Ровно сто лет тому назад, 29 сентября 1922 года, из Петрограда отплыл пароход Oberburgermeister Haken, на борту которого находились представители русской науки и интеллигенции, не сошедшиеся во взглядах с большевиками.
Рейс в одну сторону
Примерно 70 человек во главе с философами Николаем Бердяевым и Иваном Ильиным были принудительно выставлены за пределы государства.
«Философский пароход» (в действительности их было несколько) стал символом борьбы Ленина и его единомышленников с инакомыслием.
Начиная со времен перестройки это акт рассматривается как ошибка или даже преступление, лишившее страну значительной части элиты.
Но давайте посмотрим на это под другим углом. Советская Россия к этому моменту сумела одержать победу в Гражданской войне, отразить интервенцию, получив наконец возможность реализовывать свою программу развития. Господа, попавшие в итоге на «Философский пароход», идти одной дорогой с большевиками не хотели. Более того, были нацелены на то, чтобы развернуть движение страны в совсем иную сторону.
Народу, а не капиталу
Свое отношение к проблеме Владимир Ильич Ленин выразил еще в 1919 году в письме к Горькому: «Мы знаем, что околокадетские профессора дают сплошь да рядом заговорщикам помощь. Это факт. Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а г... “Интеллектуальным силам”, желающим нести науку народу (а не прислужничать капиталу), мы платим жалованье выше среднего. Это факт. Мы их бережем».
В фильме 2000 года «ДМБ» главный герой адресует своим оппонентам сочную фразу: «Плывите, плывите, Ихтиандры...» Думается, вождь большевиков, ценивший кино, проводил бы «Философский пароход» тем же посланием.
В сферическом вакууме отъезд философа Бердяева — колоссальная потеря для России. Но в рамках большевистского проекта он был только на пользу. Потому что реализованная программа большевиков обернулась и победой в войне, и лидерством в космосе, и передовой наукой. И, к слову, «ядерным щитом», на который и сегодня опирается наша безопасность.
Кто тут гибнет?
И на каждого уехавшего Сикорского нашелся свой оставшийся Туполев, а также вышедший из народа 11-й сын в крестьянской семье Сергей Ильюшин.
«Философский пароход» — это уже один из финальных актов «русского исхода», отъезда тех, кто не готов был мириться с большевиками.
И практически все уезжающие считали, что «Россия гибнет безвозвратно».
И большинство уехавших жутко страдали, что Россия отчего-то не хочет гибнуть. Наоборот, строится, растет, расцветает, в то время как они топят свое горе по иностранным кабакам.
Каждый потом выбирал свое, но суровая правда в том, что Россия без всех них обошлась. Да, потом милосердно вспоминала, жалела, но обошлась. И, что характерно, убиваться по пассажирам «Философского парохода» у нас начали тогда, когда принялись крушить советский проект.
Вот только обожествление уехавших новой России ничего не дало. Потому что разглагольствования в кокаиновом тумане — это одно, а государственное строительство — совершенно иное.
«Продажные, алчные, трусливые»
История, как известно, повторяется один раз в виде трагедии, другой раз — в виде фарса. И если «Философский пароход» еще как-то можно причислить к первому (для тех, кто уплыл, но не для страны), то сейчас мы наблюдаем полный фарс.
Приведу более развернутую цитату из «Белой гвардии»: «Бежали седоватые банкиры со своими женами, бежали талантливые дельцы, оставившие доверенных помощников в Москве, которым было поручено не терять связи с тем новым миром, который нарождался в Московском царстве, домовладельцы, покинувшие дома верным тайным приказчикам, промышленники, купцы, адвокаты, общественные деятели. Бежали журналисты, московские и петербургские, продажные, алчные, трусливые. Кокотки. Честные дамы из аристократических фамилий. Их нежные дочери, петербургские бледные развратницы с накрашенными карминовыми губами. Бежали секретари директоров департаментов, юные пассивные педерасты. Бежали князья и алтынники, поэты и ростовщики, жандармы и актрисы императорских театров... Большевиков ненавидели. Но не ненавистью в упор, когда ненавидящий хочет идти драться и убивать, а ненавистью трусливой, шипящей, из-за угла, из темноты. Ненавидели по ночам, засыпая в смутной тревоге, днем в ресторанах, читая газеты, в которых описывалось, как большевики стреляют из маузеров в затылки офицерам и банкирам и как в Москве торгуют лавочники лошадиным мясом, зараженным сапом. Ненавидели все — купцы, банкиры, промышленники, адвокаты, актеры, домовладельцы, кокотки, члены Государственного совета, инженеры, врачи и писатели...»
«Большевики» сегодня — все те, кто остается. Вне зависимости от политической платформы, выбравшие Родину в трудный момент. И те, кто убежал в феврале, и те, кто сейчас бьется на пунктах пропуска, питают одинаковую ненависть к «большевикам».
«Испуганных патриотов» не бывает
Еще одно забавное совпадение: рванувшие в направлении Грузии часто говорят, что «едут на два-три месяца, пока все уляжется». Ровно то же самое говорили те, кто убегал из России после Октября 1917-го.
Современной российской власти не свойственен большевистский радикализм, и она охотно прощает тех, кто сначала убегает, а потом возвращается. Но все-таки «испуганных патриотов» в природе не существует. «Испуганный патриот» — это генерал Власов, клявшийся в верности Советской Родине, но легко продавший ее ради собственной шкуры.
И возникает вопрос: а нужны ли России те, кто в трудный час побежал? Что они могут дать ей, в чем на них можно опереться?
Может быть, честнее, покидая пределы государства, оставлять свой паспорт? Если кишка тонка остаться русским, когда на тебя ополчился весь «цивилизованный мир», то зачем же себя мучить?
Россия видела и не такое, Россия была есть и будет. И здесь всегда будут ценить героев, а не трусов.
Так что плывите, плывите, Ихтиандры...
