Пресс-центр «АиФ» открыл новый политический сезон. Собрались политологи и эксперты, чьи прогнозы оправдываются, анализ проектирует социальные системы, а научные теории становятся былью:
- Делягин Михаил Геннадьевич, научный руководитель Института проблем глобализации;
- Евстафьев Дмитрий Геннадьевич, политолог, профессор НИУ ВШЭ, обозреватель;
- Егорченков Дмитрий Александрович, директор Института стратегических исследований и прогнозов РУДН;
- Косырев Дмитрий Евгеньевич, востоковед, писатель;
- Ларина Елена Сергеевна, аналитик, член Изборского клуба;
- Фурсов Андрей Ильич, историк, социальный философ;
- Хазин Михаил Леонидович, экономист, аналитик.
Темой мероприятия стала «Стратегия России в новом политическом сезоне» - ни больше ни меньше. Вопросы для обсуждения были предложены следующие:
- Сегментация мировых рынков в эру постглобализации: кто выиграет?
- Как трансформируется личность под влиянием информационных технологий?
- К чему ведет кадровое обновление власти в условиях холодной войны?
- Какие действия необходимо предпринять для обеспечения прорыва России?
- Как пакет социально-экономических мер правительства скажется на экономическом развитии страны?
На протяжении последних лет многие, кто причислял себя к государственникам, жили надеждой на слом либеральной экономической модели, принятой Россией еще в самом начале 90-х годов прошлого века. Этот демонтаж был бы в абсолютной гармонии с внешнеполитическими шагами нашего Президента, но не случилось. Напротив, либералы взяли реванш.
Серьезные аналитики пришли в «АиФ» на круглый стол для обсуждения стратегии России в предлагаемых обстоятельствах.
Михаил Делягин:
- В новом политическом сезоне нас ждут три принципиальных изменения, которые создают качественно иную реальность.
Первое изменение: США закрыли эпоху глобализации. Они начали сегментацию мировых рынков, развязали торговые войны и ввели цензуру в социальных сетях.
Но в глобальном масштабе условные либералы, обслуживающие глобальных финансовых спекулянтов, начали проигрывать условным патриотам, которые ориентируются на развитие отдельно взятых экономик. Эти проигрыши уже наблюдаются и в Европе, где постепенно идет слом глобальной тенденции.
С другой стороны, Россия сегодня взялась за реализацию пакета социально-экономических мер. Однако, эти меры блокируют развитие страны. Власть проводит локальное кадровое обновление, тестирует новые форматы преобразования. А усиление либерального клана демонстрирует, что глобальные проблемы будут смягчаться за счет нашего общества.
Третье существенное изменение происходит достаточно давно, но мы его не до конца осознали. Информационные технологии изменили самого человека: его личность, поведение и мотивации. Это то, что происходит с нами незаметно, но тем не менее, не отменяет глубины изменений.
Эти три изменения - глубокие и качественные. При оценке ситуации было бы интересно рассмотреть их в комплексе, так как их влияние друг на друга очевидно. А из этого комплексного рассмотрения и вырастет понимание стратегии России в новой политической реальности, - заключил Михаил Делягин.
Итак, три принципиально новых изменения, создающих новую реальность: глобальный мир сегментируется, освобождаясь от либералов, в то время как Россия их привечает, и все это происходит на фоне изменения личности под воздействием технологий. Давайте разберемся.
Михаил Хазин:
- Любой глобальный проект формирует свой глобалистский конструкт. Два последних таких проекта - Западный и Красный – определили вторую половину 20 века. Красный проект, одержав победу в 70-е годы, в итоге проиграл, хотя исторически это было не обязательно. В результате с 1991 года в мире установилась монополия одной идеи - либеральной. Проблема же состоит в том, что Западный проект был построен только на одном механизме экономики— эмиссии доллара, чья эффективность все время падала, так как поддерживалась исключительно снижением стоимости кредита. Кредитная ставка федерального резерва в декабре 2008 года упала с 19 % до 0, что означало: этот механизм исчерпан.
