Игромания — удел эмоционально незрелых людей
По словам одного из ведущих в стране специалистов в области лечения игорной зависимости, директора Московского психоэндокринологического центра Степана Матевосяна, отличить патологического игрока от простого любителя перекинуться в картишки несложно.
Для того чтобы остановиться и прекратить игру, обычному человеку достаточно один раз проиграться. У человека с патологическим влечением к азартным играм таких тормозов нет. Обычной логике мотивы игромана не поддаются. Его не останавливает ни крупный проигрыш, ни головокружительные долги. Наоборот, чем больше эти долги, тем сильнее его тянет отыграться. Любой ценой. Любовь, пища, сон — все уходит на второй план.
При этом для одержимого важен не столько результат (и даже не выигрыш как таковой), сколько сам процесс игры, возможность ощутить тот острый привкус риска, который в обыденной жизни ему недоступен. И ради удовлетворения этой своей страсти игрок готов пойти на все. Слушая исповеди своих пациентов, опытный психиатр пришел к выводу: патологическая страсть к игре — часто удел эмоционально незрелых, психологически зависимых людей, тех, кого в детстве либо недолюбили, либо слишком сильно опекали. Эту довольно большую группу игроманов Матевосян называет детьми. Стремление к игре для них — способ вырваться из скучных будней.
Есть в психологической классификации игроков и другая особая группа, где движущим является совершенно иной мотив — всепоглощающее, разрушительное чувство вины, которое игроки-мазохисты проносят через всю жизнь. А проигрыш расценивают как способ самонаказания.
Говорят, именно такой мотив управлял игорной страстью Достоевского, овладевшей им после загадочной гибели отца, в которой великий писатель обвинял себя. Это гнетущее чувство и стало причиной его патологического пристрастия к карточной игре, блистательно описанного Достоевским в романе «Игрок». Игре до самоистязания, до тех пор, «пока не проигрывал всего, пока не был полностью уничтожен, пока демон не покидал его душу, предоставляя место творческому гению».
Избавиться от игорной зависимости так же сложно, как от наркотической
Игромания не щадит ни молодых, ни старых, ни богачей, ни нищих. И входит в один ряд с такими тяжелыми психическими расстройствами, как клептомания (патологическое воровство), пиромания (страсть к поджогам) и трихотикомания (страсть к выдергиванию собственных волос).
За лечение пациентов с игорной зависимостью психиатры берутся неохотно. Отвратить от пагубного пристрастия к азартным играм, по словам специалистов, так же сложно, как снять с иглы. У игромана крайне низкая мотивация к лечению.
Без помощи родственников, а затем и специалиста здесь не обойтись. Самое трудное — продержаться первые три месяца, заставить себя не притронуться к картам, не зайти в казино. Едва лишившись предмета своей страсти, игроман переживает настоящую ломку: становится раздражительным, беспокойным. Вплоть до мыслей о самоубийстве.
В Америке таких больных на время лечения госпитализируют в неврологические отделения психиатрических клиник, а после выписки вчерашний пациент в течение довольно длительного времени посещает сеансы психоаналитика и специальные группы самопомощи, организованные теми, кому от пагубного пристрастия удалось спастись.
У нас медицинские заведения, где берутся за лечение таких больных, можно пересчитать по пальцам. Никаких сколько-нибудь действенных отечественных методик лечения игорного недуга не существует. Пришлось нашим психиатрам изобретать методику собственную. Ее суть — суггестия, внушение человеку стойкого отвращения к игре. Антиигорное кодирование проходит в специально оборудованной комнате, которая на время сеанса превращается в… настоящее казино. Со светомузыкой, крупье (их роль исполняют медсестры), настоящими ставками (которые после сеанса возвращаются в больничную кассу).
— Нам важно погрузить пациента в ту атмосферу, которая провоцирует его болезнь, вскрыть бессознательные мотивы его недуга и уже потом с тем, что удалось извлечь, работать, — поясняет Матевосян. — На то, чтобы исцелить игромана, уходит от двух недель до нескольких лет. Все зависит от личности пациента и от того, насколько далеко зашла его болезнь. Процент излечения, как правило, невысокий. Нередко горе-игроки проигрывают даже те деньги, которые правдами-неправдами собрали на лечение. Те, кому все же удалось выкарабкаться, о вчерашнем своем пристрастии вспоминают с содроганием. И больше ни во что не играют. Даже в безобидного «дурака».
Проверьте себя
Специалисты отмечают следующие психологические и физические симптомы патологического пристрастия к азартным играм:
- Неспособность выйти из игры.
- Пренебрежение к семье и друзьям.
- Ложь о своем пристрастии на работе и в семье.
- Проблемы с учебой или работой.
- Бесчувственность.
- Пренебрежение правилами личной гигиены.
- Расстройство сна или изменение поведения во сне.
Если вы отмечаете у себя подобные симптомы, нужно срочно обратиться к специалисту. Пока не поздно.
Кстати
Лидирующее место в европейской империи азарта занимает Великобритания. Средняя семья англичан тратит на удовлетворение этой страсти 3,5 фунта в неделю, а игорный бизнес, где работают 100 тыс. человек, извлекает 7,2 млрд. фунтов чистой прибыли, сдав предварительно в казну 1,5 млрд. фунтов в качестве налогов. В результате всей этой деловой активности страна обрела по разным подсчетам 275–370 тыс. человек, которые не могут существовать без игры, как наркоманы — без понюшки кокаина. Обеспокоенные таким положением дел британские парламентарии предложили обложить игорный бизнес новым дополнительным налогом. Полученные деньги предполагается пустить на финансирование общественных организаций и групп, помогающих «игроголикам». На эти же деньги предполагается вести научные исследования по проблемам игорной зависимости.
