Ирина Шведова — российская певица, известная широкой публике прежде всего по песням «Афганский вальс» и «Америка-разлучница», актриса театра и кино, музыкант, композитор, автор песен, режиссёр эстрадных номеров и программ, музыкальных спектаклей, преподаватель сценического искусства.
«Из окошка был виден Театр Джигарханяна»
Ольга Шаблинская, «Мой район»: — Ирина, вы живёте в столице 30 лет и называете себя «киевлянкой из Москвы». А что вас связывает с Гагаринским районом?
Ирина Шведова: — Судьба занесла меня впервые в Гагаринский район на Ленинский проспект в начале 1990-х, я некоторое время жила у моих друзей в доме 68 и влюбилась в этот район. Мне понравилась его атмосфера, соседство с Университетом — я частенько посещала там компьютерный зал. И уже тогда мечтала жить там. Лет через 10 моя мечта сбылась, и я поселилась на Ленинском в квартире, из окошка которой был виден Театр Джигарханяна. Это был красивый дом с башенками, возведённый для университетской профессуры. Как же мне нравилось там жить! Удивительное место по красоте и уюту. И у меня появилась новая мечта — работать там, рядом с домом. Мой витиеватый творческий путь привёл меня к желанной цели в 2014 году. Правда, я уже не жила напротив и каждый день преодолевала неблизкий путь из своей квартиры в Подольске. Но было ради чего!
Меня пригласили в Театр Джигарханяна в качестве музыкального руководителя постановки легендарного мюзикла «Белая ворона» — моих друзей, украинских авторов Юрия Рыбчинского и Геннадия Татарченко.
— Какое, кстати, впечатление на вас произвёл Армен Борисович Джигарханян?
— Армен Борисович принял меня радушно и, как истинный джентльмен, при встрече непременно одаривал комплиментами. Но на репетициях был требователен и строг. А начинались они каждый раз с распевок. Вдохновлённая талантом актёров труппы — они оказались очень музыкальными, с ними было очень интересно работать, — я сочинила для них музыку на рубаи Хайяма, чтобы оттачивать двухголосие.
Потом, пока не появились фонограммы для спектакля, я играла на пианино, которое было создано мастерами, лишёнными гуманности, и руки мои очень страдали. Кроме того, с солистами мы «впевали» их музыкальные номера, добиваясь нужного качества. Ну а после этого я включилась в создание аранжировок.
За две недели до премьеры выяснилось, что главных героев будут исполнять совсем другие артисты, и мы практически не выходили из театра — пели, учили с актёрами их партии. И вот всё готово, назавтра должна выйти в спектакле, которому отдано столько сил, в образе Столетней войны. Последняя репетиция закончилась уже совсем поздно, а наутро назначен технический прогон — свет, декорации и реквизит ещё в процессе подготовки. Все выбились из сил, и я в том числе. Но ведь мне ещё садиться за руль и ехать домой, а потом рано вставать и пробираться в жестоких утренних пробках к театру. По моим подсчётам, спать оставалось два часа. Голос не может работать качественно, если он не выспится.
Ночь в театре на стареньком диване
— Почему же вы не пошли ночевать к друзьям?
— Было неудобно просить их приютить меня. Решила поспать прямо в Театре Джигарханяна где-нибудь на диванчике. Такое местечко нашлось, и это был реквизиторский цех прямо у сцены. Заснуть было весьма сложно, потому что работа там не прекращалась: монтаж декораций, репетиции со звуком и светом проходили всю ночь. И я всё время сквозь дремоту слышала фрагменты спектакля, переворачиваясь с боку на бок на кривом стареньком диване, за который меня утром очень ощутимо «благодарила» моя спина.
— Как же вы потом в таком состоянии пели премьеру в Театре Джигарханяна?
— Фантастическая ночь была! (Смеётся.) Утром, пока ещё актёры не пришли к прогону, я прошмыгнула в душ, привела себя в порядок. Голос мой был в рабочей форме. После этого стены театра стали для меня ещё более родными. Вечером был полный зал, аплодисменты, спектакль получился необычным, интересным. Со временем он становился всё интереснее, собирал публику, росла уверенность артистов в новом для них вокальном жанре, и мне было очень приятно, что в этом есть частица моего труда, моей любви к ним. Мне очень нравилось, как режиссёрски была решена заключительная сцена спектакля сожжения Жанны на костре. Она стояла на высоком подиуме, залитая красным светом, а толпа, стоявшая снизу, забрасывала её длинными красными розами.
— Знаю, что не только ваша творческая жизнь изменилась в Гагаринском районе, но и ваша дочь здесь обрела личное счастье.
— Да, ровно 18 лет назад, 18 августа, моя доченька Надежда именно в Гагаринском ЗАГСе стала законной супругой моего зятя. После росписи новобрачных у входа ждал экипаж с лошадьми.
Гагаринский район мне очень дорог. Москва стала для меня родным городом, я здесь уже 30 лет. У меня даже была такая афиша: «Ирина Шведова — киевлянка из Москвы». Недавно родилась песня, уже есть её запись на YouTube. Она впервые прозвучала на моём юбилейном вечере в Доме учёных в исполнении Ива Набиева. Написанная на стихи Рустама, она получилась романтичной, осенней — как раз к Дню города. Припев такой: «Утро, под ногами остывает первая осенняя листва, с губ как заклинание слетает: «Я люблю тебя, моя Москва!»
Прекрасный мир кино. Актёр Максим Аверин – о Раменках, ставших вторым домом 
Актриса Ольга Гусилетова: стремлюсь с гастролей домой 
Лидер «Мегаполиса» Олег Нестеров: «В Зюзине особая атмосфера. Здесь тепло» 
«Здесь я нашёл свой дом». Сергей Арутюнов – о творчестве в Ломоносовском 
Актёр Сергей Батаев: «Щукино — это наш общий дом» 