От прямой эмиссии и разными другими способами с 2008 по 2014 год ситуацию еще тянули. Но уже стало понятно, что либеральная идея больше формировать глобальный конструкт не сможет.
Наш прогноз от 2003 года, описал весь этот процесс в книге «Закат империи доллара и конец `Pax Americana`». Все, начиная от валютных зон и кончая валютными войнами, - реализовалось на практике.
Сегодня, как известно, в США пришел к власти представитель другого глобального проекта — капиталистического. Началось разрушение главной элитной конструкции Западного проекта. Впервые за 104 года президент США объявил войну глобалистам, сказав о том, что ФРС проводит неправильную политику повышения ставки, а это фактически означает вмешательство в прерогативу элиты Западного проекта.
На следующий день, все мы стали свидетелями заявления главы МВФ Кристин Лагард о том, что Трамп разрушает мировую экономику. Кроме того, адвокаты Трампа тут же стали давать на него показания. Новый глава ФРС Джером Пауэлл, в свою очередь, поспешил всех уведомить о том, что он повышал, повышает и будет повышать ставку, а Трамп ему не указ. Реакция президента США поступила мгновенно: он пригрозил, что если ВТО не изменит своей политики, то США выйдут из этой организации.
Сегодня есть два варианта: в ноябре этого года Трамп, выиграв промежуточные выборы, начинает радикальную перестройку мировой финансовой и экономической системы. И другое развитие событий, где выигрывают финансисты, которым придется пойти на экстраординарные меры. Эти действия, скорее всего, завершатся обманом рынков и всеобщим хаосом. Обвал рынка, впрочем, может произойти и в случае победы Трампа.
- Как это скажется на ситуации в России?
- Последнее выступление нашего Президента показало, что он не готов сегодня идти на конфронтацию и тянет время, примерно, до того самого ноября месяца, когда будет понятно, кто победил.
Если побеждает Трамп — то либеральные идеи, включая проект пенсионного закона, можно отменять и закон не подписывать. Если побеждают финансисты, посмотрим, какие у нас будут приниматься решения.
По этой причине Россия стоит на грани начала колоссальных трансформаций масштаба 1991 года. У нас ситуация немного лучше, чем на Западе, потому что мы уже первую часть падения от сверхпотребления прошли в 90е годы. Евросоюзу и США этот путь еще предстоит. Поэтому спад у нас будет не 50-60% от ВВП, как у них, а только процентов 30-35. Но и это много.
- Можно ли избежать такого падения?
- Да, можно. Но для этого надо радикально менять экономическую политику. И проблема состоит не в том, как это делать, – это как раз понятно. Но абсолютно не ясно, кто это будет делать, потому что членов правительства уровня Маслюкова, Примакова или Геращенко - сегодня нет. По этой причине, я не исключаю, что нашу страну ждут неприятности, но главное, что мы будем совершенно не в состоянии с ними справиться.
- Где же будут центры силы в новом мире?
- А не решен еще этот базовый и принципиальный вопрос. Если мы посмотрим на последний саммит стран БРИКС, то увидим, что это те самые страны, которые в упоминаемой книге от 2003 года названы центрами валютных зон. Единственное исключение — это ЮАР. Мы тогда предположили, что Латинская Америка и Южная Африка образуют единую валютную зону.
В этом смысле понятен интерес всех остальных к этим странам, так как это и будут альтернативные центры силы в посткризисном мире.
Но модель управления региональными финансами и механизм взаимодействия регионов друг с другом, - пока не отработан. Мне кажется, что интересно разобраться, как это может быть устроено на примере взаимодействия России и Китая. Потому что больше в эти игры играть так никто и не решился. Если сегодня начать делать эту работу, она может дать серьёзный эффект уже к концу 2019 года. Правда, с непременным условием, что наши официальные институты, которые контролируются МВФ, - не будут прикасаться к этому проекту.
- Есть еще базовые вопросы: каковы механизмы экономического развития? И какой Вам видится структура экономики после кризиса?
