Собрал Медведь лесное вече: «Ну что, зверьё, хорьки да зайцы, волки и лисицы, благословляете на народное служение?» 
- Любо! Любо! - заорало зверьё.
- Только как насчёт харчей? Не оскудеет ли лесная корзина? - недоверчиво спросил Ёжик. Ёжик лесным журналистом подвизался, колючую правду-матку к месту и не к месту лепил. Его за это не раз в лесной прокуратуре наголо брили. Но ничего, иголки вновь вырастали.
- Да я, братцы, на лесных полянах такие урожаи грибов повелю для вас собрать, что солить вам не пересолить. Готовьте бочки! - пообещал Медведь.
- Мандат тебе в руку! - завопили лесные жители. Да так громко, что с дубов жёлуди посыпались.
- Все ли благословляете? Нет ли неверных? Нет ли врагов подколодных? - тихо, но так, что в дальних ручьях застыла вода, вопросил Медведь. - Слыхивал я от лубянских кукушек: завелись, дескать, в отеческих лесах скунсы-пришельцы, под священные пни подкопы роют, паскудные речи по болотам ведут.
Тут выступил вперёд Лось-Соратник. Славен был тем, что во всех лесных партиях успел побывать, на всех форумах копытами стучал. А теперь в соратниках ходил, поскольку все медвежьи вкусы выведал, все тайные помыслы прознал. Даже к походке приноровился: если рядом идёт - так старается вразвалочку, как бы прихрамывая и приседая…
- Нет среди лесных жителей твоих врагов, - протрубил Лось. - Сам лес нас с тобою, Медведь, на вечную любовь повенчал.
- Все ли так думают? - строго спросил Медведь.
- Обижаешь, Батюшка-Медведь! Мы тут лесной опрос беспристрастно провели: по правильному ли пути ведёшь нас, Батюшка-Медведь? Даже ежи-борзописцы из «Старой газеты», от которых слова благодарности не услышишь, так и те три раза прокричали «да!».
- Ну, так тому и быть: послужу лесу верой и правдой, - вздохнул Медведь и трижды по лесному обычаю поклонился.
Тут бы и закончить вече гуляньями на Властепоклонной горе. Но ведь у нас в российских лесах как? Не зря же говорят: в лесу не без урода. Выскочил на ветку Чижик. Его в лесу и за птицу-то не считали. Юродивый и юродивый, что с него взять?
- А позволь-ка, Медведь, поперёк тебе слово молвить, - чирикнул он.
Испугался лесной народ, примолк. А ну как сказанёт что-нибудь невпопад - не миновать тогда кровопролитий. И так сделалось тихо окрест, что слышно стало, как по соседней дубраве на избирательный участок кроликов волокут.
«Ну, сейчас Медведь Чижика точно проглотит», - подумалось всем. Но не проглотил Медведь Чижика. Видать, не прошли для него даром уроки демократии в Высшей школе лесного хозяйства (ВШЛХ). Не зря, видать, переодевшись в Благочестивого, ездил он в простой крестьянской телеге по чужедальним дорогам, с заморскими Старцами разговоры о правах кроликов вёл. Ухмыльнулся Медведь своей загадочной ухмылкой, присел на пень, велел Чижику себе на плечо сесть.
- Давай, - говорит, - юродствуй! Народу это нравится.
Ну и запел Чижик…
- Низко ты себя ставишь, Батюшка-Медведь. Не к лицу тебе в депутаты идти. Этих депутатов у нас в лесу пруд пруди. Всю Красную поляну, прости господи, истоптали. А ты, Медведушка, возьми на себя такую ношу, которая никакому депутату не снилась. Ты всю нашу мать - зелёную дубравушку себе на плечи взвали. Воеводой-Благодетелем стань.
Задумался Медведь, замотал косматой головой. «Ой, тяжела ты ноша! Ой, одолею ли напасти, оставшиеся от прежних злодеев-воевод?»
- А что вековой обычай говорит? Бывали ли в нашем лесу Воеводы-Благодетели?
- Не слыхивали, не знаем! - закричали слева.
- У нас когтистая лапа в цене. В нашем лесу чем больше злодейства, тем звонче песни, - подхватили справа.
- А что скажет Лось-Соратник?
- Был, Хозяин, случай один. Но лучше бы тебе его не знать…
- Нет, ты уж сказывай, - заупрямился Медведь.
Побледнел Лось. Да так, бедолага, побледнел, словно свою судьбу наперёд прочитал. Но перечить не посмел. Упёрся в пень копытом и говорит:
- Много лет назад… Ты, Воевода, тогда ещё в медвежатах ходил, объявился в нашем лесу молодой Топтыгин, красавец. На просеку, бывало, выйдет - так словно солнце над лесом взошло. Не только хотел он в наших дебрях заморских птиц завести, чтоб по-французски шансоны пели, но повелел, чтобы не было у нас ни кровопролитий, ни злодеяний. Зайцы-демократы его Мечтателем прозвали. Да вот беда: сказавши так, залёг он в берлогу и стал ждать, когда злодеяния сами собой прекратятся и райские птицы запоют. А о пропитании леса подумать забыл.
- Забыл, забыл о пропитании, - подхватил лес. А Лось тем временем продолжал: «У нас ведь народец какой? Ему пусть будут хоть злодеяния, хоть кровопролития, но чтобы на столе каждый день были пироги. Да обменный курс на шишки с соседями чтоб хороший был. Но вот ведь беда, - зашевелил рогами Лось. - Как только Воевода-Мечтатель заснул, так окаянные зайцы пироги и перестали печь…»
- И что же? - спросил Воевода Медведь.
- Известно что! Как только пропали пироги, так волки по заведённому обычаю снова принялись зайцев драть, а лисы - хорьков. Таков у нас лесной закон. Когда же Воеводе-Мечтателю доложили об этом, он так закручинился, что и вовсе перестал в лес выезжать. Только на молебны изредка за границу отлучался. Вернулся как-то с молебна домой, а в его берлоге незнакомый мужик с топором сидит. Чуть было шкуру с него не содрал…
- Вот и надо было содрать! - заревела лесная толпа. - Не к лицу нам на заграницу оглядываться…
- Ну, стало быть, пусть так и будет. Пусть всё стоит по-прежнему! Пусть и злодейства будут, и кровопролития, и пожар, - взревел Воевода. Да так хватил Лося-Соратника лапищей по шее, что тот замертво на землю упал. Ну, на него волки тотчас и набросились. Через минуту от Соратника только рога остались.
- Повесьте-ка их мне в берлоге, - весело сказал Воевода.
Лес, понятно, принялся ликовать.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
