Впервые наши врачи пересадили одну печень, точнее, её части, сразу двум пациентам — молодой женщине и трёхлетнему мальчику.
Как умирают дети, я впервые увидела в детском отделении Российского научного центра хирургии (РНЦХ). Жалкие, худенькие, косточки, обтянутые серо-коричневой кожей… «Да что вы! Разве они умирают? Они здесь только начинают жить!» — не соглашается со мной профессор Сергей Готье, руководитель отделения трансплантации органов РНЦХ. Именно он единственный в стране хирург, делающий пересадки печени детям. На его счету — уже более 200 спасённых маленьких жизней.
Болезнь
Историю Паши Молчанова, который в свои 3 года выглядит на полтора, невозможно было бы слушать и писать, если бы я не знала — у неё счастливый конец. Операция прошла успешно, и, по словам врачей, ребёнок теперь обязательно поправится. А три года назад, выписываясь из суздальского роддома, Елена Молчанова была уверена, что у неё родился здоровый малыш. Врачи тогда никаких отклонений не нашли. Через пару месяцев мальчик вдруг начал желтеть и худеть. Медики сначала в местной поликлинике, а потом и в областной больнице терялись в догадках: что за странная болезнь? Придумали: у младенца отсутствуют желчевыводящие пути, и решили их восстановить. Сделали операцию. И ребёнок стал… умирать. Позже выяснилось, что ненужная операция лишь ускорила развитие цирроза печени.
— Когда Паша попал к нам в октябре 2006 года, жить ему оставалось совсем немножко, — вспоминает Ольга Цирульникова, доктор медицинских наук, главный научный сотрудник отделения пересадки печени РНЦХ. — На него было больно смотреть. Ребёнок коричнево-зелёного цвета и, что ещё хуже, постоянно чесался. Погибающая печень не обезвреживает вредные вещества, они «болтаются» в крови и вызывают невыносимый зуд. Ребёнка невозможно одеть, он не может двигаться, соображать — мать постоянно его чешет, чтобы создать ему хоть какую-то возможность жить. Обычно в нашей клинике детям, которым требуется трансплантация печени, подбирается родственный донор, от которого берётся кусочек печени и пересаживается ребёнку. Но ни мама, ни папа Паши не смогли быть для него донорами по состоянию здоровья. Единственным спасением была пересадка ребёнку кусочка печени умершего взрослого.
Спасение
И начались долгие дни и часы ожидания донорского органа — год и четыре месяца. Оперировали ночью. Треть органа пересадили Паше, а большую часть — в НИИ трансплантологии 35-летней женщине. Кстати, погибший человек, чью печень разделили Паша и женщина, спас жизнь ещё троим смертельно больным людям. В том же НИИ трансплантологии успешно пересажено его сердце, в НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского — одна почка, а в Центре хирургии — вторая.
— У нас нет инструкции по констатации смерти мозга у детей, а ведь только после этого у донора можно изымать органы для трансплантации, — говорит Сергей Готье. — Из-за чего мы не можем пересаживать детям, например, сердце. Потому ждёт, когда его примут в заграничной клинике, мальчик Линар, которому в институте у профессора Бокерия временно поставили механическое устройство вместо сердца.
— До сих пор и у детей, нуждающихся в пересадке печени, которым не нашли донора в семье, тоже был единственный шанс — ехать за границу, — продолжает Ольга Цирульникова. — В Европе эта операция стоит 85 тыс. евро, а недавно Евросоюз принял закон, по которому донорские органы могут использоваться практически только для граждан ЕС. Но теперь этих детей можно лечить в нашей стране.
Сейчас в отделении профессора Готье донорскую печень ждут 2-летняя девочка и 6-месячный малыш.
КСТАТИ
Печень может восстанавливаться, даже если у человека в результате операции от неё останется всего одна четверть. Но делить донорскую печень на троих или четверых пациентов вряд ли удастся. Есть опыт по пересадке одной печени двоим взрослым — по половинке. Результаты плохие. А вот для ребёнка и взрослого такой метод идеален.