- Сверхпотребление вызвало колоссальные экономические перекосы. Имеются отрасли, которые в принципе существовать не смогут, поскольку спрос упадет не в два и не в три раза, а на порядок. Эти отрасли надо определить. Собственно говоря, Фонд экономических исследований Михаила Хазина этим сейчас активно занимается. Проблема состоит в том, что это задача масштаба всего человечества.
Мне кажется, что этой осенью мы стоим на переломе. Критическая точка — это начало ноября. По итогам начала ноября мы уже поймём, как быстро будет происходить переконфигурация всей мировой экономики, - завершил Михаил Хазин.
Ну что же, перелом так перелом. Точка невозврата обозначена вплоть до декады. Позиция ясная и определенная.
Тему подхватил Дмитрий Егорченков:
- Глобализация как объективный процесс началась не сегодня, не вчера и вовсе даже не с либерального проекта американцев. Речь идет как раз о том, что завершается американский проект глобализации. И в экономическом, и в финансовом плане, и в значительной степени в идеологическом. Этот проект не способен отвечать тем вызовам времени и изменившимся обстоятельствам, в которых мир оказался во втором десятилетии 21 века.
Какие моменты необходимо отметить? Глобализация будет продолжена в другой форме, но будет идти разноскоростными темпами. По-разному выглядят схемы условных макрорегионов. Где-то формируются финансовые центры. Валюта ЮАР имеет большое значение, как минимум, для Африки южнее Сахары или южнее экватора. В этих странах она ходит фактически наравне с национальными валютами.
Очевидно, что полицентричность мира будет нарастать. Не многополярность, а именно полицентричность, - с точки зрения противодействия американской глобализации.
Какие варианты дальнейшего развития событий?
Американцы будут стараться это глобальное доминирование удерживать.
Один из вариантов — повышение общего уровня условного национализма. Где под национализмом мы понимаем, конечно, отнюдь не представителей бритоголовых со свастикой, а форму отстаивания национальных интересов государства и, возможно, макрорегионов.
Кроме всего прочего, очень важная тенденция, о которой придется задуматься – это последовательное артикулирование культурного многообразия.
Глобальный американский проект сводил все дело к глобальной американизации. Эта тенденция сегодня уходит. Мы это видим во многих странах мира, в том числе – европейских.
Недавно состоялось Всекитайское совещание по вопросам пропаганды. В ходе него четко было заявлено, что есть межкоммуникационные культурные проекты. А одна из задач КНР – объединять мир общими идеалами, убеждениями, ценностями и моральными установками.
Глобализация начинает все более работать на этом культурно-социальном поле, то есть она обращена уже непосредственно к человеку.
Еще одним важным моментом извода глобализации является повышение солидаризации в противопоставлении тому, что включалось в рамках американского проекта - относительно равноправное сотрудничество партнёров. Это та идея, которую наши китайские партнёры уже обозначили в инициативе «Один пояс – один путь». Пространство взаимных интересов и взаимного процветания.
Задача России – не оказаться в рамках падающего либерального тренда, а попытаться совместно с другими партнёрами, например, по БРИКС, сформировать новый глобализационный тренд, - сказал Дмитрий Егорченков.
Никто не стал возражать, что либеральный вектор глобализации стремится вниз. Сегодня это кажется очевидным. Но кто выиграет от сегментации мировых рынков?
Дмитрий Евстафьев:
- Принципиальное отличие нынешнего этапа торговых войн, - (они проходили довольно длительное время и даже со стрельбой), - в том, что появились инструменты, которые могут их достроить до финансовой сферы. США торговые войны волновали мало, пока американская экономика и влияние в мире основывались на неприкосновенности доллара, как расчетной единицы. Появление евро и разного рода суррогатов вызывало нервозность у наших американских партнёров. Тем не менее, доллар оставался доминирующей силой.
Теперь мы видим принципиальную технологическую возможность производить взаиморасчеты в различных формах. Причем, не только и не столько в национальных валютах, но и в электронных, локализованных по разного рода торговым пространствам, суррогатах.
