29 ноября 1941 года в подмосковной деревне Петрищево казнили девушку. Ни немцы, ни местные жители не знали ее настоящего имени. Назвавшаяся Таней, она стойко выдержала все муки и до последней минуты говорила местным жителям: «Мы все равно победим».
«Её вешали, а она всё грозила им...»
Эти её предсмертные слова были услышаны. Через два месяца местный житель, один из тех, кого немцы пригнали смотреть на казнь, расскажет фронтовому корреспонденту Петру Лидову: «Её вешали, а она речь говорила. Её вешали, а она всё грозила им...»
Журналист, потрясённый этой историей не меньше пожилого крестьянина, начнёт свое расследование, которое и раскроет имя героини всей стране: Зоя Космодемьянская.
Тем страшным ноябрьским днём ничего не кончилось. Борьба против тех, кто хотел бы казнить Зою снова, продолжается до сих пор. Каким только оскорблениям ее не подвергали, каких только мифов о ней не выдумывали...
К 80-летию гибели Зои Космодемьянской российский историк Борис Соколов в интервью порталу Znаk заявил: «Двух жительниц деревни Петрищево расстреляли не за то, что они выдали Зою, а за то, что они били ее и ругали за устроенный пожар, из-за которого пострадали их дома. Думаю, что расстрел был для них чрезмерно суровым наказанием даже по меркам того времени. Может быть, их можно было сослать. Но расстрелять — это перебор».
Кого же именно и за что расстреляли по делу Зои Космодемьянской?
Конец 332-го полка
Советской разведкой было установлено, что в деревне Петрищево размещались подразделения 332-го пехотного полка 197-й пехотной дивизии. Командовал полком подполковник Людвиг Рюдерер. По одной из версий, Рюдерер лично участвовал в допросах Зои и отдавал приказы о пытках. Данная информация, однако, не имеет подтверждения. Но достоверно установлено, что пытали и вешали Зою Космодемьянскую солдаты и офицеры 332-го пехотного полка.
Осенью 1943 года в боях под Смоленском 197-я пехотная дивизия вермахта была разгромлена.
Военный корреспондент газеты «Вперед на врага!» майор Долин писал 3 октября 1943 года о судьбе 332-го полка: «В боях под селом Вердино немецкий полк палачей нашей Зои был окончательно разгромлен. Сотни гитлеровских трупов остались в развороченных дзотах и траншеях. Когда у пленного унтер-офицера полка спросили, что он знает о казни юной партизанки, тот, дрожа от страха, залепетал:
— Это сделал не я, это Рюдерер, Рюдерер...
Захваченный на днях другой солдат на допросе заявил, что в 332-м полку от тех, кто был под Москвой, участвовал в казни Зои Космодемьянской, уцелело лишь несколько человек...»
Там же, под Смоленском, было найдено ранее неизвестное свидетельство расправы над Зоей. В районе деревни Потапово при осмотре трупа убитого немецкого офицера были обнаружены пять фотографий. На них во всех подробностях была запечатлена казнь девушки.
Разбитая под Смоленском дивизия была переформирована гитлеровцами, но просуществовала недолго. Окончательно 197-я дивизия и ее 332-й пехотный полк были разгромлены летом 1944 года в ходе операции «Багратион».
Предатель в отряде
Помимо немцев, непосредственное отношение к делу Зои Космодемьянской имеют четыре наших соотечественника: Василий Клубков, Семен Свиридов, Аграфена Смирнова и Федосья Солина.
Василий Клубков входил в группу красноармейца Проворова, действовавшую в немецком тылу одновременно с группой красноармейца Крайнова, в которой была Зоя Космодемьянская. В ходе выполнения задания группы объединились, и в конечном счете в районе деревни Петрищево оказались трое бойцов: Крайнов, Космодемьянская и Клубков.
