдении санкт-петербургским жителям каждому против своего двора чистоты и поправления мостовой».
1719 г. Указ «О воспрещении выпускать на городские улицы домашний скот».
1721 г. Указ «О содержании в С.-Петербурге по улицам фонарей, о чищеньи и мощении камнем улиц». Самый, пожалуй, характерный и показательный, поскольку содержит чуть ли не прямую жалобу высочайшего автора на упрямство народа, не желающего поддерживать порядок: «Здешние обыватели в чистоте улиц не содержат, хотя за оное неисправление штрафуются».
Поединок двух великих упрямцев — русского народа и русского царя — закончился, как ни странно, победой народа. То есть строгие указы по-прежнему издавались и к наведению порядка «здешних обывателей» по-прежнему призывали. Но отлично поняли, что ни лаской, ни таской заставить горожан соблюдать чистоту не выйдет. На своём дворе порядок они ещё поддерживали, а на улицы плевать хотели. В буквальном смысле. Причём на самые что ни на есть центральные — в том числе. Вот выписка о санитарном состоянии Кремля в 1727 году: «От старого и доимочного приказов всякой пометной и непотребной сор от нужников и от постою лошадей и от колодников, которые там содержатся, подвергает царскую казну немалой опасности, ибо от того является смрадный дух, а от того духа его императорского величества золотой и серебряной посуде и иной казне можно ожидать опасной вреды, отчего б не почернела».
Но жить по уши в грязи и мусоре тоже было нельзя. А бюджет на городское благоустройство традиционно осваивался методом распила. И потому городские власти принимались импровизировать. В частности, Полицейское управление Москвы, на которое возложили надзор за чистотой города, перед очередным приездом императрицы Елизаветы Петровны столкнулось с серьёзной проблемой. Кремль оказался завален нечистотами если не по маковку, то по колено уж точно. Надо было срочно что-то делать, не то поплатишься хлебным местом и чином.
Вдохновение отчаяния подсказало тогдашним функционерам действительно нетривиальный ход. Схему, которая впоследствии была принята на вооружение и дошла до наших дней в виде вопроса из фильма «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика»: «Ну, граждане алкоголики, тунеядцы, хулиганы, кто хочет сегодня поработать?» Осуждённые на 15 суток привлекаются к общественным работам. Метлу в зубы — и вперёд. Но началось всё это дело в далёком 1744 году, когда полиция пошла на такой шаг: «Для скорейшей очистки Кремля и улиц от мусора и нечистот отрядить колодников, кроме тех, что в кандалах обретаются по делам уголовным тяжким».
