Виктория Никитина: Пережили войну, но не речи чиновников

 Бог спасает людей неведением. Если бы они знали заранее, что им предстоит пережить, немногие согласились бы жить по доброй воле. Эти слова писателя Генри Хаггарда были написаны задолго до Великой Отечественной Войны. Но к поколению, пережившему эту судьбоносную для всего мира войну, на мой взгляд, оно имеет прямое отношение.

Чиновники отчитываются – сколько денег выделено в честь 9 мая ветеранам. Выделили - спасибо. Но коробят их уточнения: ветеранам ОДИНОКИМ, ветеранам-ИНВАЛИДАМ. Да как они смеют делить их на ТЕХ и на ЭТИХ?! Их ВСЕХ осталось совсем ЧУТЬ-ЧУТЬ. Так неужели огромная Россия обеднеет от того, что выделит несчастные тысячу-две всем ветеранам?

К примеру, моя бабушка – Труженик тыла. Это значит, что она не воевала на фронте. Зато она спасала тех, кто работал для того, чтобы фронт был дееспособным: выпускал боеприпасы, растил пшеницу и рожь для выпечки хлеба. А после войны именно такие, как она, поднимали страну на ноги!

Если у слишком рачительных начальников нет таких бабушек, расскажу им историю своей, чтоб они хоть немного представляли, кого отделяют в отдельную касту.

Трагическая новость о начале войны застала мою бабушку, Паукову Марию Ивановну, 1931 года рождения, за дойкой коровы. Уже в 10 лет она была главной помощницей в семье, где у нее было еще 8 сестер и братьев. Отец погиб, вытаскивая лошадь из ледяной проруби. Так что надеяться было больше не на кого.

Вокруг дети пухли с голоду, в их телах заводились червяки. Они умирали. Но ответственность за семью не позволила ей умереть даже во время эпидемии дизентерии. Есть было нечего. Буквально. СОВСЕМ нечего. Как выживать?

С мирных времен в избе осталось немного ниток и иголок (мать зарабатывала шитьем одежды). Нитки вдевались в иголки, и дети шли за десятки километров – в другую деревню. Там они меняли свой товар на хлеб. Если что-то продавали за деньги, то потом эти деньги снова обменивали на нитки с иголками – и так по кругу.

Весь урожай в колхозе уходил на фронт. Но младшим сестрам ведь не объяснишь, что ужинать можно в приглядку (смотреть на картину с едой и представлять, что сыт). Когда от недоедания на глазах у Маши умирал самый маленький член семьи, она пообещала себе найти способ прокормить детей. Ее мама знала названия съедобных трав. Этим и спаслись. Девочка ходила далеко в лес, собирала траву, заваривала ее и кормила малышей. Когда их желудки переставали принимать «дары природы», остатки денег меняли на кефир. Им и спасались.

Война закончилась. Было ощущение, что прямо завтра начнется новая сытная счастливая жизнь.

В деревню приехали набирать работников в Москву – лимиту. Повзрослевшая Мария уехала в столицу. Думала, что сможет оттуда помогать свое семье. Смогла. А сама была на грани смерти от голода. Почему? Война – то закончилась…

- Приехали голодные, почти голые, - вспоминает Мария Ивановна. – Стыдно признаться – по помойкам искали какую-нибудь баночку, чтоб воды попить - даже кружек не было. Первые деньги, заработанные на стройке, отправила семье. А впереди - зима. Одежды нет. В пальто ходили по очереди. Сапоги были одни на троих девчат, что жили вместе со мной в комнате в общежитии.

На следующую зарплату решила все-таки купить себе что-нибудь. Поехала в центр. А там…Очередь за сапогами численностью почти что в митинг на Болотной. Достались только на два размера больше. Так и ходила – ватку подкладывала, чтоб не слетали.

После войны мы строили дома. В них мы видели воплощение новой жизни, достойной советского человека - ПОБЕДИТЕЛЯ. Обещали и нам выделить по квартире, если будем работать в три смены. Согласились.

Когда достраивался последний этаж нашего дома, прошла весть о том, что наши квартиры отдали семьям высокопоставленных чиновников. К этому моменту мы с девчонками из общежития уже были замужем. И вот наши мужья решили искать правду. Устроили забастовку. Чего добились? Нам всем дали 24 часа, чтоб покинуть Москву.

Оказались в Опалихе. Это сейчас этот поселок – филиал Рублевки. А тогда – болото на болоте. Жили в бараке. В одной комнате по пять семей. Личное пространство было отгорожено лишь старенькой занавеской. Однако это не мешало рожать и растить детей. Поколение, пережившее войну, эти бытовые трудности были не страшны.

Преодоление трудностей стало частью, привычкой военного поколения. Поэтому они до сих пор в присутствии детей не могут съесть фрукт – не отпускает ощущение, что это – дефицит, а потому его надо отдать младшеньким. Оно с юмором относится к рассказам про диеты, и даже фрукты ест с хлебом, считая его священным продуктом.

К талонам на мыло и т.д. в 90-е годы это поколение относилось спокойнее всего. Не самое страшное – говорили в ответ на стенания молодежи.

Военное поколение не пугают мизерные пенсии. Бабушке – 82, но она все еще вкладывает на огороде.

Это поколение не ворчит и не жалуется. Оно привыкло надеяться. Надеяться на лучшее.

Мей бабушке повезло. Она сумела воспитать своих детей благодарными. А потому живет сейчас в отдельном доме, окруженная заботой. Ее не расстраивают даже речи чиновников, которые делят ветеранов на достойных и не достойных выплат ко Дню Победы. Слава Богу, дети помогают.

Зато эти речи расстраивают меня. Мне бы очень хотелось ввести чиновникам инъекцию справедливости, чтоб они, наконец, поняли: ветераны – это единое понятие. Это те, благодаря которым они живы. Ветераны и Труженики тыла – это те люди, перед кем преклоняются, а не делят на тех и на этих. 

 Читайте также:

Другие статьи о войне и Победе »

	Виктория Никитина Журналист-обозреватель, эксперт по социально-экономическим вопросам

 

 

 

 

 

Смотрите также:

• «Мама, долетел хорошо...» Как деревенский мальчик отправился в «Орлёнок» →
• Начать год с добрых дел. Настоящие волшебники есть по всей стране →
• Сказка - ложь! →