1 апреля не стало поэта Евгения Евтушенко. До своего 85-летия он не дожил четырёх месяцев. К юбилею готовился активно. Потому что, как говорил сам о себе, всегда был не наблюдателем, а «участником жизни». В 2015-м на творческом вечере 4 часа держал тысячный зал в «Лужниках» своей мощной энергетикой и властным артистизмом. Он с юности обожал массовые аудитории — площади городов, стадионы, дворцы спорта.
Он добился невообразимо многого — и в России, и в мире: награды и премии, членство во всевозможных академиях, миллионные тиражи, переводы его стихов на семь десятков языков... «Я прорвусь в XXI век», — писал он. И прорвался.
«Мы перед чувствами немеем». 10 цитат из стихотворений Евгения Евтушенко
Осторожным быть не умел
«Автобиография поэта — это стихи», — писал Евтушенко. Начав сочинять очень рано, он всю жизнь был необычайно плодовит. Писал легко, афористично, песенно. Умел быть доступным самому широкому читателю: «Со мною вот что происходит: ко мне мой старый друг не ходит, а ходят в праздной суете разнообразные не те...», «Хотят ли русские войны? Спросите вы у тишины над ширью пашен и полей и у берёз и тополей...» Спросите на улице прохожих — любой вспомнит несколько строк из его стихов.
Яркий, склонный к эпатажу, скандалу — одни только его экстравагантные наряды чего стоят!.. Хотя жизнь, казалось бы, должна была научить Евтушенко осторожности. Его отца, Александра Гангнуса, геолога, имевшего немецкие корни (мать из осторожности даст сыну не отцовскую, а свою девичью фамилию — Евтушенко), когда-то прорабатывали на комсомольском собрании за то, что носил галстук.
И тут же — воспоминания о детстве, трогательно-беззащитные: как мама воспитывала его одна, потому что отец их оставил. Как она, чтобы заработать, развлекала публику перед сеансами в кинотеатре. Но толпившиеся в фойе подвыпившие зрители не обращали внимания на женщину, которая потеряла голос на войне, выступая перед солдатами. Её чемоданчик со скромным реквизитом — золочёные туфельки, паричок (у матери, переболевшей в войну тифом, почти не осталось волос) — носил сын Женя.
Первый сборник в 20 лет
«Я такой разный... Я был как бы несколькими людьми, проживал совершенно разные жизни», — признавался Евтушенко. Он много читал — с раннего детства. Хотя рос далеко не пай-мальчиком: хулиганил, якшался с сомнительными уличными компаниями. Имел две страсти — футбол и барышень. В 14 лет принёс в «Пионерскую правду» такие вирши: «Меня любили вы, подруги встречные, чтоб позабыть на следующий день». На юного «поэта-женолюба» с облупленным носом и в шароварах сбежалась посмотреть тогда вся редакция. Женщин он, как сам признавался, любил «ненасытно». Всю жизнь. Его любовная лирика до сих пор трогает невероятно. А уж тогда, в 50-е, 60-е, 70-е, стихи эти переписывались в девичьи тетрадки: «Ты спрашивала шёпотом: “А что потом? А что потом?” Постель была расстелена, и ты была растеряна...», «Любимая, спи... Позабудь, что мы в ссоре. Представь: просыпаемся. Свежесть во всём...»
В «Советском спорте» он стал практически штатным поэтом, «лихо, с азартом сочиняя оды о волейболистах, баскетболе, водном поло». Потом — к датам: 1 Мая, 7 ноября. И — с восторгом о Сталине. Про вождя он и потом напишет — скандальные «Наследники Сталина» о выносе Иосифа Виссарионовича из мавзолея. Стихи эти заклеймят как антисоветские. А он признаётся: «Это моя эпоха. Что делать? Другой у меня не было», «Мы оба аморальны — век и я».
В 20 лет у Евтушенко выходит первый сборник — невиданно рано по тем временам. Без аттестата его принимают в Литинститут. Потом, правда, исключат за «антисоветчину». И почти одновременно с институтом примут в Союз писателей, где он станет самым молодым его членом.
Гражданин мира
«Полуэмигрировавший» — это определение он придумал себе сам. С 1991 г. жил и преподавал в США. Всегда мечтал быть гражданином мира — «границы мне мешают!». Объездил полмира ещё в эпоху «железного занавеса». С Евтушенко дружили Анастас Микоян и Никита Хрущёв (уже после знаменитого скандала в Манеже, где поэт позволил себе довольно резко ответить Никите Сергеевичу). Надо отдать должное — поэт потом навещал впавшего в опалу Хрущёва. Пришёл и на его похороны. И был поражён тем, что почти никого не было, а пришедшие боялись подойти к гробу проститься. А ведь похороны Хрущёва были прощанием с эпохой...
Сейчас то же самое говорят и пишут уже про Евтушенко: «С ним умерла эпоха». Его называли и называют «рупором эпохи», её «поэтическим символом», «доверенным лицом истории». А вместе с тем продолжается и яростная полемика вокруг его жизни и творчества. Когда-то Шостакович попросил разрешения написать музыку к его «Бабьему Яру» — так родилась 13-я симфония. Песни на его стихи сочиняли лучшие композиторы — Таривердиев, Тухманов, Паулс. Их исполняли звёзды — Бернес, Пугачёва, Магомаев, Шульженко, Кобзон.
А как он яростно обличал, клеймил — культ личности и антисемитизм, бездарную тупую власть и «гнойный, уродливый» режим бюрократов, тиранов и их прихлебателей. Говорил: «Всегда в любом народе — два народа, те, что сидят на шее у других, и те, кто эту шею подставляет». Как защищал Синявского, Даниэля, Бродского, Сахарова. Считал, что «никого в этой жизни не предавал — кроме самого себя».
Он не вписывался в традиционный образ русского гения: изгоя, затравленного, непонятого и непризнанного, трагичного и одинокого. Его награждали много, дважды выдвигали на Нобелевку. Но помнить хочется не его регалии, а его стихи: «Если будет Россия, значит, буду и я», «Жить и жить бы на свете, но, наверно, нельзя».
Он довёл свою роль отмеченного свыше до самого финала — умер во сне, в окружении близких. Перед смертью просил похоронить его в Переделкине, рядом с Пастернаком, а ещё — просил мира между Россией и Америкой. Помнить о нём вечно не просил. Но разве забудешь строки: «Научи меня, Всевышний, если смерть войдёт неслышно, улыбнуться тихо ей».
Бесстрашный
Наталья Солженицына, президент Фонда Солженицына:
— Чего лишилась бы наша культура, не появись в ней явление по имени Евгений Евтушенко?
Наша культура не получила бы человека, который не боялся совершать поступки. Он жил по собственной формуле: поэт в России — больше, чем поэт. И действительно был больше, чем поэт, — он был гражданин с ярко выраженной позицией. Люди запомнят его бесстрашие — бесстрашие в гражданских шагах. Когда наши танки вошли в столицу Чехословакии, он написал стихотворение «Танки идут по Праге». И это было явное выражение мнения, противоположного мнению ЦК КПСС. Когда выслали из страны Александра Солженицына, он протестовал и шёл явно вопреки позиции властей.
Для таких шагов нужно мужество — Евгений Александрович не мог предугадать, насколько сурово его накажут. И он это мужество проявлял. Верю, что действовал он искренне... Он был нестандартный человек. Его образ, его жизнь — в России они останутся в памяти надолго.
Прощание с Евгением Евтушенко в Москве
Прощание с Евгением Евтушенко в Москве
