И первые же шаги по Арбату показали, что никакими особыми искусствами одна из старейших московских улиц похвастаться не может. Нет, при желании, конечно, можно выдать жуткую матрёшку с уголовной харей за концепт-арт. А выставленный на продажу армейский противогаз - за конечный результат перформанса «Как стырить военное имущество и не огрести от прапора», но это всё-таки не то. Может быть, это только первые шаги, около Смолы? (Ст. м. «Смоленская».)
Призрак того Арбата, старого не по названию, а по духу, явился только у Театра им. Вахтангова. И призрак этот был грустным. «Да чё я, лох ваще, а? Не надо эти тыр-пыр, типа карандашиком! - парень в меховой шапке и кожаной куртке грозил пальцем с подноготной траурной каймой. - Ты сделай красиво, красками, чтоб ровненько всё, чтоб как у людей!»
Я подошёл поближе. «Да за штуку я сам тебе что хошь нарисую, поэл?» - парень повернулся и отвалил в сторону ближайшего пивного шалмана. «Штуку ему жалко, - художник явно был недоволен. - Да ты ж её пропьёшь через полчаса... А вам чего?» Я честно ответил, что, мол, ничего особенного - так, стою, любуюсь. «Ну, любуйтесь-любуйтесь, пока есть
чем, - продолжал он. - Скоро вообще ни шиша здесь не останется, будут сплошные жральни да бутики, вот и всё искусство...»
Я пошёл дальше в общем направлении к Бульварному кольцу. Не очень-то мне верилось в оскудение Арбата - не могло такое многолюдье певцов, художников, поэтов, мимов, музыкантов-импровизаторов да и просто красочных жуликов исчезнуть бесследно. Однако скоро выяснилось, что с Арбатом и впрямь что-
то произошло. До самого поворота на Гоголя мне не встретилось НИ ОДНОГО, даже самого завалящего сидельца с этюдником, не говоря уж о музыкантах или уличных актёрах. Пришлось в поисках искусства поворачивать оглобли обратно к театру.
«Ну, есть на что полюбоваться? - саркастически ухмыльнулся мой старый знакомый, поправляя этюдник. - Вам, между прочим, повезло хоть на меня напороться... Заказывать будем или как? А то разговор
не получится...» Я, подумав, решил ограничиться шаржем. «Шарж так шарж, - неожиданно легко согласился тот. - Хотя и не хочется... А вы как думали? Я серьёзный художник, можно сказать, ветеран Арбата».
Ветеран представлял собой классический тип московского краснобая. Пока шёл недолгий процесс создания шаржа, я прослушал краткий курс истории Арбата: «Считайте, что лет 15 назад уже всё загнулось». Потом лекцию о падении арбатских нравов: «Я ей портрет предлагаю, а она думает, что снять её хочу, скалится и говорит, что, мол, у тебя, лузера, на меня денег не хватит!» Потом - о нынешнем клиенте: «Они, болваны, думают, что искусство - это Колька Сафро-нов да Санька Шилов, вот и просят холст-масло и чтоб морда была жизненной, прям как в кино». Потом - об общем кризисе европейского зрителя: «Это раньше по Арбату иностранец ходил - швед, немец, америкос, а сейчас основной наш клиент - китаец, ей-богу не вру!» Потом у меня в голове всё перемешалось, а на поверхности плавала фраза: «Хана Арбату пришла, теперь все по мастерским сидят, а клиентов по Интернету ищут, а вы всё про Монмартр, какое там - не до жиру, быть бы живу».
Забрав шарж и отдав художнику его гонорар, я с распухшей башкой плёлся восвояси. Напротив бывшего магазина «Бублики», по адресу Арбат, 22, стояла девочка-хиппушка, выводя на неумело подклеенной блок-флейте «Город золотой». На неё никто не обращал внимания.
Константин КУДРЯШОВ
