Буквально через два месяца, 8 декабря, Минск и Москва будут отмечать 20-летие с момента подписания договора о создании Союзного государства. К этому дню планируется представить 
программу экономической интеграции двух стран, предусматривающую к январю 2021 года частичное объединение их экономических систем. Какие перспективы есть у этого проекта и кому из сторон он более выгоден, рассказывает заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин.
Оксана Морозова, АиФ.ru: — Владимир Леонидович, правительства России и Белоруссии планируют в ближайшее время согласовать программу экономической интеграции. Как вы думаете, в каком формате она может быть реализована?
Владимир Жарихин: — Здесь важно учитывать исходные условия. Все-таки возможности для экономической интеграции достаточно ограничены, ведь принципиальная позиция белорусской стороны заключается в том, что не должно быть никакой политической интеграции. Насколько я понимаю, в рамках этого исходного посыла стороны стараются все-таки внести дополнительные изменения. Поскольку наше Союзное государство объявлено, но не достроено, с моей точки зрения, возникла парадоксальная проблема, когда каждый год те правила, по которым живет это государство, в конце каждого года нашим президентам приходилось создавать заново, тратить на это время, силы, эмоции. Сейчас возникла идея положить это все на бумагу, создать общий таможенный кодекс, общий гражданский кодекс, по крайней мере согласовать основные позиции. В рамках такого согласования белорусская сторона все время хочет забегать вперед — естественно, в своих интересах. Например, если у нас Союзное государство, дайте нам цены на энергоресурсы, как для Смоленской области. На это ответ такой: мы не возражаем, если контроль за ресурсами в Белоруссии будет таким же, как в Смоленской области. Замечу, что последняя экспортировать полученные ресурсы не имеет права, на это требуется разрешение российского правительства. Если Белоруссия готова на такие условия — ради Бога, но она не готова и заявляет о своей суверенности. Раз вы суверенны, извините, вы не Смоленская область. Получается странная ситуация: где Минску выгодно, у нас общее государство, а где невыгодно — мы слышим фразу «у нас суверенная страна». Так не бывает. Поэтому Беларусь, тем не менее, получает энергоресурсы ниже мировой цены, но все же выше, чем та же Смоленская область, с учетом того, что они имеют определенную свободу использования этих ресурсов в дальнейшем.
— Лидеры двух стран планируют утвердить программу интеграции к 8 декабря, но, насколько я понимаю, пока сложно говорить о какой-то конкретике и реальных шагах, все очень туманно?
— Оно туманно именно потому, что многие моменты упираются в то, что нет элементов политической интеграции. Когда говорят: «У нас сейчас интеграция будет лучше, чем в Европе». Хочется напомнить, что в ЕС есть Совет министров, который принимает решения, Европарламент, Европейский центральный банк, который и распоряжается общей валютой. У нас все пытались договориться, кто будет заниматься эмиссией, но безуспешно — то ли Россия (на что не согласна Беларусь), то ли будет два эмиссионных центра, как предлагал Минск, но такой ход событий, естественно, не поддерживает Москва. Значит, никакой единой валюты все-таки не будет, тогда о чем речь? 
Опять же нужно учитывать тот факт, что в Евросоюзе объединялись четыре соизмеримых по экономике и территории субъекта: Италия, Франция, Германия и Бенилюкс. И все проблемы там начались, когда они по одному начали подключать других участников.
— Как вы считаете, кто из двух стран больше заинтересован в данной интеграции?
— Конечно, Беларусь, потому что всегда главный экономический интерес состоит в том, чтобы выйти на более широкий рынок.
— Тогда почему России так же важно создать эту интеграцию?
— Наши политические интересы лежат не только в области геополитики и военной политики, но и в гуманитарной области тоже. Мы считаем, что белорусы — наш народ, и они должны быть к нам как можно ближе. Это не только прагматика, а в определенной степени идеология.
— Я правильно понимаю, что вы смотрите на интеграцию России и Белоруссии с большой долей пессимизма?
— Скорее, реализма. Когда десять лет назад наше правительство докладывало, что через два месяца, максимум через три, будет общая валюта, я думал — ладно нам морочат голову, но зачем они себе ее морочат? Какая может быть общая валюта без политической надстройки?
Я вообще скептически смотрю на возможность создания Единого союзного государства. При этом я за самый тесный союз государств, потому что Союзное государство при таком соотношении размеров территории и экономики нуждается в общей политической надстройке. Как ее можно создать, не поглощая Белоруссию? У нас в двух странах президентские республики, если мы создаем единое государство, мы должны избирать единого президента над нашими лидерами. Иначе управления не получится А как мы можем это сделать, если при любой системе пропорциональности всегда будет избираться российский представитель? Как мы можем избирать парламент? Схемы нет.
На мой взгляд, необязательно громоздить это Союзное государство. Это был чисто политический акт, далекого 1999-го года. Возьмем для примера США и Канаду: у них очень тесные отношения, никакой границы нет, экономика почти общая, в двух мировых войнах сражались плечом к плечу. Они никогда не говорят о Союзном государстве, они говорят о союзе.
Более того, Александр Григорьевич пользуется тем, что у нас не союз государств, а Союзное государство, в котором, вроде бы, все должно быть общим. Но при этом оно не достроено. Если бы мы поставили вопрос о союзе государств, был бы вполне определенный торговый договор, таможенный договор, военный, где у каждого были бы конкретные права и обязанности, а так каждый год они придумывают их заново.
