280 лет назад, 15 сентября 1741 года, в семье подпоручика Лейб-гвардии Измайловского полка Романа Илларионовича Воронцова случилось прибавление. Родился долгожданный мальчик, которого окрестили с именем Александр.
При желании историю XVIII столетия можно представить как историю семей, или, если угодно, кланов, которые оказывали серьёзное, а иногда и решающее влияние на ход событий и на судьбу Российской империи. Одной из таких семей как раз и были Воронцовы. Их важность для отечественной истории можно проиллюстрировать простым примером. Тот же самый Роман Воронцов был отцом пятерых детей — Марии, Елизаветы, Александра, Екатерины и Семёна. Дело, в общем-то, обычное, в те времена многодетность не была чем-то выдающимся. Так что на первый взгляд ничего особенного — просто список имён. Но стоит приглядеться пристальнее, как ситуация изменится.
Елизавета Воронцова была фавориткой наследника русского престола, великого князя Петра Фёдоровича, ставшего императором Петром III. Причём чувства там были настолько серьёзными, что великий князь намеревался развестись с законной супругой Екатериной и жениться на «Романовне» — именно так он называл свою избранницу. Екатерина была настолько этим подавлена, что просила императрицу Елизавету отпустить её домой, в Германию, в княжество Ангальт-Цербст. Да-да, дочь Воронцова чуть было не повернула историю России по иному пути. Будь она чуть настойчивее, и никакого «блестящего века Екатерины Великой» не случилось бы за неимением самой Екатерины Великой. К этому всё и шло: став императором, Пётр III практически перестал общаться с супругой и жил в Ораниенбауме со своей «Романовной».
А теперь посмотрим на другую дочь Романа Воронцова — Екатерину. Воронцовой она была только в девичестве. Мы знаем её по фамилии мужа, князя Дашкова. Да-да, это та самая Дашкова — первая в мире женщина, занявшая пост директора Академии наук. А по совместительству — участница переворота 1762 года, который привёл к власти Екатерину II и низложившего её мужа, императора Петра III.
Получается чисто семейная разборка. Одна дочь Воронцова чуть было не загнала будущую Екатерину Великую в политическое небытие, а другая, наоборот, возвела её к вершинам власти.
Иметь дело с такой семьёй было опасно. Но всё-таки приходилось. Именно это и привело к тому, что отношения Екатерины II с Воронцовыми всегда были натянутыми. С одной стороны, на удивление талантливые люди, которые много и результативно работают в интересах державы, а значит, достойны всяческих наград. С другой стороны, независимый клан, который, в общем, способен, при удачно складывающихся обстоятельствах, резко изменить курс политики государства и даже сменить власть. В конце концов дядя Александра Воронцова Михаил Илларионович стоял на запятках саней цесаревны Елизаветы Петровны в ночь на 25 ноября 1741 года, когда случился переворот, сделавший цесаревну императрицей.
Игра «Екатерина Великая против Воронцовых» велась с переменным успехом. Императрица умела ценить их государственные способности, но чисто по-женски мелочно мстила им за их успех, за их блеск, за их влияние и богатство. Классический пример — история с Романом Воронцовым. Будучи отцом фаворитки Петра III, он активно продавливает принятие Манифеста о вольности дворянской 1762 года — документа, во многом определившего облик России на ближайшие сто лет. Екатерина, придя к власти, этот Манифест не отменяет. Более того — развивает его положения и в 1785 г. издаёт Жалованную грамоту дворянству. После Пугачёвщины, вскрывшей слабую управляемость империи, были введены наместничества. Именно Роман Воронцов становится первым Владимирским, Пензенским и Тамбовским наместником, что вроде бы высшая степень доверия. Но одновременно Екатерина поощряет слухи и сплетни о фантастическом мздоимстве Романа Илларионовича. С её лёгкой руки к нему навеки прилипло прозвище «Роман — большой карман».
Ровно то же самое можно сказать и о первом сыне Романа Воронцова Александре. При Елизавете и Петре III он испытал фантастический карьерный взлёт. 8 марта 1762 года, то есть ещё не достигнув 21 года, Александр Воронцов назначается «полномочным министром», то есть послом в Англию. Случай беспрецедентный, так как обычно на такие должности ставят людей с солидным жизненным опытом. Тем не менее с делами он справлялся весьма неплохо. До тех самых пор, пока к власти не пришла Екатерина. Именно тогда начались странные пробуксовки с рассмотрением в Петербурге дипломатических депеш из Лондона. Результатом стало отстранение Александра Воронцова сначала от поста посла в Англии с формулировкой, близкой к «служебному несоответствию», а потом от дипломатической службы и от службы вообще. С 1768 по 1773 гг. он исполняет обязанности действительного камергера при дворе Екатерины II и фактически лишается возможности влиять на политику.
Только в 1773 году Екатерина ставит его на пост президента Коммерц-коллегии. То есть центрального государственного учреждения, которое занималось управлением внутренней и внешней торговлей Российской империи, сбором таможенных пошлин и казёнными промыслами. В 1779 году он становится сенатором.
Он ушел в отставку в 1794 году. Ушёл красиво. Будучи президентом Коммерц-коллегии и ведая в том числе таможенными делами, Воронцов приблизил к себе Александра Радищева, автора проекта Таможенного тарифа. Как известно, вслед за Тарифом, что был принят в 1782 году и принёс империи много пользы, Радищев написал другой труд, принесший ему славу «бунтовщика, хуже Пугачёва». Единственным, кто заступился за Радищева, был Воронцов. Отношения между ним и императрицей были натянуты до предела, а спустя несколько лет полностью разорвались. Граф подал прошение об отставке. Оно было принято со следующей формулировкой: «Не спорю, что он таланты имеет. Всегда знала, а теперь наипаче ведаю, что его таланты не для службы моей и что он мне не слуга. Сердце принудить нельзя; права не имею принудить быть усердным ко мне. Заставить же и меня нельзя почитать усердным ко мне кого ни на есть. Разведены и развязаны навек будем. Чёрт его побери! По подписании указа я его освобождаю от приезда сюда и от поклона мне. За справедливость, коя требована с гордостью, поклон неуместен».
Последний взлёт графа состоялся, когда к власти пришёл внук Екатерины Александр I. Тогда и только тогда Воронцов достиг наконец тех вершин почестей и славы, которые заслуживал давно. Он стал кавалером высшего ордена Российской империи —Андрея Первозванного. Он стоял у истоков министерской реформы и стал первым министром иностранных дел России.
Александр I при восшествии на престол заявил, что будет править «так, как было во времена моей бабки». И слово сдержал. Во всяком случае в отношении старого графа Воронцова. Отдавая должное его талантам, он, как и Екатерина, графа не любил: «Всё было ему антипатично в старике: устарелые приемы, звук голоса, протяжный и гнусливый, привычные телодвижения… Он питал к нему непреодолимое отвращение». Звезда Александра Воронцова закатилась, толком не взойдя.
