В марте 1906 г. Николай II подписал указ, по которому в классификацию кораблей военного флота был включен новый разряд — подводные лодки. До этого их именовали так же, как надводные корабли — миноносцами. Теперь 19 марта — День моряка-подводника.
Трагедия «Дельфина»
Первая лодка русской постройки называлась «Дельфин». У первенца была непростая судьба и тяжелый характер. Один из первых русских подводников Михаил Тьедер служил на «Дельфине» старшим офицером, пока не получил под начало подлодку «Скат». Его старую лодку с менее опытным командиром в мае 1905 г. постигла трагедия.
«Опытная лодка, обыкновенно вмещающая двенадцать человек, начала погружение для практики и обучения команды, имея в себе тридцать семь человек, из которых, кроме командира, было еще два офицера.
Началось погружение на месте — лодка принимала в цистерны водяной балласт. Оставалась уже малая плавучесть. Лодка готова была погрузиться на дно; предстояло только закрыть главную крышку и уничтожить оставшуюся плавучесть.
Но в это время недалеко от места погружения проходил пароход; волна от него добежала до лодки, покрыла ее и заглянула в незакрытый люк. Этого было достаточно, чтобы она устремилась ко дну».
Люк закрыть не удалось: в нем застряла чья-то рука. Пока крышку отвинчивали, чтобы ее освободить, вода окончательно затопила утлое суденышко. Повезло тем, кто был в центральном посту.
«Сгущенный от давления воздух начал вырываться наружу. Невидимою рукою судьба направляла некоторых избранных к выходному люку и выбрасывала через него на поверхность воды. Так спаслось из тридцати семи всего двенадцать человек. Погиб и командир. Не имея опытности, молодой в деле подводного плавания, он погубил себя и повлек смерть большинства вверенного ему экипажа. Кто виноват?»
Причинами трагедии стала перегруженность лодки: 25 лишних людей на борту — это как минимум 2 тонны. К тому же «Дельфин» погружался в Неве, где плотность воды меньше, чем в море.
По местам стоять!
Командир лодки «Сом» лейтенант Владимир Трубецкой в мемуарах так вспоминал первые опыты погружений: «Все приходилось делать впервые, даже придумывать командные слова для управления лодкой. В основном их разработал командир „Ската“ лейтенант Михаил Тьедер и командир „Щуки“ лейтенант Ризнич». Кстати, многие из этих командных сохранились до нашего времени: «По местам стоять. К всплытию», «По местам стоять. К погружению», «Продуть балласт», «Осмотреться в отсеках» и т. д.
Не меньше, чем флотские лейтенанты, ломали голову над применением подводных лодок и адмиралы. Есть такой исторический анекдот: на рапорт подчиненного с просьбой отпустить французских свечей зажигания для двигателя один флотоводец наложил резолюцию: «К чему им французские свечи, выдать казенных стеариновых».
Да, на первых подводных лодках стояли бензиновые двигатели. Некоторые горели и взрывались из-за паров бензина. Недаром первых подводников на флоте считали смертниками. Эпоха дизель-электрических субмарин была впереди.
Охота «Волчицы»
За первое десятилетие XX в. подводные лодки во всем мире, в том числе в России, сделали качественный шаг вперед. К началу Первой мировой войны это были уже не «самотопы», а серьезные боевые единицы.
Весной 1916 г. подводная лодка «Волк» под командованием старшего лейтенанта Мессера крейсировала в северной части Балтийского моря на путях следования немецких транспортов, доставлявших из Швеции железную руду. Анонимный офицер «Волчицы», как любовно называл свой корабль экипаж, оставил воспоминания об одном выходе в море:
«Немец! — слышится сверху. — Всплывай!
Сразу на душе становится возбужденно-весело. У всех в глазах пробегает огонек.
Вот уже открыт люк, в него на шесте просунут сигнал по международному своду, приказывающий купцу немедленно остановиться. “Бум, бум”, — слышатся орудийные выстрелы, сотрясающие корпус лодки, — это мы подтверждаем свой сигнал угрозой.
Внизу все кончено, и я вылезаю наверх.
Невдалеке от нас, с застопоренной машиной, стоит громадный купец, и на корме у него развевается только что поднятый германский флаг.
— Попался, голубчик! — радостно и взволнованно восклицает командир...
На наш второй сигнал “Возможно скорее покинуть судно” он сейчас же начал спускать шлюпки.
Было видно, какая беготня началась у него на палубе. Встревоженные люди, среди которых были и две женщины, выбегали из различных помещений корабля и проворно спускались в шлюпки...
По приказанию командира я объявил капитану, крупному человеку со здоровым цветом лица и русыми волосами, что ему дается 10 минут для того, чтобы доставить нам с парохода все документы и карты. Он, видимо сдерживая свое волнение, повернул к пароходу и пошел за нужными нам вещами. Взявши свертки карт, немецкий капитан отвалил от борта и пошел к нам. Когда он достаточно отдалился от парохода, мы, нацелившись, выпустили мину (торпеды тогда называли самодвижущимися минами. — АиФ).
На поверхности воды сразу обозначилась резкая белая полоса, все растущая по направлению к пароходу.
Немцы тоже ее заметили и привстали на шлюпках, наблюдая последние минуты своего парохода.
Этот момент приближения мины к своей цели особенно волнует и даже, я бы сказал, доставляет какое-то острое наслаждение...
Раздался взрыв, поднялся столб воды и черного дыма, полетели в воздух осколки различных предметов, и пароход, сразу сев кормой, начал свою агонию. Я видел, как в этот момент немецкий капитан, бывший на шлюпке, отвернулся и закрылся рукой. Может быть, он опасался, что в него попадут кое-какие осколки? Но нет, шлюпка была далеко от парохода; мы, моряки, понимаем, что значит видеть гибель своего корабля».
