Пандемия коронавируса — далеко не первое бедствие, выкашивающее жителей разных стран в огромных масштабах.
Но исторический опыт показывает, что Россия выходила из этих испытаний с гораздо меньшими потерями, приобретая опыт, который впоследствии на долгое время избавлял наш народ от подобных потрясений.
XIV в. «Чёрная смерть»
Знаменитая пандемия чумы, получившая название «Чёрная смерть», появилась в 1346 г. в низовьях Дона и Волги — то есть на территории Золотой Орды. По логике распространения подобного рода заболеваний первыми под удар должны были попасть русские княжества — как соседи, подвластные ордынцам. Однако болезнь тогда пошла кружным путём — с Востока на Запад и снова на Восток. Крым, Византия, Италия, Франция, Англия, Германия... Смертность зашкаливала. В Константинополе умерло до 90% жителей города. В Венеции — до 60% населения. В Лондоне, Флоренции и Париже — до 50%. Всего в те годы Европа потеряла 75 млн человек — больше половины населения! Но границы Руси мор до поры не пересекал.
Эта странность объясняется просто. Московский князь Симеон Гордый при первых же известиях о моровом поветрии прервал сообщение с Ордой, перекрыл все границы и ввёл жесточайшие карантинные меры. Орда этот шаг могла расценить как разрыв отношений и попытку скинуть верховную власть. Но русский князь был, как ни странно, в почти дружеских отношениях с ханом Джанибеком, и всё обошлось.
«Чёрная смерть» могла не затронуть Русь вообще. Дело подпортила жадность псковских купцов, что вели торг с чумным Гамбургом. В 1352 г. мор всё-таки пришёл на Русь. И свирепствовал несколько лет. Но потери на Руси были меньше, чем в Европе, — 25% населения. Зато досталось княжеской семье. В живых остались лишь самый младший брат Симеона, Иван Красный, да сын Ивана, Дмитрий, будущий Донской. Он с детства знал, как его дядя удерживал мор. Сам старался вести себя так же и внушил правила поведения при эпидемиях потомкам.
В результате Москва практически не знала, что такое моровое поветрие. Нет, отдельные вспышки бывали. Например, в 1521 г. чума поразила московское купечество и часть богачей. Но летописи сходятся в одном: «Москвичам то посещение божие моровое не обычно».
Жёсткость и милость
А вот в 1654 г. Москва и Россия оказались в числе первых, на кого обрушилась чума, — её занесли крымские купцы. Момент был паршивый. Царь на смоленском фронте, ведёт войну с Польшей и столицей управляет, так сказать, «по удалёнке». Поэтому первый моровой напор привёл к панике — бывший тогда в России архидиакон Антиохийской церкви Павел Алеппский сообщает, что только в Москве погибло 480 тыс. человек. На самом деле в тогдашней Москве проживало всего 200 тыс. человек. Царь после первого приступа паники сумел наладить карантинные мероприятия. Жестокие. Москву оцепили. Чумные дома и дворы сжигали вместе с вещами. Покойников отвозили подальше. Даже самые важные государственные послания вскрывались на границе, их содержание диктовалось через огонь и записывалось чиновником. Оригинал сжигали, копию доставляли адресату. Деньги промывали в концентрированном уксусе. Всего от чумы тогда в столице погибло 6095 человек.
За границей тогда ужасались жестокости русских карантинов, а над осторожностью русского царя посмеивались — в 1664 г. тот, едва узнав о признаках мора в Англии, прекратил все связи с этой страной. Но очень скоро Европе стало не до смеха. На следующий год «Великая чума» убила до 40% жителей Лондона. В Вене в 1679 г. от чумы умерло 76 тыс. человек, в Праге в 1683 г. — 83 тыс. человек. Германия, Польша, Австрия, Османская империя — везде бушевала чума. Русских границ тогда она не переступила. Не затронула нас и вспышка чумы во время Северной войны России и Швеции. Число жертв в Пруссии — 300 тыс. человек, В Швеции — 100 тыс. человек. В России — 0. Пётр I воспользовался опытом предков.
