«Ты шутишь», — такова была моя первая реакция на слова моего друга журналиста Отара Кушанашвили, когда он объявил мне, что принял вызов Никиты Джигурды подраться в октагоне. Не думал, что мой далеко не самый спортивный друг настолько безрассуден. Джигурда в этом потенциальном кулачном поединке был явным фаворитом. Есть кадры его боя с депутатом Милоновым, которого фриковатый артист и завсегдатай скандальных ток-шоу беспощадно мутузит и гоняет по всему периметру октагона. На фоне Милонова Отар, конечно, смотрится более выигрышно, но не настолько. «Если бы ты знал сумму гонорара, который мне платят, независимо от исхода битвы, ты бы сам побежал драться», — раскрыл Отар главную мотивационную причину.
Всё началось, как это часто бывает, со словесной пикировки. Отар в своём шоу «Каково?» на Ютьюб-канале позволил себе лишнее, а может, и не лишнее. В общем, задел Марину Анисину и Анастасию Волочкову. За их поруганную честь Джигурда и решил Кушанашвили отомстить. «Кто-то же должен принимать вызовы, — сказал мне Отар, а потом добавил. — Кто за меня закроет ипотеку?» Фразу про ипотеку он твердил всё время даже, как мне кажется, во время боя. И ещё часто повторял: «Даже позор должен быть обставлен с максимальным шумом».
Площадка, где сошлись Джигурда и Кушанашвили, находится в рок-н-ролльной Мекке — «Главклубе», которым владеет хорошо известный нам обоим Игорь Тонких. В прошлом году на базе этого концертного зала был организован бойцовский клуб ММА «Наше дело», где практически любой желающий может попробовать свои силы в смешанных единоборствах. Помимо неизвестных широкой публике бойцов, тут можно встретить и вполне себе медийных персонажей. Начинающие дерутся бесплатно, опытные и более-менее известные получают деньги иногда даже за присутствие на пресс-конференции, предшествующей поединку, не говоря уже о том, что за победы им неплохо платят. Цифры меня приятно удивили.
«И миллион платят, и квартиру дают, если выигрываешь Гран-при», — признался Эдуард Кузьминов — один из опытных бойцов, давший неопытному Отару несколько уроков. Что эти два урока за несколько дней до боя могли ему дать, ума не приложу. Сам Эдуард был при этом со сломанной рукой, которую, как он мне сказал, травмировал во время пресс-конференции, а не в бою.
В назначенный день я стоял у входа, ожидая приезда друга. Из «Главклуба» выходили разные люди. С окровавленным полотенцем на плечах пружинящей походкой вынырнул молодой паренек азиатской наружности в тюбетейке, на которой было написано «Точикистон». Его сопровождали друзья с пухлыми отбитыми ушами, не оставляющими сомнений, что по ушам они получали не раз. Окровавленное полотенце явно предназначалось для проходящих мимо случайных прохожих, в частности, девушек, которых боец цеплял взглядом. Девушки проходили мимо, даже не взглянув на бойца. Он достал телефон, набрал номер и сказал тоном Сильвестра Сталлоне из фильма «Рокки»: «Я победил». Азиаты покрутились у входа в «Главклуб» минут 10 и, видимо, поняв, что окровавленное полотенце и тюбетейка «Точикистон» не производят должного впечатления, испарились.
Тут приехал Джигурда. В красных штанах, с безумным взглядом. Никита — тот самый случай, когда безумие не нужно имитировать вовсе. Он пролетел мимо входа, и в рядах его свиты тут же кто-то пошутил: «Видно, испугался Кушанашвили». Следом вихрем ворвался Отар. Было видно, что его трясет мелкой дрожью. Ему было страшно. Оно и понятно, кому хочется добровольно получить по щам? Отар, как мантру, твердил фразу про незакрытую ипотеку. Это его, видимо, успокаивало. К тому же, как я понял, с Джигурдой была договорённость — сильно не бить, устроить из поединка цирк, продержаться все три раунда (каждый по 2 минуты), а потом кто-то должен лечь под аплодисменты жаждущей крови публики. Но вот кто должен лечь, уговора не было. Как выясниться позже, все эти «московские договоренности» были вероломно нарушены противной стороной.
Когда все подготовительные формальности были улажены, Отара увели за кулисы. В октагон вышли ведущие, которые начали язвить на тему предстоящего поединка. Один из них зачем-то соврал, что Отар не просто скандальный журналист, он еще и занимался единоборствами. «Когда это было? — мысленно спросил я вруна. — В армии, когда упоротые деды его избивали, или в 90-е, когда мстили за излишнюю болтливость?»
Первым на ринге появился Джигурда. Он вышел с оскорбленной Волочковой на плече, демонстрируя всем хорошую физическую форму. В микрофон Никита стал рычать про то, что «Отар — интеллектуальная проститутка». В зале стоял такой шум и гвалт, к тому же играла какая-то шаманская музыка со звуками варгана. Никто так и не понял, из-за чего, в общем-то, сыр-бор. Зрителям по большому счету было по… фиолетово. «Хорошо хоть в интеллекте не отказывает сопернику», — подумал я. Следом под итальянские рулады любимого Эроса Рамазотти вышел Отар. Он довольно долго стоял на сцене, пока играла музыка, не торопясь в октагон. Даже показалось, что он так и останется там стоять и не закроет в итоге ипотеку. Двумя руками он потрогал себя между ног, как бы демонстрируя сопернику сексуально-интеллектуальную мощь и, в общем-то, намекая на то, на каком месте он «вертел» Джигурду. Музыка стихла, и он всё-таки прошествовал босиком (таковы правила) в круглый ринг с сеткой. Бой начался.
Увы, по правилам клуба «Наше дело», нельзя снимать на смартфон поединок и разглашать итоги боя до появления официального видео. Сами всё увидите через несколько дней на YouTube. Главное, что все участники поединка остались живы. Как мне показалось, они даже расстались друзьями. Джигурда норовил обнять и даже поцеловал Отара в «третий глаз», то есть в лоб. По дороге, пока мы ехали в сигарный клуб, чтобы «впрыснуть живительную анестезию», Отар материл Джигурду и раскладывал по конвертам гонорар, приговаривая: «Это одному ребенку, это другому, это третьему, это мой долг Алёне Седлер, а это — на ипотеку».
