Открытое письмо участницы группы Pussy Riot Надежды Толоконниковой стало поводом сразу для нескольких параллельных расследований и служебных проверок в мордовской колонии № 14. Более того, комиссия президентского Совета по правам человека 25 и 26 сентября намерена посетить сразу три мордовские колонии и проверить там условия содержания заключённых.
Ранее в СМИ появилось открытое письмо Толоконниковой, в котором она рассказала, каким унижениям подвергаются заключённые со стороны администрации. По словам Толоконниковой, с санкции руководства одни заключённые колонии избивают других. Она написала, что заключённых лишают права сходить в туалет, не дают есть свои продукты, иногда заставляют работать обнажёнными. Вместо восьми положенных часов в день заключённых заставляют работать по 16–17 часов. Толоконникова также рассказала, что ей угрожал убийством замначальника колонии Юрий Куприянов.
В ответ на обвинение Толоконниковой Куприянов заявил, что муж заключённой Пётр Верзилов и её адвокат Ирина Хрунова совершили в отношении него «преступление коррупционной направленности». По заявлению Куприянова расследование будет проводить Отдел собственной безопасности УФСИН по Республике Мордовия.
Письмо Толоконниковой очень быстро распространилось в социальных сетях. Главный вопрос, который волновал читателей: является ли случай Толоконниковой исключением или то же самое творится и в других колониях? И если везде так, то почему мы узнаём об этом только тогда, когда это коснулось заключённой, к которой приковано общественное внимание?
«Красные» и «чёрные»
«Во многих колониях всё обстоит именно так или даже хуже», — заявила Аиф.ru член правозащитного центра «Мемориал» Анна Каретникова. Сама она как член Общественной наблюдательной комиссии проводит проверки в московских СИЗО, а об условиях содержания в колониях знает со слов бывших заключённых. Пока срок заключения не истёк, люди предпочитают о таких вещах молчать.
Всё дело в том, что в российской системе ФСИН есть свои неформальные порядки, на которые не смеют покушаться ни прокуроры, ни местные правозащитники, ни даже большинство адвокатов. Каретникова рассказала, что все колонии делятся на «красные» и «чёрные». В «чёрных» колониях власть принадлежит воровским авторитетам. В «красных» (именно в такой колонии находится Толоконникова) абсолютной властью обладает администрация, там к жалобщику могут применить целый ряд законных и незаконных санкций.
Например, заключённого могут бесконечно долго держать в ШИЗО (штрафном изоляторе). По закону, изолировать можно не более чем на 15 суток. «Но можно оттуда вывести на день или на час и затем — обратно», — пояснила Каретникова. Эта форма воздействия ещё входит в число законных, но в колониях широко практикуются и незаконные наказания.
«Могут избить, лишить передачи, лишить свидания (а в ШИЗО права на свидание лишают на законных основаниях)», — перечисляет правозащитница. Одна из распространённых форм наказания — заставить маршировать на плацу. Об этом свидетельствует и бывшая заключённая по делу ЮКОСа Светлана Бахмина, которая отбывала наказание в той же колонии, что и Толоконникова.
«Если ты не отшил план на день, тебя могут оставить на плацу, независимо от того, снег ли, дождь и т. д., ещё на 2 часа после работы, — сказала она в эфире радиостанции «Эхо Москвы». — Могут запретить воспользоваться той самой гигиеной. Могут запретить воспользоваться каптёркой, где лежат личные вещи, чтобы ты мог переодеться в сухую одежду, взять чай или ещё что-то». Бахмина специально позвонила на радиостанцию, чтобы подтвердить слова Толоконниковой.
«Снятые» жалобы
Глава «Комитета против пыток» правозащитник Игорь Каляпин пояснил на своей странице в Facebook, что условия содержания, подобные тем, что описала в своём письме Толоконникова, характерны не для всех колоний. «Это особенность женских зон с большим швейным производством. Они могут получать заказы на аукционах только за счёт очень низкой цены, а эту цену можно обеспечить только за счёт всего этого ужаса», — пишет он. По словам Каляпина, жалобы других заключённых, как правило, не подтверждаются в ходе проверок. Кроме того, часть претензий «снимается», когда общественная комиссия только собирается приехать, пишет Каляпин, ссылаясь на личный опыт работы с жалобами.
Заключённые отказываются от поданных ранее жалоб под давлением администрации, потому что на сегодняшний день нет механизмов, позволяющих защитить заключённого после того, как он пообщался с наблюдательной комиссией. В качестве наказания к нему могут применить весь спектр мер, описанных выше. Толоконникова тоже отказалась от первой жалобы на условия содержания, поданной в апреле 2013 года. «На неё было оказано сильнейшее давление, чтобы она отказалась от этих жалоб и от своего второго адвоката Дмитрия Динзе, который занимался этими вопросами», — рассказал председатель правозащитной ассоциации «Агора» Павел Чиков.
В каждую колонию — по своей «толоконниковой»
По закону, следить за соблюдением прав заключённых должны специальные государственные органы и общественные советы. Для этого, например, есть Прокуратура по надзору за исправительными учреждениями, кроме того, контролировать ситуацию должна областная УФСИН. «Но эта прокуратура фактически нигде в России не работает», — говорит Чиков. Что касается УФСИН Мордовии, то в её руководство входит жена начальника колонии, где отбывает срок Толоконникова (супруги Светлана и Александр Кулагины), отмечает правозащитник. Сам начальник колонии уверяет, что там ничьи права не нарушаются.
Есть ещё Общественные наблюдательные комиссии (ОНК), которые должны проводить независимую проверку. В Мордовии такую комиссию возглавляет Геннадий Морозов. После публикации письма Толоконниковой он одним из первых заявил, что сообщённые ею факты — неправда. «Рабочий день в колонии № 14 по-прежнему восьмичасовой, в соответствии с нормами Трудового кодекса», — утверждает он.
Федеральные правозащитники не спешат верить его словам, отмечая, что ещё недавно Морозов был сотрудником ФСИН и имеет тесные связи с руководством ведомства. По словам Чикова, Морозов «исполняет обязанности сотрудника пресс-службы УФСИН по Мордовии». По словам правозащитника, другие члены мордовского ОНК тоже «все как один утверждают, что никаких проблем нет».
Более независимые от ФСИН наблюдательные комиссии, говорит Чиков, работают в Татарстане и Нижнем Новгороде. В этих регионах, считает он, подобная ситуация возникнуть не могла бы.
Когда не работают, как следует, ОНК, у заключённого, права которого нарушаются, остаётся одна надежда — на адвоката. Через него можно подать жалобу и инициировать прокурорскую проверку. «Но осуждённые очень редко могут позволить себе нанять хорошего адвоката, независимого от местных правоохранительных органов», — говорит Чиков. В этом смысле случай с Толоконниковой, которой удалось с помощью адвокатов «вынести сор из избы», — исключение из правил.
«Но жизнь показывает, для того чтобы серьёзно изменить ситуацию в колонии, не требуется, чтобы адвокаты были у всех заключённых, — говорит Чиков. — Надо, чтобы в колонии была одна, а лучше две – три «толоконниковых», то есть осуждённых, у которых такие адвокаты есть».
Читайте также: Тюремный дайджест: где не рекомендуется сидеть >>