Однако самые остроумные и эффективные действия предпринял граф Григорий Орлов, которому удалось локализовать и ликвидировать эпидемию чумы 1771–1772 гг. Тогда мор поразил Москву, но мог перекинуться и в соседние области — Чумной бунт создал вакуум власти, и прежние карантинные меры были им сметены. Но явился граф — и повысил жалованье врачам. Создал с нуля десяток инфекционных больниц. А главное, сделал так, что люди добровольно шли в карантин. Тем, кто самоизолировался, граф платил. Мужчинам по 15 копеек в день, женщинам — по 10. А тем, кто выписался из больницы, полагалась премия — женатым и замужним по 10 рублей, холостым — по 5.
Стоп, холера!
Словом, когда в XIX в. на мир и Россию обрушилась холера, наша власть нарастила достаточно крепкую мускулатуру в вопросе сдерживания эпидемий. Что было очень кстати. Согласно статистике, в России и СССР с 1823 по 1925 г. насчитывалось 55 «холерных лет» — больше половины. Русский врач-гигиенист Фёдор Эрисман называл холеру так: «Это сфинкс, который нас приводит в ужас своим смертоносным взглядом».
Ужас был, в общем, на руку. Людей уже не приходилось насильно сгонять в карантины — сознательных стало гораздо больше. Во многих русских городах во время первой, сокрушительной пандемии холеры 1830–1831 гг. можно было наблюдать такую картину: «Все учебные заведения и присутственные места были закрыты, публичные увеселения запрещены, торговля остановилась... Всё было оцеплено строгим военным кордоном и учреждён карантин. Полиция силой вытаскивала из лавок и лабазов арбузы, дыни, ягоды, фрукты и валила их в нарочно вырытые за городом глубокие наполненные известью ямы. Оставшиеся жители заперлись в своих домах. Никто без крайней необходимости не выходил на улицу, избегая сообщаться между собой».
Император Николай I, чтобы не допустить повторения Чумного бунта, лично прибыл в Москву, — это произвело серьёзное впечатление и остановило панику. Тем не менее тот натиск холеры был страшен. В России ею заболело около полумиллиона человек, а умерло 197 тыс. Причина проста — холера всегда приходит из Индии, и Россия до поры была первой, на кого обрушивалась напасть. Но у нас уже умели противостоять эпидемиям. А вот в Европе — не очень. Для сравнения: во Франции во время той же эпидемии от холеры скончалось 200 тыс. человек. И это при том, что болезнь туда добралась позже и не в таком объёме.
«Брестский карантин»
Ну а если взглянуть на пандемию «испанки», которую вызвал вирус гриппа А подтипа H1N1, то картина для России будет вообще парадоксальной.
Испанский грипп считается одной из самых опасных катастроф в истории человечества. 550 млн заражённых — треть от населения планеты в 1918–1919 гг. 100 млн смертей. По масштабу кровопускания с «испанкой» не сравнится даже чума. И России в этот раз снова повезло. «Испанка» нас почти не затронула.
Если смотреть с чисто медицинской точки зрения, то Владимир Ленин и партия большевиков устроили тогда самый масштабный карантин в истории Земли. Сначала грянула революция 1917 г., которая напугала весь мир и заставила относиться к русским с осторожностью. Потом — Брестский мир марта 1918 г. После этого сепаратного выхода России из войны прежние союзники от неё и вовсе отшатнулись, прекратив вообще все связи.
Именно в те весенние месяцы 1918 г. и началось победное шествие «испанки» по планете. Ходу ей не было только в молодое Советское государство, оказавшееся как бы в самоизоляции. Нет, болезнь к нам всё-таки попала. Тут больше всех подгадила Украина — гетман Скоропадский, захватив там власть, опирался на немецкие войска, которые и принесли «испанку». Министерство народного здоровья Украины, уже зная о смертоносности болезни, не предприняло никаких карантинных мер, и в условиях гражданской войны всех со всеми «испанка» проникла и к нам. Потом её занесли интервенты — англичане, французы и американцы. Но всё-таки масштаб был не тот. Так, на пике распространения вируса, в 1919 г., в РККА числилось 587 тыс. больных. Из них 525 тыс. приходилось на сыпной, возвратный и брюшной тиф. На втором месте стояла холера, потом шли дизентерия и малярия. «Испанка» плелась в хвосте. Да, от неё тоже умирали. И даже высокопоставленные люди, например ленинский соратник Яков Свердлов. Но «Брестский карантин» сделал своё дело. Иначе страшно было бы представить, сколько жизней в России унёс бы самый страшный вирус.