Эти инструменты «кривые». Они работают сложно, монетизация крайне затруднена, но они есть и они работают. Даже в Москве были банкоматы, где за биткоины можно было снять деньги.
- На чем базировалась идеология глобализации?
- В торговых войнах и сегментации мировой торговли важна сила прецедента. Идеология глобализации базировалась на безальтернативности. По-другому нельзя было жить, торговать, организовывать торговые пространства. Послушайте любого сторонника глобализации. Он вам скажет: все так живут, по-другому в этом мире невозможно.
Но уже возникают экономические анклавы, в которых можно жить по-другому. Здесь встает вопрос: а как Россия вписывается локализованными финансовыми зонами в эту систему надстройки торгово-инвестиционных отношений?
Она не вписывается почти никак. Если не считать национальной платежной системы, которая в известной степени защитила внутренний российский рынок платежей от возможности внешнего воздействия.
Я думаю, что к концу года мы сможем говорить о том, что у нас существует некая защита от отключения нас от глобальной системы платежей Society for Worldwide Interbank Financial Telecommunications (SWIFT). Кстати, такая защита существует в большинстве развитых стран мира, но, как правило, рассчитана на технический сбой, а не на политическое решение.
Проблема в чем? На фоне оптимизации политической и социальной жизни, учитывая наши тенденции (кадровый кризис элиты и распад общественного консенсуса, сформированного на рубеже 2013-2014 года), мы должны были бы выйти в состояние «Застой 2.0.». И так еще лет 10-12 мы бы по этой линии катились до новой перестройки, перестрелки, приватизации, переклички и далее везде, расходуя те запасы инфраструктурной прочности, которые у нас были созданы.
Если мы все это вставим в систему внешнего контура, то легко поймём, что сделать это будет крайне сложно, если вообще возможно. Посмотрите, где возникают центры кристаллизации новых торгово-экономических отношений, в которых возможна серьёзная перестройка политического пространства, а также, вероятно, границ.
Соединенные Штаты не отказались от идеи Большого Ближнего Востока. Они сделали шаг назад и одновременно два шага вперед. Потому с повестки дня тема не снята. Более того: все, что они делают, например, в Ираке, говорит о том, что заделы под перекройку региона сохраняются. Второе. Южная Азия. Посмотрите, что происходит в Бирме, а это очень недалеко от нас. Третий момент: это новая Африка. Нет ни одной крупной страны, которая в эту новую Африку не вошла, включая нас. Но два региона из трех, где идет перестройка торгово-экономического пространства, находятся совсем рядом с нами.
Не говоря о том, что у нас неоднозначные тенденции на самом постсоветском пространстве. Здесь стоит вопрос: сможем ли мы принимать активное участие в перестройке реструктуризации новых пространств в глобальной экономике, если внутри России выходим в модель «Застой 2.0.»? В «Застое 1.0» у нас не получилось. А это говорит о том, что мы сталкиваемся с целым рядом рисков. И прежде всего, с риском институциональным. Потому что без общественных институтов участвовать в этих процессах практически невозможно. Это главный вызов, который у нас есть, - считает Дмитрий Евстафьев.
Когда вышла Национальная платежная карта Мир, предполагалось, что теперь у нас есть защита от системы SWIFT. Но этого мало. Ведь речь идет о модели застоя в экономике! Не о великом прорыве, даже не о развитии , а о печальном застое.
Вернемся к истокам: с чего же началась глобализация?
Андрей Фурсов:
- Если нестрого, то глобализация началась с неолита. Для меня же нынешняя глобализация – это то, что стартовало на рубеже 70-80 годов. Я это рассматриваю как начало острой фазы системного летального терминального кризиса капиталистической системы. Где мы находимся сейчас среди долгих циклов развития этой системы?
Если взять циклы накопления капитала, то мы находимся в самом конце американского цикла, который начался в конце 19 века и заканчивается в начале 21.