Космодемьянская и Клубков были схвачены немцами, но молодой человек, в отличие от Зои, стал давать показания, а затем и вовсе согласился на сотрудничество с гитлеровцами. Историки спорят о том, давал Клубков показания фашистам о Зое или нет, в чем он позже лично сознавался. Бесспорен факт его согласия на сотрудничество с немцами. После прохождения ускоренной подготовки Клубкова забросили на советскую территорию, где он вскоре объявился в штабе своего отряда, сообщив, что сумел бежать после задержания немцами.
Клубкова поймали на противоречиях в показаниях, и в конце февраля 1942 года он был арестован. 18-летний парень на допросе признался честно: сотрудничать с немцами согласился, потому что боялся расстрела. 3 апреля 1942 года военный трибунал Западного фронта приговорил Василия Клубкова к смертной казни. Через тринадцать дней приговор привели в исполнение.
«Кроме угощения вином никакого другого вознаграждения от немцев я не получал»
Семен Свиридов, до войны лесоруб Верейского лесхоза, стал при немцах старостой. К слову, далеко не все, кого назначали старостами, в реальности были предателями. Порой крестьяне на этой должности умудрялись помогать партизанам, рискуя собственной жизнью. Но Свиридов был старостой классическим, сотрудничавшим с нацистами, что называется, не за страх, а за совесть.
В показаниях, данных в мае 1942 года, Семен Свиридов сообщил: «Немецкий переводчик вызвал меня в штаб немецкого командования, который размещался в моем доме, привязал мне белую повязку на левую руку и сказал, чтобы я дежурил ночью около своего дома и караулил партизан, выходивших из леса и направляющихся к деревне, при этом предупредил меня: „Как только заметишь партизан, немедленно сообщи в штаб немецкого командования“. Получив это указание, я отправился выполнять его. Дежурил я только в окрестности своего дома, в садике между деревьями. Простоял примерно часа два, я заметил одного партизана, идущего из леса от Тарусы (болота) по направлению к деревне. Я подождал немного, когда подошел он поближе к сараю, в котором размещались немецкие солдаты, и тут же немедленно сообщил об этом в штаб немецкого командования переводчику, последний выслал подразделение солдат, которые окружили сарай и задержали там партизанку Таню (Зою Космодемьянскую), завели ее в дом Седовой Марии Ивановны».
О вознаграждении Свиридов сказал следующее: «Кроме угощения вином никакого другого вознаграждения от немцев я не получал».
Военным трибуналом войск НКВД Московского округа Семен Свиридов был приговорен к расстрелу 4 июля 1942 года.
«Пойдем, я тебе покажу, кто тебя сжег»
Остаются двое: Аграфена Смирнова и Федосья Солина. Какова же их роль в этой истории?
Жители деревни Петрищево об этом моменте рассказывали весьма неохотно. Вернее, поначалу эту тему они вообще обходили молчанием. Но затем все-таки проговорились: над «партизанкой Таней» издевались не только немцы.
Свидетелями поступка Аграфены Смирновой стали все, кто присутствовал при казни Зои. Когда немцы подвели изувеченную девушку к эшафоту и она начала говорить о том, что надо бороться с фашистами, Смирнова ударила её по ногам палкой, крикнув: «Кому ты навредила? Мой дом сожгла, а немцам ничего не сделала...»
Аграфена Смирнова была хозяйкой одного из домов, которые были подожжены партизанкой в деревне Петрищево. В доме Смирновой с первого дня оккупации деревни располагались немецкие офицеры.
В показаниях на следствии 12 мая 1942 года женщина так рассказала о своих действиях: «На другой день после пожара я находилась у своего сожженного дома, ко мне подошла гражданка Солина и сказала: „Пойдем, я тебе покажу, кто тебя сжег“. После этих сказанных ею слов мы вместе направились в дом Петрушиной. Войдя в дом, увидели находящуюся под охраной немецких солдат партизанку Зою Космодемьянскую, я и Солина стали ее ругать, кроме ругани я на Космодемьянскую два раза замахнулась варежкой, а Солина ударила ее рукой. Дальше нам над партизанкой не дала издеваться Петрушина, которая нас выгнала из своего дома».
