«В МИДе отношение к переводчикам было действительно особое - в том смысле, что мы работали с высокопоставленными особами, - шутил в интервью «АиФ» Виктор Суходрев. - Но гораздо важнее другое: мы видели, как делается политика.
А вот какая история произошла со мной в 1967 г., сразу после 6-дневной войны между Египтом, Сирией и Израилем. Тогда по инициативе советского правительства была созвана чрезвычайная сессия Генеральной Ассамблеи ООН. В то же время по предложению американского правительства состоялась встреча председателя Совета министров СССР Косыгина с президентом США Джонсоном. И так случилось, что накануне меня срочно отвезли к стоматологу. Зуб вырвали, но флюс остался. Во время переговоров действие обезболивающего прекратилось. Показывать это было нельзя, но, когда боль усиливалась, я немного тёр щёку. На это обратил внимание президент Джонсон: «Что с вами?» Я объяснил. Джонсон понимающе улыбнулся и сказал, используя королевское «мы»: «Да, и у нас такое было. И у нас сильно болело». Он вызвал одного из своих помощников и попросил пригласить его личного врача. Доктор принёс две таблетки. Они быстро подействовали, и я нормально смог продолжить эту очень сложную беседу».
Виктор Суходрев очень любил свою работу, но к тем, с кем работал, относился неоднозначно. Считал, что Брежневу в конце жизни стоило бы уйти на покой: «Он свои речи читал уже только по бумажке, иногда переводчикам от такого монотонного чтения хотелось просто заснуть». Хрущёв отличался буйным нравом и, как говорил Виктор Суходрев, чрезвычайной необразованностью. Никита Сергеевич всегда говорил Суходреву: мол, он-то знает, что переводчик у него беглый украинец. «Почему он так решил? - удивлялся Виктор Суходрев. - Он, наверное, не знал, что в Калужской области протекает река под названием Суходрев. Никакая это не Украина, а, можно сказать, сердце России. Именно оттуда происходили мои предки. Но Хрущёву почему-то казалось, что фамилия - украинская».