Цикл США отличается от гегемонии Британии или Нидерландов тем, что он двугорбый. Сначала это было господство США как государства, которое после ползучего переворота, начавшегося убийством Кеннеди и импичментом Никсона, превратилось из верховенства государства в преимущество транснациональных корпораций. Это была вторая гегемония США, которая подходит к финалу.
Существует Концепция революции цен Дэвида Хэккета Фишера. Он выделяет периоды, когда зарплаты снижаются, а цены растут и - периоды равновесия. Мы сейчас находимся в острой фазе волны революции цен. Эта волна началась в 1890-е годы, а острая фаза в 1980-е годы. Мир сразу оказался в конце нескольких острых фаз.
То, что происходит сейчас, подтверждает правильность прогнозов, которые дали американцы и советские ученые в 80е годы.
Три группы в США под руководством Германа Боннера и Коллинза прогнозировали двугорбый кризис - первый заход 1987-й год и 1990-1994 гг второй горб.
Наши ученые Владимир Крылов и Побиск Кузнецов по-своему предсказали серьёзнейший кризис на 1993-1994 год. Разрушение Советского союза отсрочило его примерно на 20 лет. Но поскольку судьба ничего не дает навечно, сейчас кризис и приехал. Как известно, это не первый мировой кризис.
- Как Россия вела себя в исторических кризисах?
- За последние 400 лет было три таких кризиса. Один длинною в 16 век с острой фазой в первой половине 17 века. У нас была в это время смута, когда Россию можно было брать голыми руками. Как мы помним, смута началась смертью Ивана Грозного, а закончилась в 1619 году возвратом Филарета из Польши.
Но в это время в Европе началась Тридцатилетняя война, и Россия выскочила. Она получила 30 лет времени для вдоха, и в середине 17 века уже сама могла бить Польшу, а позднее даже принудить ее к выгодному для нас миру.
Второй кризис пришелся на конец 19 — начало 20 века. Смута с 1905 по 1935 год: революция и гражданская война, армия деморализована и разрушена. Надо отметить, что в Европе в это же время находилось полмиллиона белогвардейцев. Если бы их направили на нас, большевизм вряд ли бы устоял. Но Европе в этот исторический период было не до нас, ее саму раздирали противоречия. Воспользовавшись этим обстоятельством, Россия снова вышла из кризиса.
Кризис конца 20 - начала 21 века. Пока мы не знаем, с каким результатом выйдет из него Россия.
Одна из самых главных проблем: кадровое обновление. Проседание интеллектуально-волевой планки не только нашей, но и мировой элиты. Вы посмотрите на Саркози, на Меркель. Трудно было представить 30-40 лет назад, что такие персонажи будут у власти. Мы находимся в ситуации кризиса слома системы, не имея даже понятийного аппарата для анализа этого процесса. У нас и дисциплин таких нет. В нынешней ситуации социальная сфера скукоживается, а социология исчезает. Политика превращается в композицию шоу-бизнеса и административной системы. Следовательно, и с политологией можно попрощаться.
Первыми на эту ситуацию откликнулись англо-американские спецслужбы и истфаки нескольких крупных западных университетов. Они начали готовить студентов по двум новым специальностям: историки-системщики и историки-расследователи. Это их ответ на нынешнюю ситуацию. Кадры, безусловно, решают всё, но сначала их нужно подготовить.
Поскольку в России значительно более высокий социально-болевой порог, чем у народов других стран, мы должны выйти из кризиса так же, как это было раньше. Но это не факт. В любом случае кризисом нужно пользоваться, но, хорошо бы, к нему быть готовым, – сказал в заключение Андрей Фурсов.
Коль речь зашла о кадрах, следовательно, о людях, а значит самое время выяснить: как трансформируется личность под влиянием информационных технологий?
Елена Ларина:
- Речь идет об алгоритмизации общества. Истоки алгоритмических обществ относятся к 50-м годам прошлого века, когда президент США Кеннеди одобрил создание группы Ясоны - крупнейших американских учёных, нобелевских лауреатов. Физики, математики и психологи обратились к президенту с предложением, что они будут совершенно безвозмездно работать в течение двух летних отпускных месяцев на государство по темам, которые для них определит президент Соединённых Штатов.
