Диапазон накала страстей от восторга до ненависти: кто-то ругает «Евровидение», говорит, что никому в кризис такие траты не нужны, кто-то, наоборот, защищает: мол, гордость Отечества, Дима Билан занял первое место, и нужно с честью нести знамя победы. С вопросами о специфике российского мышления на примере обсуждения «Евровидения» мы обратились к известному психологу Нифонту Долгополову.
- Большинство российских зрителей предпочитают ругать «Евровидение» как конкурс, говорят, что исполнители безголосые, что смотреть его неинтересно, поп-культура полностью изжила себя… Однако рейтинги просмотров свидетельствуют о том, что народ всё равно в назначенный час прилипает к экрану. Как это можно объяснить?
- Во-первых, как бы то ни было. этот конкурс - общеевропейское хорошо раскрученное событие, поэтому и интерес к нему огромный.
Действительно, обычно звезды «Евровидения» не обладают сильным голосом, но важно то, что они работают в жанре шоу, неважно, это эротическое шоу или еще какое-либо. Вспомним хотя бы, как в прошлом году Билан работал с фигуристом, скрипачом, были задействованы спецэффекты и так далее.
А по поводу того, что, тем не менее, все ругаются, здесь, на мой взгляд, отражается такой психологический феномен, как борьба разных мотивов и потребностей.
Не случайно, что мы, как только «наши» не выигрывают, начинаем ругать «Евровидение», говорить, что результаты сфальсифицированы, что все это полный, говоря по-русски, отстой. А стоит нам только выиграть, как мы сразу, свою точку зрения меняем. И это касается не только России: жители любой другой страны поступают так же… Особенно это касается стран, жители которой имеют нестабильную национпльную самооценку.
Обесценивание процесса, «опускание» значимости результата, победы, часто сильно связано с конкуренцией. В этом случае зрителями руководят два рода мотивации – с одной стороны, сохранить свою национальную самооценку (мотив избегания неудачи), с другой – выиграть в международном красивом шоу (мотив достижения).
На мой взгляд, общее отношение к «Евровидению» у нас всё же в этом году довольно доброжелательное. Люди небезразличны: в России есть его общенациональная поддержка, забота о том, как всё пройдёт.
- Какую роль играют развлекательные программы вообще в контексте финансового кризиса?
- Развлекательные программы в кризис тоже порождают двойные чувства: с одной стороны, это вызывает раздражение по поводу того, куда идут деньги, с другой стороны, во время кризиса никто не отменял праздники. Кризис не может быть неким событием, которое должно в национальном культурном процессе сопровождаться депрессией, плачем, грустью. Это не общенациональный и не общемировой траур.
Кризис как раз обозначает разные полярности: с одной стороны, люди действительно теряют деньги, работу, с другой стороны, им важно поддерживать какие-то другие свои потребности, поддерживать положительные эмоции человечества в целом, в контексте «Евровидения» - ряд стран, которые участвуют в нём.
Если уж во время войн концертные программы никто не отменяет, были даже специальные фронтовые театры, хоть и политизированные, но тем не менее…
- Негодовать и всё равно смотреть передачи на ТВ – это только российская прерогатива?
- Такое двойственное отношение к некоторым событиям, которые происходят в стране, у нас встречается довольно часто. Чем масштабнее уровень события - а «Евровидение» точно относится к верхнему уровню национальных шоу, - тем больше такое противоречие обостряется.
Во многих странах, например, в Америке, если выбирается новый президент, то ему народ, по крайней мере, на первых порах, однозначно благоволит, как к Бараку Обаме сейчас. У нас же одновременно с избранием президента обычно начинаются и разного рода критические замечания, карикатуры, анекдоты... Одна из частей нашей любви – довольно много протеста, подкола, несогласия. То есть можно даже сказать, что это одна из специфик русской "национальной любви".
- Почему, несмотря на все толки в блогах Рунета, что голосование через sms-ки и звонки на «Евровидении» заранее проплачено, люди всё равно голосуют?
- В России у людей довольно много такой подозрительности: " все равно нас обманут" или "ничему верить нельзя" – это известная форма защиты от нарушения границ человека. В случае если народ действительно обманывают, можно ответить: "ну я же говорил!". И еще россиянам часто трудно справляться с неоправдавшимися ожиданиями.
Так же и с «Евровидением». Если, например, как-то мои ожидания кардинально не совпадут с результатами голосования, то легче всего сказать: "это из-за того, что результаты фальсифицированы".
- Почему людям в принципе нравится голосовать?
- Все равно, даже если у нас есть подозрения, в душе какая-то детская наша часть все равно верит, что наш голос пройдет, и он будет влиять на выбор победителя, и наши эмоции могут слиться с эмоциями жителей доугих стран. Это желание единения, желание найти общее с другими людьми. И это очень сильные желания...
- Мы попросили наших читателей ответить на вопрос «Хорошо ли, что Россию на «Евровидении» будет представлять украинка?». В итоге 52% ответили: «Плохо. За каждую страну должны выступать только её граждане». По мнению 19% опрошенных, в этом нет ничего страшного: «Мы с Украиной по-прежнему одна страна». Как вы могли бы прокомментировать результаты опроса?
- Конечно, хорошо, когда страну представляет свой гражданин, потому что тогда проще поддерживать его, объединяться, идентифицироваться. Поэтому я, безусловно, понимаю те 52%, которые говорят, что лучше, если бы от нас выступал гражданин России.
С другой стороны, если действительно кандидат хороший, в каких-то отдельных случаях он может быть выбран и от Украины.
- Насколько это является политическим событием, попыткой интегрировать Россию и Украину?
- Об этом я не берусь судить, поскольку это не моя сфера. Но с другой стороны, вполне возможно, что это и несет какой-то такой оттенок, что мы по-прежнему рядом, вместе. Поэтому, видимо, люди и ответили, «ничего страшного, Украина – это почти Россия». Было бы точно странно, если за нас, например, пела бы итальянка.
Примерное время чтения: 7 минут
707
Психолог: «Даже во время войн людям нужны развлечения, тем более - в кризис»
