Повышение иммунитета – модный бренд
– Евгений Львович, ревматология, насколько я знаю, – молодая наука?
– Она появилась в середине XX века. Наш институт был создан в 1957 г. Мы проделали большой путь, чтобы объяснить, что «визитная карточка» ревматологии – это не ревматические пороки сердца, побежденные в конце XX века, а воспалительные заболевания, связанные с нарушениями в работе иммунной системы.
Большинство врачей и ученых мира считают, что XXI век – век хронических воспалительных заболеваний. С помощью антибактериальных препаратов и вакцинаций удалось победить тяжелые инфекции, теперь на первый план выходят воспалительные заболевания. Ревматология стала рассматриваться как общемедицинская проблема. Ее новые достижения используют кардиологи, гастроэнтерологи, эндокринологи. И меня радует, что наша медицина сейчас восстанавливает свой потенциал. Многие ученые, уехавшие на Запад, возвращаются. Сейчас стало интересно работать врачом – даже в такой не самой престижной специальности, как ревматология.
– Почему же ревматология – непрестижная специальность? Ведь все, что связано с иммунной системой, сегодня вызывает большой интерес…
– Вот именно! Иммунитет, необходимость его стимулировать – это сегодня модный бренд. Лично я категорически не согласен с тем, что у нас сейчас так уж сильно страдает иммунитет. Наши родители пережили войну, тяжелейшие послевоенные годы, затем было время застоя – разве тогда лучше питались, было меньше стрессов? За высказываниями о нынешнем «падении» иммунитета нет никаких доказанных фактов. И, между прочим, нередко иммунитет активизируется при хроническом воспалении, и попытки его стимулировать могут привести к неприятностям. Единственно правильный способ нормализовать иммунитет – это вести здоровый образ жизни, ничего другого человечество пока не придумало.
Что касается непрестижности ревматологии… В медицине есть приоритеты, на которые брошены все силы, – это болезни, приводящие к смерти. Так что наши ревматические болезни далеко не на первом месте. Но они не только ухудшают качество жизни, но и существенно снижают работоспособность населения.
Все возрасты покорны
– Получается, что ревматизмом болеют только пожилые люди?
– К ревматологии относится более 100 различных болезней. Пожилые в основном болеют остеоартрозом, а вот ревматоидным артритом и подагрой – люди среднего возраста, системной красной волчанкой – молодые женщины… По официальной статистике, у нас в стране около 17 млн человек страдают заболеваниями опорно-двигательного аппарата. Ими занимаются невропатологи, травматологи-ортопеды, хирурги. И многие пациенты даже не знают, что им нужно обратиться к ревматологу.
– А как же это узнать? Ведь в смысле диагностики у нас нередко «спасение утопающих – дело рук самих утопающих»…
– Существует набор симптомов, характерных для ранней стадии тяжелых ревматических заболеваний. Например, поражения мелких суставов кистей рук, обычно симметричные. Скованность, слабость в кистях по утрам – невозможно держать чашку.
Боль в спине, знакомая всем, может быть вызвана самыми разными причинами, но при воспалительных ревматических заболеваниях боли усиливаются… в покое, когда сидишь или лежишь. Это сигнал к тому, что нужно обследоваться у ревматолога. При ревматоидном артрите очень важно поставить диагноз в течение 6 месяцев после появления первых симптомов, тогда прогноз благоприятный. К сожалению, не только у нас, но и за рубежом с момента заболевания и до постановки диагноза чаще всего проходит около года. Поэтому сейчас во многих странах организуют так называемые «клиники раннего артрита».
В России еще в 1957 г. была создана противоревматическая служба, которая сохранилась и сейчас. У нас в стране примерно 1600 ревматологов, отделения есть во всех крупных областных больницах. Сейчас под руководством Минздрава разработаны стандарты диагностики для участковых терапевтов, врачей общей практики – с комплексом очень простых и доступных тестов. Но, конечно, диагноз – это только начало. Важно, что сейчас у ревматологов впервые появились реальные возможности помочь больным.
– С помощью лекарств?
– Раньше лечение ревматических заболеваний было в основном симптоматическим. Но в начале этого века случилась настоящая революция в медицине – началась эра так называемых биологических препаратов. Она связана с программой расшифровки генома человека. У нас в России, во избежание нежелательных ассоциаций с биодобавками, мы называем эти препараты генно-инженерно-биологическими. С их помощью можно добиться излечения или стойкой ремиссии ревматизма – особенно если назначать их на ранних стадиях.
Основания для оптимизма есть!
– Наверное, эти «революционные» препараты очень дорогие?
– К сожалению, да. Лечение больного только одним препаратом обходится в 12–14 тысяч долларов.
– А у нас сейчас кто-то получает эти препараты бесплатно?
– Пока – примерно 10% реально нуждающихся в них пациентов. Но ситуация сдвигается в лучшую сторону. Есть программа «Дорогостоящие методы лечения», туда входит и ревматология. Количество квот постепенно увеличивается.
Есть основания для оптимизма!
Сейчас мы создаем систему крупных высокотехнологичных специализированных центров (их уже около 60). Добиваемся, чтобы в наш институт стекалась вся подробная информация о каждом больном, который нуждается в таком лечении. Составляем регистры больных – и, значит, можем отчитаться перед государством, дать экономическую оценку эффективности лечения.
Фактор наследственный… и не только
– Новые препараты – это прекрасно. А можно ли нам самим позаботиться о профилактике ревматизма?
– К сожалению, по прогнозам ВОЗ, количество ревматических заболеваний будет расти. Проблемы опорно-двигательного аппарата очень распространены во всем мире – ведь это в том числе и последствия того, что человек – cущество прямоходящее. Имеет значение и целый ряд других факторов риска: лишний вес, вирусы, травмы, малоподвижный образ жизни…
– А наследственность?
– Влияние этого фактора – примерно 50 на 50. Есть предрасположенность, но она может быть реализована только с учетом большого количества факторов.
– Кстати, о наследственности «профессиональной». Вы, похоже, стали врачом не случайно? Ведь ваша мама, Валентина Александровна Насонова – один из ведущих ревматологов России.
– Она и сейчас работает и является корифеем этой науки. Но нельзя сказать, что я стал заниматься ревматологией вслед за ней. Наоборот, у нас в семье всегда говорили, что я могу быть кем угодно, только не ревматологом. В ревматологию я пришел уже будучи профессором, а сначала занимался гастроэнтерологией, очень интересовался иммунологией – она как раз тогда, в 70-е годы прошлого века, стала развиваться.
– Значит, вы стояли у истоков развития иммунологии, а Валентина Александровна – ревматологии?
– Да, она работает в институте с момента его основания, уже больше 50 лет. Надо сказать, что российская ревматология 70–80-х годов была одной из лучших в мире. Валентина Александровна в 1979–1981 гг. была президентом Европейской противоревматической лиги – единственная в мире женщина, занимавшая в медицине такой пост! Сколько иностранных делегаций к нам приезжали, шел постоянный обмен опытом... Я думаю, что и сейчас у нас снова есть перспективы занять одно из ведущих мест в мире в этой области!
Главный уролог Минздрава РФ: «Урология – оптимистическая область медицины» 
Шандор Эрдес: «Большая часть российских больных не доходит до врача» 
Избежать слабоумия в старости помогут активный образ жизни, учеба и танцы 
Лечение ревматоидного артрита: что нового? 
Без защиты. Как выжить с иммунодефицитом 