Так появилась неформальная стратегическая научно-техническая разведка - группа Ясоны. Она существует до сих пор. Много чего она разработала. В том числе то, что легло в основу Интернета, больших данных и поведенческих технологий. Один из представителей этой группы Джером Вейснер впервые сформулировал концепт социальной инженерии как набор инструментов для управления человеческим поведением и направление его в необходимые, заранее заданные направления. Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США или DARPA (англ. Defense Advanced Research Projects Agency) использует наработки Вейснера и группы Ясоны. Об этой группе можно прочитать в специализированной литературе по истории научно-технической разведки.
В основе социального инжиниринга, который в итоге привел к нынешнему алгоритмическому обществу, лежит простое соображение, известное еще в довоенный период советским и немецким психологам. Но только когда группа немецких психологов во главе с Куртом Левином переехала работать в США, прагматичные американцы тут же поняли, что эту научную теорию можно превратить и в бизнес-инструмент, и одновременно в достаточно эффективное оружие.
А соображение следующее. С 30-х годов прошлого века известно, что человеческое поведение происходит на двух уровнях, в двух режимах: первый – поисковый, второй – инстинктивный.
Поисковый режим у человека задействован тогда, когда перед ним появляется задача, на которую он ответа еще не знает, никогда ничего подобного не решал, да и подсказок у него нет.
А инстинктивный – говорит сам за себя. Этот срез поведения основан на трех видах инстинкта: биологическом инстинкте, который мы получаем как любое живое существо, социальном, где человек впитывает воспитание определенной среды и традиций и общественном, когда в процессе жизни он накапливает свои собственные установки и поведенческие инстинкты. Они формируются в процессе жизни человека и складываются из его привычек, стереотипов, того, что люди делают, что называется «на автомате».
Весь социальный инжиниринг базируется на том, чтобы перевести человеческое поведение с уровня поискового на уровень инстинктивного. Создается такая обстановка, когда человек, реагируя на определенные раздражители или ситуации, поступает определенным образом в соответствии с определенными привычками, инстинктами, традициями. И делает это с удовольствием.
Связано это с самым энергоемким органом у человека – с мозгом. В обычной обстановке примерно 25% энергии потребляет человеческий мозг. Если человек напряженно думает, то это 35% и даже когда он спит – 10% использует мозг. Думать - энергозатратно.
С 30-х годов прошлого века эта проблематика изучалась. До недавнего времени хватало среды и информации о человеке, чтобы направлять его поведение в нужную сторону. К 10-м годам этого столетия у нас появился (в развитом виде) Интернет, появились платформы, которые используются во всем мире. Появился поведенческий архив – социальные сети, поисковики. Сейчас появился Интернет вещей. Гаджеты, которые мы используем не только дают информацию о всех характеристиках человека или группы людей, но и рассказывают о его повседневной жизни.
Дальше была поставлена задача по механизмам воздействия, которые из одного состояния могли перевести человека в другое состояние. Рассчитываются параметры человека. Измеряя эти параметры, человек будет действовать так, как необходимо другому человеку. Эта концепция получила название НАДЖ. Она была создана советником тогдашнего премьера Великобритании Камерона Тайлером и советником Обамы Санстейном.
Технология была успешно апробирована в 2012 году на выборах в США со стороны Обамы, а в 2016 году уже на выборах со стороны Трампа.
Сегодня все общества являются алгоритмическими, поскольку в цифровом мире, где виртуальность и реальность сместились, все это предполагает алгоритмизацию человека.
В этом смысле те, кому принадлежат платформы и большие данные, являются хозяевами мира.