«Смирнова взяла стоящий на полу чугун с помоями и бросила его в Зою Космодемьянскую»
59-летняя работница колхоза «8 Марта» Федосья Солина сама погорелицей не была. Два других владельца домов, сгоревших в Петрищеве, — Солнцев и Карелова, — в издевательствах над девушкой участия не принимали. Ивана Солнцева немцы привели к Зое и сказали: «Бей ее!» Пожилой мужчина руку на партизанку не поднял, хотя реакция гитлеровцев на нежелание участвовать в экзекуции была непредсказуемой. Зато Смирнова и Солина оторвались по полной.
Из показаний свидетельницы Прасковьи Петрушиной (Кулик): «Часов в 10 вечера ко мне в дом немецкие солдаты привели избитую русскую молодую девушку, как впоследствии выяснилось, это была Зоя Космодемьянская. Она в моем доме, под охраной немецких солдат, переночевала. На другой день утром ко мне в дом пришли Смирнова Аграфена и Солина Федосья, и как только вошли, стали всячески ругать и оскорблять измученную, лежащую около печки Зою Космодемьянскую, подступая к ней, чтобы ударить. Я их к Зое не подпустила и стала выгонять из дома. Смирнова А. перед выходом из дома взяла стоящий на полу чугун с помоями и бросила его в Зою Космодемьянскую. Через некоторое время ко мне в дом пришло еще больше народу, с которыми вторично пришли Солина и Смирнова. Через толпу людей Солина Ф. В. и Смирнова А. продрались к Зое Космодемьянской, и тут Смирнова А. стала ее избивать, оскорбляя всякими нехорошими словами. Солина Ф. В., находясь вместе со Смирновой, взмахивала руками и со злобой кричала: „Бей! Бей ее!“, оскорбляя при этом всякими нехорошими словами лежащую около печки партизанку Зою Космодемьянскую».
Мерзкую сцену в доме, в отличие от глумления у эшафота, видели не все.
«Да кабы знали мы, гражданин судья»
Журналист Павел Нилин, присутствовавший на суде над Аграфеной Смирновой, писал в очерке «Подлость»: «Она стоит перед трибуналом, жмурится от солнца, шевелит губами, обнажая желтые, съеденные, сточенные временем клыки, и, путаясь, дает показания.
— Не била я ее, гражданин судья. Поклеп на меня возводят. Не била я ее. Я только рукой в варежке ее ударила. И чугун был небольшой с помоями. Это, просто сказать, чугунок был средний. Я стояла около лавки, где лежала она, и я плакала над нею слезно. Очень жалко мне было.
— Кого ж вам жалко-то было? — спрашивает судья.
— Ну как кого? Дома же моего мне было жалко. Сгорел он, а как же...»
А дальше, по Нилину, подсудимая сказала следующее: «Да кабы знали мы, гражданин судья. Несведущи мы, неопытны, неграмотны».
Солина и Смирнова в ноябре 1941 года были уверены, что советской власти пришел конец, и решили совершить свою маленькую месть. Кому именно мстили они в лице Зои: режиму, Сталину, собственной беспутной жизни?
Право выбора
Когда на рубеже 1980-х — 1990-х началось развенчание советских героев, за историю с Солиной и Смирновой уцепились обеими руками. Утверждали даже, что жители деревни Петрищево собирались сами линчевать партизанку-поджигательницу. Вот только с реальностью эти утверждения не имели ничего общего.
Крестьяне отлично понимали, что за дома и почему поджигают советские партизаны. Так что дискуссия о допустимости и эффективности подобных мер началась не в 1941 году, а спустя десятилетия, причем среди тех, кто весьма смутно представлял себе истинные реалии времени, когда враг стоял у стен Москвы.
Цена человеческой подлости в мирное и военное время разная. Аграфену Смирнову приговорили к смертной казни 17 июня 1942 года, Федосью Солину — 4 сентября 1942 года.
У них был выбор, и они сами решили свою судьбу — тогда, в ноябре 1941 года.
Кстати, имя Федосьи Солиной можно найти в банке данных признанной иноагентом организации «Мемориал» среди «жертв политического террора в СССР».
Как видите, подобное тянется к подобному даже спустя 80 лет.
