Примерное время чтения: 8 минут
6863

«Террорист» без террора. Как провокация СБУ стоила школьнику 3 лет жизни

Максим Ниценко.
Максим Ниценко. / Андрей Незваный / АиФ

В темноте у железнодорожного моста остановились двое, рослый мужчина и подросток. Осмотревшись по рельсовому пути они прошли до середины моста.

— Отлично, закладывать будем тут. Скоро покажется состав с техникой, информация у меня точная, так что будь спокоен, — раздался голос старшего.

Мужчина присел и уверенными движениями что-то прикрепил к внутренней стороне рельсы. Подросток стоял рядом и напряженный взгляд выдавал волнение юноши, что не осталось незамеченным его спутником.

— Не трусь, люди на нас надеются, и мы не можем их подвести. Все будет хорошо, — сказал он, подбадривая оробевшего парнишку.

Парнишку звали Максим Ниценко, обычный шестнадцатилетний школьник из города Изюм. Недавно, как ему казалось, он вступил в «организацию харьковских партизан» и сейчас выполнял свое первое боевое задание, не подозревая, что это ловушка, а человек рядом с ним — провокатор из СБУ.

Но обо всем по порядку.

Семья Максима незадолго до трагических событий Майдана 2014 года переехала из Донецка в маленький городок Изюм в Харьковской области. Подросток учился в обычной школе, занимался спортом. События на Майдане и последующие боевые действия на его родном Донбассе воспринял негативно, о чём неоднократно высказывался в кругу своих друзей. Это тут же сочли «поддержкой сепаратистов».

В декабре 2014 года один из друзей Максима сказал, что с ним хочет познакомиться какой-то человек и дал ссылку на его страницу в соцсети. Школьник списался с незнакомцем, который представился как Игорь Петров. При встрече тот рассказал, что представляет некую подпольную организацию «харьковских партизан» (на тот момент действительно в харьковской области прошла серия диверсий) и здесь находится с целью «создания боевой ячейки организации», для чего ищет подходящих людей. По его словам, друг характеризует Максима как человека смелого и решительного, поддерживающего Донбасс в его борьбе за свои права, и он как выходец с Донбасса просто обязан оказать помощь своим землякам, гибнущим под обстрелами ВСУ. Петров сказал, что от парня почти ничего не требуется, он обеспечит их всем необходимым и основную работу возьмет на себя.

Петров просил Максима поехать в один из районов города и фотографировать на камеру мобильного телефона военную технику. На тот момент через Изюм шел основной поток военной техники на Донбасс. Максим съездил, сфотографировал. А вот затем Петров сказал, что теперь Максим отправится с ним «закладывать взрывчатку и взорвать железнодорожный мост».

— Ты главное не дрейфь, я все сделаю сам, а ты меня лишь подстрахуешь, — успокаивал Петров Максима.

Максим признается, что очень тогда испугался. Одно дело фотографии, а тут взрыв, гибель людей. Да и этот Петров подсознательно не вызывал у него полного доверия. Уж как-то все красиво он рассказывает, с улыбкой говорит о предстоящих смертях. Максим хотел позвонить и отказаться, но побоялся своей нерешительности.

В условленном месте его поджидал «Петров» с пакетом в руках. Позже выяснилось, что это был муляж бомбы. К мосту отправились на такси. По правилам конспирации вышли раньше, последние километра два шли пешком. Петров заложил муляж и сказал, что нужно «отойти на безопасное расстояние». Вдруг из-за поворота показался микроавтобус и когда он поравнялся из него выскочили люди в камуфляжной форме и тут же повалили их на землю. Максима принялись избивать. Били по голове, по суставам — чтобы не смог убежать.

На «горячем» допросе Максим признался в том, что хотел взорвать пути. Показал место «закладки». После чего получил маску на голову и удар электрошокера. В камуфляже были бойцы спецподразделения «Альфа» СБУ.

Максима отвезли в Изюм. Избиения продолжились. Подростка допрашивали без адвоката и родителей, пока он не подписал все бумаги. После этого школьника повезли в больницу для медицинского освидетельствования, необходимого для помещения в ИВС. Но врач отказался его производить, так как Максим несовершеннолетний. В ИВС поместили прямо так — обойдя освидетельствование. А потом перевели в СИЗО.

— Первых два три месяца меня вывозили в СБУ документы какие-то подписывать. Давал показания на камеру, проводились экспертизы. Это было досудебное следствие. Потом отвезли на суд в Изюм. Судебное заседание не раз переносили — то прокурор заболел, то адвоката не было, то назначали ходатайство отправить меня на судебно-медицинскую экспертизу, которую в итоге толком и не сделали, — говорит Максим.

Родители узнали о задержании школьника на следующий день. Елена Ниценко, мама парня, добилась соблюдения хотя бы элементарных процессуальных норм в отношении задержанного сына, наняла адвоката. Следствие после этого пошло по-другому.

Изначально обвинение инкриминировало Ниценко статью 113 УК Украины «подготовка диверсии», строя обвинение в основном исходя из показаний мнимого Игоря Петрова, который по сути и являлся организатором преступления и основным действующим лицом. Однако суд привлек его лишь в качестве свидетеля, причем под тем же вымышленным именем, а показания он давал в маске.

Защита подсудимого навела справки о Петрове. Выяснилось, что его настоящее имя — Захар Сонгулашвили, 1994 года рождения, ранее судимый. Сонгулашвили являлся внештатным сотрудником СБУ, а Максим — не первая его жертва. После разоблачения Сонгулашвили больше не являлся в зал суда и даже сменил место жительства. Прокурор сообщил суду, что свидетель находится где-то в зоне «АТО» и теперь «связаться с ним невозможно».

Максим отрицал свою вину, подчеркивал нарушение процессуальных норм. Адвокат напоминал: согласно практике Европейского суда по правам человека, доказательства, полученные с помощью провокации, не могут быть использованы в суде.

Видя бесперспективность обвинения и весомых улик, судьи начали под разным предлогом переносить судебные заседания, или брали самоотвод. Шло время. Совершеннолетие Максим встретил в СИЗО и был перемещен в камеру для взрослых.

За все это время Максим ни разу не прошел квалифицированного медосмотра. Мама мальчика распространила открытое письмо, в котором указала на неправомерный процесс в отношении её сына. Через правозащитников женщина добилась, что бы её доклад выслушали депутаты Бундестага. Лишь после того, как дело получило международную огласку, оно сдвинулось с мертвой точки. Мальчиком заинтересовались ОБСЕ и Красный Крест. Прошлым летом сотрудники СБУ предложили Максиму внести его в список обмена и в конце года он был года передан представителям ДНР.

Максим Ниценко провел в заключении два года и девять месяцев. И всё это без приговора. Но при этом просто отпускать парня тоже никто не собирался.

— На Украине меня опять арестуют. По той статье, по которой меня судили, дело не закрыто. Плюс меня предупредили, что могут добавить еще одну статью «создание террористической организации». Причем об этом сказал прокурор на судебном заседании, мол, автоматически после обмена я попаду в розыск, — говорит Максим.

Сейчас Максим хочет закончить школу. Когда его арестовали, он учился в 11 классе — до диплома не хватило двух с половиной месяцев. Куда потом — пока не знает. Очевидно, что теперь всю жизнь он свяжет с ДНР. Потому что Украина вопреки практике ЕСПЧ так и держит открытым дело, основанное на показаниях и действиях провокатора.

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Самое интересное в соцсетях

Топ 5 читаемых



Самое интересное в регионах