Однако алгоритмические общества – это лишь один из аспектов гораздо более серьезного процесса. На наших глазах происходит расщепление человечества даже не на отдельные расы, а на отдельные виды. Это связано с прорывными успехами буквально в последние 3-4 года интерфейса мозг-компьютер, миниатюризации устройств дополненной реальности и технологии синтетической биологии, уже сегодня позволяющих продлить активное долголетие на Западе с 70 до 100-110 лет. Кстати, успех долголетия тех же Дэвида Рокфеллера, Генри Киссинджера, Елизаветы Второй напрямую связан с тем, что ежегодно они проходили или проходят курсы у группы врачей, являющихся монополистами достижений синтетической биологии. Вот это – наиболее серьезный процесс. Он предполагает полный пересмотр всех норм и традиций самой структуры общества.
Будет часть общества, это всего 1-3%, которая монопольно воспользуется главными направлениями хайтека. Еще 20-25% населения, и то в странах-лидерах, придется на тех, кто будет их обслуживать. И будут остальные. Для своих будет введен универсальный доход, а население стран, не вошедших в группу лидеров, окажется лишним для хозяев алгоритмического мира. Россия пока с каждым годом отстает от лидеров новой производственной революции. Советское научно-технологическое наследство в основном закончилось, а своего за 25 лет страна не создала.
- Как нам реагировать на эти удивительные знания? Что рекомендовать читателям? Этот вопрос был адресован писателю.
Дмитрий Косырев:
- Хотя я пишу прекрасные сказки о шпионах, на самом деле, это не писательские, а политологические вещи. Вопрос в том, как нам реагировать на происходящее сейчас внутри западных обществ? В эпицентре глобализма явления, которые нас затрагивают, но не пугают. Наше общество абсолютно беззащитно перед новой волной инжиниринга. Раньше было понятно: есть война. Естественно, что на войне используется вранье, обработка мозгов. Но мы знаем, что это война, она направлена против нас и мы сопротивляемся.
На цветных революциях у наших соседей, в Африке, Азии или Сербии отработана примитивная технология. Если ты проиграешь выборы, выйди на площадь, скажи, что выборы фальшивые, и дальше из Вашингтона поступит указ, что людей на площади нельзя трогать. Это работало несколько десятков раз, правда, после арабских революций всем надоело. Но нужно быть Украиной, чтобы повторить этот дурацкий опыт и самим себя развалить.
Я подозреваю, что политическое уничтожение стран сейчас уже не актуально, зато идет тотальный развал общества изнутри неполитическими технологиями.
Социальный инжиниринг содержит 50% правды и 50% лжи. Создается информационный фантом, с атмосферой страха и ненависти вокруг него.
Назначается враг, идет воздействие на зоны мозга, в которых есть природный биологический страх перед невидимой, как радиация, угрозой. И тогда уже нет атмосферы спокойного анализа и дебатов на равных. Люди, которые всем этим занимаются, тщательно избегают выяснения истины: кто прав, а кто виноват на самом деле. Они переводят это в область высокоморального визга и говорят, что с этими негодяями ничего выяснять нельзя, их нужно просто уничтожать. И они уничтожают их методами ранее небывалыми.
Например, борьба с курением привела к отрицанию курильщиков как класса. А фейк о вреде пальмового масла сделал этот продукт вредным. Хотя на самом деле пальмовое масло полезно. Оболванивание происходит исключительно с резко негативными коннотациями. И человек начинает верить, не анализируя, не пытаясь разобраться в проблеме, не интересуясь позицией другой стороны. Если мы, преодолев волны страха и ненависти, начнем интересоваться происходящим, смотреть на противоположные мнения, на дискуссии, которые идут, нам будет понятно, как себя вести. Человек, вооружённый знаниями, понимает, что у него есть варианты поведения и можно спрятаться. Я хотел бы предложить создать Институт новых угроз в России. Чтобы велись исследования на эти темы, где гласно объясняли людям: что это за метода, против кого она направлена. Люди должны уметь работать с информацией и ориентироваться в ситуации. Долг СМИ очевиден: будить дискуссии и быть примерами просвещения, потому что без этого нас съедят.
Перефразируя классика, скажу: в «Аргументах и Фактах», где собиралось все, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в сентябре месяце люди, дававшие направления разговорам, открыли политический сезон. И на Москве все заговорило ясно и определенно.
